Ф1337. На два слова.

Ф1337. На два слова.

Колебание слеши, что может большей частью и не колебаться, но просто быть записанной наклонно, справа, сверху- налево вниз или слева, сверху- направо вниз, но может и колебаться, в действительной иллюзии движения в гиф файле, или иначе, просто- прямо покоиться, минуя неограниченное число промежуточных состояний угла наклона, все же, отсылает прежде всего к неопределенности между статусом переменных функции аргумента и значения.( Это колебание слеши может иметь и тот смысл, что в аналоговой связи, что свойственна биологическим нейронам, электрическое напряжение все время разниться. Тогда как в битах и чипах цифровых систем нет. Впрочем, могут быть кубиты.) Это так сказать некий начальный уровень фрактального распределения в логике, логических парадоксов. Многозначность вотчина такой возможности. Может быть не ясно, где теперь аргумент, а где значение функции и в логике, в случае отвлечения от истины факта, просто и не просто потому, что в математике, это в общем смысле всегда исходно не было определено, в таком случае. И ряд аргументов мог быть неограничен и ряд значений функции, при том равном условии, что это мог быть один и то же ряд знаков, чисел, натуральный ряд ближайшим образом, целых, рациональных, положительных, для функции сложения. В логике, в виде преимущественного положения логической функции- иметь только два выходных значения, все было иначе. Если запись велась слева направо, то справа от возможного знака логической функции означивания, могли быть только два знака И или Л, 0 или 1 или два слова истина или лож. Логика таким образом и была вызовом: "на два слова". Или в выходном столбце таблицы истинности логических функций связок, могли быть только знаки: И и Л. Тогда как, входные значения, логических высказываний, а именно, знаки, ближайшим образом могли быть относительно произвольно любыми, на любых языках, прежде всего естественных. Тем не менее, даже в случае трассировки, колебания между двумя типами переменных, аргументами и значениями функции, сама однозначность функции не затрагивается непосредственно. Это все та же функция, например, конъюнкции. И потому матрицы могут быть в три колонки только в том случае, если одна из колонок, это ряд экстенсионалов однозначных не парадоксальных атомарных высказываний в сложных, в двух других рядах, в двух других колонках, значения колеблются между собой в каждом из рядов. И это может быть 10 или 01, если теперь, по старинке, обозначить парадоксальное высказывание, как лож. Но мы должны, в виду принятого обязательства не исключать колебание и фрактальное парадоксальное распределение, но считать его, ближайшим образом по модели кортежей смысла в модификации языка ЛВ, видимо, записать 1/0 1, 1/ 1 0, 1/ 11, 1/00, или 0/ 1 0, 0/ 0 1 0/1 1 и 1/0 0. Три колонки матицы не могут содержать две слеши подряд таким образом, просто и не просто потому, что это возможно затронуло бы неопределенность функции непосредственно, а ни неопределенность различия, колебание значений ее переменных. Просто и не просто потому, что могло бы отсылать к тому простому и не простому обстоятельству, что парадоксальное высказывание может быть фрактально связано с не парадоксальным, в сложном высказывании, что состоит из парадоксального и не парадоксального. Короче, конъюнкция могла бы состоять в колебании с дизъюнкцией, например. Или строгая дизъюнкция с эквиваленцией, эквивалентностью. Что явно выводит на иной уровень фрактального распределения, коль скоро, то имеет тенденцию нарастать и по количеству, и по качеству. В негативном смысле известного толка это, как если бы торфяное болото еще и становилось радиоактивным, по мере погружения. В известного рода, позитивном смысле, такая пористость материи, это и есть возможность кроме прочего и кризиса. Сознание- это ничто, что не существует в гораздо большей мере, чем любое болото, потоковое состояние флуктуации непрерывного характера. Но по тому же, и не гвоздь. Именно это "болото", спекулятивного, кроме прочего мышления, может быть залогом действительной дальней когерентности. То, что в приведенном примере ясность, в известной части очевидно, это скорее все еще что-то дальнее, как и подобная когерентность, не делает выше сказанное сразу же неверным. Просто и не просто потому, что прошлый опыт кроме прочего исследования фрактальных распределений в логике, показал, что такая когерентность, как и ясность и отчетливость коррелятивная относительно необратимому результату- утверждению, что может быть конструктивно и составлено в допустимо мере, кроме прочего и для соглашения, может быть достигнута. То, о чем здесь зашла речь может быть просто недоразумением смены нотаций для перехода на матричную запись, но может быть и не так, действительной новой границей фрактальных горизонтов. Короче, или четыре колонки для двух парадоксальных последовательностей, например, 00 00 или 11 11, или в каждом ряду, один агрегат от парадоксального высказывания, и второе слева или справа по месту от этого агрегата значение -нет, теперь, не парадоксально, однозначный логический экстенсионал. Таково возможное ограничение, что накладывает предложенная модификация ЛВ, что все еще придерживается алгебраического характера, и принятые условности записи матрицы выходных значений сложного высказывания, высказываний по модели цифровой нейронной связи.

И что же тупик? Нельзя продолжить. Продвинутся, пусть и формально логически и ближайшим образом от конечного пункта создания формализованного исчисления в логике к некоему возможному, теперь и в отношении теории и языка формальной логистики, прежде всего, к теоретически исходному, множественному многообразию? Отнюдь, решение столь же ясно просматривается, как и в отношении "колебания переменных". При общем сохранении принятых правил. Если две логические функции теперь колеблются, выходных пакетов таблиц значений истинности должно быть, как минимум, два. Просто и не просто потому, что разрешение парадоксальной ситуации не может иметь на выходе меньше знаков, чем на входе, ибо парадокс- это в общем смысле афоризм, сокращение. Впрочем, очевидно, могут быть еще и пространные выражения, что парадоксальны, и в этом случае количество знаков на выходе должно быть меньше, чем на входе. С чем вообще говоря вопросов может, как раз не быть, в силу, высочайших достигнутых степеней формальной комбинаторики, технологий формализмов сокращения. Вопрос, тогда скорее в том, с какой из иных логических постоянных или с какой из иных логических функций, колеблется теперь конъюнкция? Вообще говоря, это колебание может быть с любой из иных, и даже со всеми вместе, коль скоро, событие синтеза, может допустить такое колебание всех, более того, всякий раз редуцируется к какой-либо одной формальной функции связки. Но коль скоро, конъюнкция,- что была выбрана первой и чаще всего претендует на эту позицию, в сюжетах самых разных логических построений, что составляются в перечнях листов таких функций связок в той или иной последовательности, - и именно потому, что, по предметному смыслу как раз наиболее кажется подходит для формализации такого формально логического синтеза, традиционно входит в параллель с дизъюнкцией в форме КНФ и ДНФ, то можно ближайшим образом для примерного экземпляра ситуации, взять в пару исходного агрегата дизъюнкцию для конъюнкции. Просто и не просто потому, что вообще говоря синтез- это синтез всегда уже различенного, нет различия- нет синтеза, нет никакого "и" и в качестве союза. Нет логики. Простейшая система координат, что дает два значения для одного пункта видимо таким же образом может намекнуть, что координаты этого пункта не однозначны. Просто и не просто потому что квадрат, это не просто и исключительно результат движения некоей линии, но и линии Пиано, что все время колеблется, генерируя такой квадрат. Но почему же все не проваливается словно в зыбучем песке? А нет не проваливается, коль скоро Вселенная расширяется с ускорением? Просто и не просто могут быть локальные области, мера устойчивости в которых разниться. Таким же образом, как и может не приостанавливаться теперь колебание некоторых тавтологий, что в иных системах, местах локальностях, могут приостанавливаться. Но можно ведь и что-то поделать о чем-то подумав, ближайшим образом. Еще и потому могут быть всплывающие дома на сваях в Голландии. Поэтому, кроме прочего, антиконъюнкция, это знак, к которому можно свести все остальные знаки логических постоянных связок. Быть может, вернее, прежде всего, потому, что различение в формальном теоретическом, теперь, смысле исходного неопределенного многообразия происходит как раз, прежде всего на два попарно непересекающихся множества истинных и ложных высказываний. Но вообще говоря разделение может иметь невероятно диффузные границы, о чем еще раз напомнила теорема о не локальности. И таким образом, коль скоро, это начальные подступы к теории таких колебаний и трассировок, что видимо не могут отчасти не быть простейшими конструкциями, колебание конъюнкции и дизъюнкции может дать два пакета таблиц для одного и того же сложного высказывания, которое парадоксально на такую теперь глубину. Конечно, два может быть лучше, чем один, просто потому что два, это больше одного, но "где гарантия…", что такое деление, напоминающее теперь вполне ясно коврик Серпинского, линию Пиаже, и т.д. не продлится неограниченно, развертываясь в направлении все большей неопределенности и беспредельности. Такой гарантии нет. И именно поэтому вопрос, где остановиться, является во всякую эпоху одним из наиболее важных. Это так и теперь, несмотря на то, что историческое сознание развития науки, как раз может предоставить массу оснований для вывода о том, что, вякая такая граница- временная. И когда ни будь можно будет продолжить. Впрочем, силлогистика Аристотеля стала частным случаем исчисления предикатов только через 2. 5 тысячи лет. Видимо, Аристотель мог бы пойти так далеко, как только возможно и в модальностях. Быть может, создав многозначные модальные логики на манер Льюиса или Лукасевича, но он не пошел и именно, кроме прочего, потому,- резонно можно предположить,- что он вряд ли смог бы быть услышанным или понятым, другими, потому, что его мысли ни смогли бы быть узнаны, как свои, другими у других. То есть даже Александр Македонский, учителем которого был Аристотель не услышал бы и не понял бы его. И таким образом и на нижних уровнях синтеза существования, в силу отсутствия синтеза на верхних, нейроны не дали бы связи. Коль скоро можно предположить сообщества нейронов на разных уровнях ведут себя коррелятивно сообществам людей. И таким образом история останавливается всякий раз в каждую эпоху, тютелька в тютельку. Что может означать колебание теперь конъюнкции и дизъюнкции, простейшим образом неоднозначность самих таблиц. Это конвенции известного рода. История науки дает массу примеров для того простого и не простого обстоятельства что истина и истина теперь могут дать лож, и именно потому, что вся парадигма таких истин, теперь ложна. И иначе, ложное и ложное утверждение могут дать истину, просто и не просто потому, что последовала невероятная парадигма, в которой оба таких утверждения, что имелись как ложные, теперь истинны. Спросим еще раз о теореме о не локальности. Иначе говоря, ближайший исходный пункт для конечной успокоенности на таблицах связок, это колебание каждого из логических значений в атомарных половинных агрегатах. И таким образом первая строка таблицы истинности конъюнкции это может быть И/Л, И/Л, И/Л. Последняя же строка таблицы дизъюнкции в сюжете Бродского 77 года может выглядеть теперь таким образом: Л/И, Л/И, Л/И. Известным образом эти таблицы К и Д, симметричны, чем отчасти и обусловлен был сюжет построенный Бродским из пяти основных связок , логических функций. Относительно симметричной пары нет только у таблицы функции материальной импликации. Что примечательным образом как раз следует после первой пары и перед второй. Строгая же дизъюнкция и эквиваленция известным образом вполне обратимы друг в друга. Что же перед лицом такой неустойчивости, стремление сохранить определенность может быть и достижением. Ближайшим образом может быть понятно по смыслу, почему таблица конъюнкции такова, как ее тиражируют. Просто и не просто потому, видимо, что истина не соединяется с ложью, но сама с собой вполне. Таблица же дизъюнкции такова просто и не просто потому , что истина не отделяется от себя, не делима, едина, и всякий раз отделяется от лжи. Тогда как лож вполне может дробиться, множится и распутничать, но не соединяется с собой и не делиться с собой. И вот, здесь, важно понять, что это формальная истина, просто и не просто потому, что, если жизнь не может делиться в состоянии белковых клеток она умирает. Впрочем, только раковые клетки могут делиться неограниченно, не имея теломер. Симметрия строгой дизъюнкции и эквиваленции дает понять, тем не менее, что чем формальнее истина, тем она может быть лживее. Симметричность К и Д отсылают к тому простому и не простому обстоятельству, что лож формальна, и потому вообще говоря содержательно неотличима от истины и все же, это лож, нечто, что противоположно и не пересекается с истиной. Все это, тем не менее довольно далеко может быть от простых трех формул теории множеств, что задают попарно непересекающиеся множества, и что таким образом, в виду простейших формальных, комбинаторных функций: перестановки, подстановки, удвоения и повтора, последние различаются, тем, что повтор следует сразу после ластика пробела, удвоение может прийти и позже, и т.д., исходят в многообразие логических связок, кроме прочего в 16 бинарных союзов, исходно из четырех перестановок в паре, знаков И и Л, Что, впрочем могут быть относительно любыми, и разве что могут быть все же гораздо более различны, словно 1 и 0, что и в топологии могут быть не сводимы друг к другу, кроме как способом вытянуть окончание одной из сторон угла единицы, и склеить его с ее концом снизу или сверху, после чего два раз перекрутить одну из дуг, одного из секторов получившегося овала противопоставив, таким образом овал с гадкими дугами любых произвольно выделенных секторов, овалу с дважды перекрученной дугой одного из таких произвольно выбранных секторов, не гладкой. 0- ноль, что является овалом, иначе, относительно легко можно биз склеек и разрывов превратить в подобие единицы, простым и не простым изгибом. Десять из 16 союзов используются, и только пять упомянутых компактно выше были выбраны Бродским и К0, в качестве союзов выстраиваемого ими языка. И все же смыслы, которые были здесь высказаны, относительно мотивов, когда-то остановки на именно такой конструкции связок, это результат суперпозиции смысла, что была получена в виду колебания, трассировки и приостановки, как раз, тождества союзов, как и их различия. И потому таких толкований с различными оттенками смысла, может быть неограниченно много. Были даны быть может только относительно ближайшие, впрочем, содержащие довольно весомые аттракторы. В учебнике же 77 года, скорее речь шла о том, что значение союзов должно зависеть от значений аргументов. И потому, прежде всего, если в выходном столбце таблице бинарного союза, логической связки все значения истина или лож, то такие логические союзы не имеют логического значения, ибо ничего не различают и значения их функций не зависят от значений их аргументов. Аналогично еще четыре возможных логических союза из 16, могут быть отвергнуты, или в силу теперь отсутствия различения, идиосинкразии формально логического толка, и/или равносильности, логико- математической тривиальности. Примечательным образом, все же, что можно колебаться между четырьмя истинами, как и между четырьмя видами лжи, монархией, демократией, фашизмом и "коммунизмом", если не между двумя видами тоталитаризма на выбор. И это прямо сказать может быть, все еще, нынешняя политическая ситуация в мире, ни смотря на то, что демократия кажется универсально признанной формой политического правления. Примечательно так же то обстоятельство, что ни математика множеств, кроме прочего и с тремя формулами, задающими попарное не пересечение таких, ни исходно простейшая формальная логическая комбинаторика, не имеют приоритета друг перед другом. Ибо их формальные предпосылки равным образом являются предшествующими таким построениям допущениями, как и простейшие элементы, таких построений, что определяются через встречу. Тем не менее, внешняя форма плана их выражения может быть довольно различна. Читать друг другу нотации, все же, может быть делом не благодарным, и именно поэтому хотелось бы понять суть их возможности быть разными. И ближайшим образом это фракталы. Пять пальцев на руке, большой и указательный, безымянный и мизинец- это перестановка в паре, средний тот, то разделяет эти пары, подобно импликации между парами союзов в сюжете Бродского. Именно его часто показывают в конфликтных ситуациях, намекая видимо теперь на черту различия и не согласия. Несмотря на то, что подобные толкования, это всего лишь возможные приемы искусства памяти, очевидно может быть, что простейшая комбинаторика логических функций, могла быть выработана, прежде всего, перед лицом множественного многообразия, сориентироваться в котором с помощью простейших инструментов ближайшим образом, как и затем иметь возможность показать на пальцах, о чем идет толк, любому было бы полезно и как не странно истинно, ибо как раз могло бы предотвратить неограниченное блуждание.

Скорость с какой развивается наука меняется со временем истории, что таким же образом ускоряется в своих потоках изменения и приращения. Сложность может быть в том, что стойкая видимость, что и может быть самой вещью состоит в том, что формальная логика это сложно замаскированное, но такое же афористическое средство преодолеть колебание, как и трассировка и приостановка любой иной речи и письма. То, что теперь теория аргументации чаще всего выступает вместо нее, видимо может быть и замечательно, в виде общей теории риторики, если смотреть на это из глубины традиции, это хоть как о популяризирует у населения привычку мыслить сознательно, правильно, и все же повседневная жизнь скорее может быть склонна к поэзии, чем к риторике в суде непрерывно. Короче силлогистика Аристотеля мало применима, если применима вообще, сколь бы ее не погружали в логику предикатов. Лишь в виде симулякра, того что обещает , подобно прямому солнечному свету в глаза, такая технология может прерывать приостановки , способствовать принятию решений. Логистика же 20 века. сразу же отсылает, прежде всего, к наиболее формальным и теоретически выделенным частям научных теорий, не более того.

Итак, теперь тривиально могут быть два пакета с двумя таблицами истинности, как минимум, в каждом.

Теория и язык логики Смолиана, вот что может глядеть на нас из такой возможности, в виде конструктивной возможности корректного состава, ближайшим образом. Просто и не просто потому, что приостановить колебание функций таким же образом форматно и формально просто, как и состояние трассировки, колебания переменных. Для приостановки, нужно просто выбрать теперь конъюнкцию или дизъюнкция для продолжения, и/или записать слеш прямо, что могло бы отсылать к тому простому и не простому обстоятельству, что такая приостановка была следствием выбора из таких альтернатив. Каков может быть следующий ход: сюжета, сценария, истории, если не мифа, что Вы создаете? Будет ли это выбор, что может быть достаточно произволен, сценариста фантастического фэнтази, или литератора, что подражает мифам индейцев Южной Америки, или историка и тем более физика, что вынуждены непрерывно считаться с фактами. Удивительным образом преимущественное место такого возможного выбора в виду проявленной близости к раскладам такой логики, это начальная страница студии программирования, - примечательное название не правда ли, - при выборе шаблона решения проекта такого программирования. Конечно, при таком выборе никогда не бывает так, что выбор происходит между исключительно конъюнктивным или дизъюнктивным синтезом каких либо элементов и с помощью таких элементов, просто и не просто потому, что в каждом из шаблонов решений проектов программирования на различных языках, содержится достаточное многообразие инструментов, применение которых может соответствовать, и той, и другой логической функции, и все же в каждом таком выборе может быть сколь угодно малый оттенок смыла такого решения, быть ли теперь конъюнкции или дизъюнкции.

Почему состояние колебания, что вообще говоря не противоречие, но парадокс, что не истинен и не ложен, но и формально истинен и формально ложен, в этих моментах непрерывным образом, ибо колеблется и трассирует, и потому еще не противоречие, что только утверждает одновременно истину и лож, может быть болотом, несмотря на то, что это состояние может быть состоянием накопления данных, кроме прочего и в процессе познания? Да, просто и не просто потому, что такое колебание может препятствовать принятию решения, состоянию окончательного выбора, будучи изначально отлично от его возможной однозначности, или стремления к такой. Сложность в том, что в любом таком выборе,- здесь Родос, здесь танцуй,- невозможно исключить конечность, то есть ближайшим образом, выбор на основе ограниченного количества данных, как и иногда выбор из одинаково неприемлемых альтернатив, и, таким образом, вообще говоря, в формальном смысле ситуацию, что должна пониматься, как колебание. И потому, вообще говоря, одно болото может оставляется для другого. И лучшего ли или нет, может выясниться с достаточной степенью очевидности, только после принятия решения. То есть, интуитивная уверенность в правоте, что могла бы быть частью принятия решения, может получить подтверждение только пост-фактум. Короче, у нас могут быть достаточно весомые фактические инструменты для определения меры достаточности для принятия решения: готово, хватит, достаточно, довольно, баста, enough. Пусть бы и решения, что принимаются с такой очевидностью и могли бы быть неверными, и/или мало успешными. Тривиальным образом, в случае отсутствия дисфункции, оргазм - это сигнал. Сходный ответ, впрочем, скорее в виде вопроса, Полока, когда Вы чувствуете, что у Вас оргазм? - на вопрос,- когда вы чувствуете, что картина закончена?- таким образом, был верным афоризмом. Логика принятия решения , это ближайшим образом смежная область по отношению к возможной логики парадокса, которой вообще говоря исходно быть не может, просто и не просто потому, что не может быть парадоксального вывода. Но сколь раз он был получен фактически и именно с такими словами, мол кто-то получил парадоксальный вывод. Ближайший же набор толкований к слову афоризм, что выдаст поисковик Гугл может содержать таким образом антонимы, в виде как раз толкования афоризма, словно "краткого определения", что не многословно, видимо, потому, что много знание уму не научает, и такое краткое определение может быть верно и достаточно пространно, и на ряду с этим, токование афоризма в виде, ничего не значащего бессмысленного изречения, что таково именно потому, кроем прочего, может быть, что кратко и более ни к чему не отсылает. И решение, что было предложено , состоит в том, что в виду фактического смысла афоризм может быть и бессмыслицей, коль скоро, может и не иметь значения. Тогда как в виду логики смысла, он как раз неограниченно открыт колебаниям выделенных логических значений, любой такой. Что и делает его осмысленным, трассирующим, приостановленным и в частном случае, как раз в виду его значимости, в виде содержательной логической тавтологии, ибо иных нет. Если бы формальные тавтологии логики не были бы содержательными, они бы и не приостанавливались, ни могли бы считаться парадоксальными, ни в какой мере. Но очевидно, что афоризм может иметь место, как осмысленное значимое утверждение и в виду фактической истинности, и именно потому, что способен соединяться с любым иным таким значимым афоризмом, неограниченно, так и находиться сингулярно, в виде применимого к месту и ко времени крылатого выражения, половицы или поговорки. Короче, афоризмы могут быть и часто являются аргументами в повседневной языковой практике. Такая фрактальная логика парадокса, может быть востребована и потому, что дает понять, что вообще говоря, нет никакой иной истины, кроме фактической, если следовать бинарному делению давней традиции. Логическая истина такова только по степени, ближайшим образом. Но, вообще говоря, любая фигура речи, если говорить обобщенно, что неизбежно в виду логики, это высказывание, смысл и значение, которых приостановлены, те что имеют место, в общем смысле, до принятия решения, " до того", в игре. Теория игр таким образом, таким же случаем и видимо долей от логического пространства информации, по мимо, логики места, релевантной и теории решений, это смежная возможная область для фрактальной логики парадокса. Если, использовать ясные теперь прагматические контексты различия предела и беспредельного неоплатонизма. Можно ли найти закон распределения и производства таких логик?- это один из вопросов что оказывается на границе таких перечислений. И что же, каков же все же возможный смысл такой логики? Он, как и во всякой кроме прочего, может быть в функции фильтра. В науке стран мира, могут быть проекты, которые поддерживаются несмотря на то, что очевидно колеблются в своих результатах, длительно не дают достаточно однозначного полезного исхода, находясь в состоянии накопления знания. Тогда как, иные проекты, что таким же образом таковы, не имеют полезного выхода, считаются периферийными и маргинальными в науке и технике, и это может быть вопросом, почему, как и вопросом кроме прочего и формального критерия такого выбора, фильтра, что не был бы столь жестким, что мог б расплавиться от напора, но и не был бы столь непреодолимым, чтобы ни пропускать как раз действительные возможности, что все еще не очевидны. И это тем более может быть все более актуально, что возможности поддержки самых различных областей знания, и в научном мире, и со стороны государственной политики экономической поддержки, так и со стороны, очевидно, гражданского общества , частных компаний, возрастают.

Или, еще иначе, СМИ могут быть полны сообщениями о недостоверной информации о происходящем, но формальная мера такой, часто прибрасывается на глазок, что вообще говоря не плохо может быть, коль скоро, человеческая интуиция обладает широчайшим диапазоном, исходя из фактических данных, произвольно прибросить по шкале от 0 до 10, насколько достоверна или нет, данная информация, и все же более точные средства формального анализа могли бы не помешать. Но все это вновь большей частью уместно, если придерживаться отрицательной стороны системы координат, самого простого толка, в двумерном многообразии. Как если бы речь шла исключительно о том, что в пустыне могут быть локальные области, в которых ступив на поверхность песка, можно начать проваливаться под поверхность песка практически мгновенно, и которые могут быть трудно отличимые от других областей пустыни, просто и не просто потому, что песок и сам по себе сыпучий. В русском языке прилагательное зыбучий для существительного песок по имени отличается от прилагательного сыпучий, то есть имени для всего остального песка, только двумя буквами алфавита. Животные и люди, которые живут в пустыне , интуитивно знают и опознают такие места, кроме прочего и потому, что часто ходят только след в след. Но могут быть и такие что передвигаются независимо от такого различия. Но мы знаем, что интуиция, это свернутый алгоритм, и вот его то нам и требовалось бы получить. Отчасти это так, но афоризм или парадокс- это форма любой мысли, как и колебание - любой материи не только злой или негативной, отрицательно заряженной. Ближайшим образом, теперь, впрочем, скорее не для пустыни, начать валить может не только от Вас, вместе с Вами, коль скоро можно потерять миллиарды в неделю, но и вам по 5000 долларов в секунду, целые сутки. С позитивной стороны формальная мера парадокса, это мера истины, коль скоро, ни одна из них не может быть такой на основе исчерпывающей информации, кроме прочего пользы, что ни инфильтрат. Иначе говоря, даже колебание между Л и Л, в позитивной области может иметь положительное значение, просто и не просто потому, что эти Л и Л- формальны. Но явно, что такая ситуация является всеобщей мягко говоря не всегда, хотя и случается , в виде вопроса, можно ли врать врагу? Пусть бы и война всех против всех могла бы объявляться всеобщей, что и могло бы поддержать и завышать акции лжи врагу,- любому другому в том числе своему, коль скоро свои- это свои другие,- что была бы допустима и легитимна, это не более, чем афоризм. Но что есть истина? Любые ценности таким образом могут быть предметом переоценки в направлении приоритетного аттрактора, что в силу достаточной разнородности может приближаться к истине, что быть может вообще не ценность. И потому еще можно говорить о известные рода группах из общего многообразияразнородностей свободы, в виде такого возможного аттрактора. Неким ближайшим образом для политических систем демократического правления, это возможные коалиции в парламентах самых различных стран, что образуются в виду интенции на такие группы разнородностей свободы, при общем допущении возможности равности объемов любых таких пакетов в виду преобразования как раз фактических ситуаций и связностей. Общее возможное допущение может состоять в том, что приращение свободы в высвобождении коррелирует, в трудно определимой мере, с приращением возможной истинности. Что в свою очередь может способствовать приращению блага, в том числе и на основе познанного закона. Но оно может быть в известной мере и обратным, приращения блага в высвобождении может способствовать приращению истинности в таком высвобождении.

Из выше сказанного могло сложиться впечатление, что коль скоро формальная логика, это нечто практически пустое по содержанию, маленькое, то и ее значимость по сути дела мала, но это не совсем так, кроме прочего развития логики, и в виду появления таких интесиональных логик, к которым может принадлежать и логика парадокса, это область и возможный образ смежности смысла бытия всему чему бы то ни было. Действительный хиазм разверзается поэтому в теории ни между истинами факта и логики, но между формальной логикой и диалектикой. Конечно многочисленные попытки выделить некий формализм диалектической логики, что мог бы быть относительно безразличен к содержанию, многократно предпринимались и именно за тем, видимо, кроме прочего, чтобы отличие от логики формальной не было бы стол вопиющим. И что вновь истина факта и логики? Отнюдь. Может быть совсем не необходима формальная диалектика, что в ее случае, может быть, тем более смешна, что тык это в себе дык, а дык это в себе тык. Пусть бы и развитие науки могло бы разрастаться и в этом направлении, создания эйдетических систем диалектической логики в смысле ее формальных онтологий, "матезиса", на манер формализованных семантик естественных языков. Но как раз искомая диалектика, коль скоро, речь зашла о познании -это, скорее содержательная диалектика и логика предмета и метода, предмета и инструментов метода. Теперь, если ни уже, ПК и ПК, то ПК и мозга, в самых различных, и все еще часто таких наивных аналогиях. Щедровицкий, в некоторых своих прозорливых мыслях, может быть уместен, теперь в силу простого и не простого обстоятельства что еще в 60-е годы прошлого столетия он провозглашал, возможность высвобождения людей от необходимости известного рода познания, просто и не просто являющегося уделом машин. Но вообще говоря эти мысли могли состояться видимо только после КМ Гуссерля, в которых субъект- субъктное отношение было продвинуто до глубины априорности. Но и этот текст был ответом на БИВ Хайдеггера, в котором имя здесь бытия было дано такому сущему в самом существовании, бытии которого, понимание- это способ его бытия. Бытие такого сущего забота, что имя для бытия особенного сущего, но способ бытия такого сущего экзистенция. Этим такое сущее отлично от всех остальных. Ближайшие, способы бытия которых это подручное и наличное. Можно ли сказать по-другому, можно. Здесь бытие- это некая система человек- рабочая сила, что как раз человеком не является и может принадлежать не только ему, то есть, что открыта по горизонту неограниченно и видимо таким же образом без заранее заданного масштаба и разве что конечности. Известного рода фрактальность такого синтеза и могла бы быть основным мотивом для отказа в имени человек исключительно. Что само по себе было бы только одним из мотивов в отличие от привязки, например, Юнгера. В этом смысле, БИВ, и не философия жизни, и ни антропология, прежде всего, которые Гуссерль увидел в этом тесте. Это могло быть и было гораздо более воодушевляющим обстоятельством, чем бытие исключительно субъектом, неким подлежащим. Гуссерль постоянно забывал историю языка, на котором говорил, как и большая часть буржуа. Кроме прочего, забывая, то, что эпохе, исходно, это приостановка дыхания. Но бытие- это не сущее. И если бы оно было бы, оно было бы сущим, но со стороны сущего бытие- это ничто. Все эти афоризмы последовали, коль скоро, Хайдеггер мог претендовать и претендовал на значимость, в том числе, и мирового идеолога. Что неизбежно влечет за собой поэтизацию дискурса философии. Гениальность Маркса состояла кроме прочего в том, что он с помощью афористического дискурса создал науку политической экономии, тогда как прежде были гипотезы с явно зияющими уязвимостями. Но это была и мировая идеология, что не могла быть создана вне известного рода поэтизации философского дискурса. Что же Хайдеггер? Бытие, что со стороны сущего ничто, и потому допустимо с этой стороны, что вообще говоря единственная для существующего, чем нет, коль скоро он существует и мыслит, и ничто само по себе, таким образом оказывается тем, в самом ничто которого, понимание ничто некоего сущего и есть его ничто. Короче, все это может быть невероятно, не просто двусмысленно и неоднозначно, но находиться в суперпозиции смысла, в которой референция таких высказываний может быть кардинально приостановлена. Ближайшим образом, что же что и афористичным, это можно пояснить тем, что между сущностью и существованием может не быть преимущественной связи. Невозможно искать это, для что, и что для этого, да это, такой поиск, и не необходим, скорее, иначе, произведение искусства, не говоря уже о возможной метафизике, вместе с такой возможной беспримерностью, и призвано к тому, чтобы такая связь была бы приостановлена в большей мере, чем поддерживалась бы. Но коль скоро все произведения искусства ни могут быть абстракциями, образно не фигуративной живописи и таким образом могут явно иметь познавательную функцию, что не исчезает, даже в случае квадрата Малевича , что простои непросто, показывает, кроме прочего, как выглядит покрашенный в черную краску холст, то мера такой приостановки референции все еще может быть востребована. И тем не менее "Бытие и ничто" Сартра последовало. Сознание- это дырка в бытии, вернее для себя бытие в сплошном массиве бытия в себе. И существование этого философа было тем, что оно ни есть и тем, что есть это ни есть. Что за абракадабра?- можно спросить. Тем не менее, не все может быть так просто с философским дискурсом, что наделен характером поэтичности. Оказывается, кроме прочего, можно было сказать, в иной философской парадигме, что человек, это основная производительная сила общества. Может быть, но скорее, как и абстрактный труд, человек неуловим. Коль скоро, еще и стремиться быть образом и подобием такого существования, сущность которого не познаваема. Рабочая сила, это основная производительная сила общества и общественного производства, и это, даже в таком случае, афоризм состоящий из общих понятий политической экономии. Но и потому же основанию, коль скоро, рабочая сила- это не человек, в виду не исключительной принадлежности ему, и не жизнь, даже в силу таким же образом возможности пребывать на зачаточных границах жизни и тем не менее работать, как работали и работают машины и далекие от современных роботов с сильным выполнением видимости,- что может быть и сама вещь,- условных рефлексов, различать, что и кто, могло быть и было, да и теперь может быть, затруднительно. Действительно, еще в середине 20 века, словоупотребление повседневной жизни могло сводить всякого буржуа к тому занятию, которое он делал прибыльным, короче к вещи. В условиях сословной иерархии, такое словесное поведение коррелировало с сословными ограничениями, что ктойности не добавляло. Ответ на такое возможное уничижение, что могло исходить и от все еще существовавших дворян, кроме прочего, состоял в том, что этих дворян, что, впрочем, могли и сильно изменились, просто не считали реальными, моты и прожигатели жизни. То есть быть, пусть и только по имени, той или иной вещью, "пиджаком", например, для производителя пиджаков, могло в известном смысле не быть зазорным, коль скоро он мог быть реальным владельцем прибыльного дела., в теперь свободном от сословных ограничений обществе. Теперь, отчасти, все еще более изменилось, относительно достославных, что ж что и "темных" Средних веков истории Европы, но так, что неопределенность кто и что, только могла стать и стала еще более бессознательной. И в этом может быть свой положительный момент, как и в том, что может быть не важно, в чем разница между машиной и человеком. Что вообще говоря, могло быть мыслью еще 19 века. АЭ в 20-м, просто говорит о обоюдном заселении. Тем не менее, то что можно назвать экзистенциальным фракталом, состоялось и не в одном тексте. Деррида и многие из постмодернистов таким же образом инициировали разговор в стиле, называть вещи своими именами, коль скоро, все и тогда шло к тому, что если ни древний гилозоизм, что отчасти все еще практикуется в одной из религий Японии, синтоизме, то смешение границы принадлежности рабочей силы было на повестке дня. И что же, ни да, ни нет, большей частью. И для такой позиции может быть видимо ближайшим образом только одно объяснение - это фракталы.

Мораторий на смертную казнь- это гиперповерхность, что, теперь, отделяет нас от таких экзистенциальных фракталов непосредственно. Бытие и бытие, пусть и заботы, если ни сексуальной озабоченности, а не подлежащее и подлежащее, вот что теперь, кроме прочего, мы можем встречать друг в друге. И вообще говоря, довольно давно. Коль скоро, КМ Гуссерля был ответом и на такой возможный смысл, вровень с которым он стремился стать, то и в КМ можно найти удивительные пассажи, касающиеся кроме прочего неограниченного стремления жизни к пролиферации, достаточно того, что в этом тексте Гуссерль может легко поместить себя в любую иную точку любого иного пространства. Удивительно то, что некая тихоходка, что может выживать в космическом вакууме, если бы, даже обладала высшими формами сознания, вряд ли стала бы спорить с ним. (Здесь, впрочем, может дать себя знать все еще допустимое различие математического и философского мышления, отчасти эксплицитно заявленная еще Кантом, если ни Аристотелем. Если речь шла бы о теореме Пуанкаре или Перельмане, то удивительным образом теорема, что казалась сложнейшей до, после стала тривиальным случаем, после создания им новейшей развертки геометрии. И таким образом не то чтобы это же самое произошло между Хайдеггером и Гуссерлем, но очевидно, что и Гуссерлю пришлось отчасти переориентировать свои обобщения и генерализации, идеации разного рода онтологий сущностей сознания, чтобы достичь равности объемов с мыслью, с которой он вступил в эксплицитный диалог.) И все же, вновь мало что может сравниться, теперь, в этом смысле, обобщенного взгляда на происходящее, что не чуждается частного, со способностью машин желания к неограниченному соединению, как и с онтологий, если ни натуральной философией последних, произведений искусства, данной в АЭ. И что? Разве ни может быть ничего более прозаического, менее претенциозного и шутовского, ни претендующего на мировое господство, в мировых идеологиях, что как возможные оценки могут и преследуют такие начинания, отнюдь, по направлению к Карнапу, кроме прочего, может быть и дробная геометрия кортежей смысла.

"СТЛА".

Караваев В.Г.