В далёкие 70-е не было, наверное, ни одного человека, который бы не знал песню, которую исполняла Эдита Пьеха, "А город подумал - ученья идут", авторы песни Роберт Рождественский и Оскар Фельцман. Её пела вся страна. Все знали, что песня основана на реальных тра.гических событиях. И она о двух замечательных лётчиках - ими были капитан Борис Капустин и старший лейтенант Юрий Янов.
Вся страна склоняла головы перед подвигом экипажа новейшего иstrебителя-перехватчика Як-28. (далее - самолёт)
Им было чуть за 30... Оба в 1964 году переучились в Новосибирске на новый самолёт Як-28. Уже готовым экипажем, в составе группы самолетов, перелетели из Новосибирска на аэродром Финов. Там, в 40 километрах от Берлина, базировался авиационный полк легендарной 132-й бомbardировочной Севастопольской Краснознаменной авиационной дивизии.
Капустин - летчик, Янов - штурман-оператор. Оба - первоклассные бойцы. Других сюда не брали: в разгаре "холодная voйна", в Германии лоб в лоб стоят полтора десятка аRмий бывших союзников по антигитлеровской коалиции.
Утром 6 апреля 1966 года экипаж получил приказ перегнать новые Як-28П в Цербст, на базу 35-го иstr. авиаполка. Это был первый советский иstr.-перехватчик, способный Uniчтожать противника на малых высотах. Новые cамолёты перегоняли в Германию из Союза, где их собирали на Новосибирском авиационном заводе. Хотя за несколько дней до перелёта у самолёта были проблемы с двигателем, после устранения неполадок, перелёт был разрешён. Летели звеном из двух самолётов.
Прошло десять минут полета, когда Як ведущего вдруг резко повело вправо. Он стал терять скорость и проваливаться.
У самолета Капустина отказал один двигатель, а спустя несколько мгновений встал и второй. Такого просто не могло быть! Двигатели Як-28 - два независимых друг от друга агрегата, расположенные каждый на своей плоскости. Как потом установит комиссия, причина в "конструктивно-производственном дефекте".
Капитан Капустин предпринял несколько попыток запустить двигатели, но ничего не вышло. Самолёт падал... Командир звена капитан Борис Капустин отдаёт приказ штурману старшему лейтенанту Юрию Янову катапультироваться. Янов мгновенно принимает решение:
- Командир, я с тобой! Прыгаем одновременно!
Когда самолёт вынырнул из облаков, пилоты увидели, что под ними во всю ширь, от горизонта до горизонта, распахнулся Берлин...
Высота 2000 и 16-тонная, с полными баками топлива, машина падает на оживленные улицы...
Далеко впереди - озеро Штессензее, перед ним покрытый кустарником пустырь. Это последний шанс - дотянуть до него и попытаться сесть. Оба пилота из последних сил стараются вывести самолёт из пике... Изумленные берлинцы наблюдали за тем, как появившийся из облаков самолет с красными звездами на плоскостях, оставляя за собой шлейф темного дыма, в полной тишине уходит в сторону берлинской окраины.
Из рассказа западноберлинского рабочего В. Шрадера: "Я работал на 25-этажном здании. В 15 часов 45 минут из мрачного неба вылетел самолёт. Я увидел его на высоте примерно 1,5 тысячи метров. Машина начала падать, затем поднялась, вновь падала и вновь поднималась. И так трижды. Очевидно, пилот пытался выровнять самолет..."
А под крылом самолёта замелькали крыши домов... Капустин вновь скомандовал:
- Юра, прыгай!
Из-за технических особенностей катапультных кресел на Як-28 шанс выжить у Янова ещё был, но тогда никаких шансов спастись не будет у Капустина.
Янов снова ответил:
- Командир, я остаюсь!
Самолёт, неимоверными усилиями пилотов, минует дома, за которыми оказывается кладбище! Садиться нельзя! Надо дотянуть до спасительного озера, но перед ним высокая дамба...
На пленке остались последние слова Капустина:
- Спокойно, Юра, садимся...
Каким-то чудом они перемахнули через дамбу, едва не задев ехавший по ней грузовик. Но выровнять самолет, приподняв нос для посадки, уже ни скорости, ни времени не было. Вздыбив фонтан воды, истребитель зарылся в мутную глубину озера...
С момента вылета прошло меньше 20 минут. С начала аварии - около 30 секунд.
Самолёт упал в английском секторе западного Берлина в нескольких сотнях метров от границы советского сектора, которая пролегала вдоль озера Штессензее. Английские сапёры и водолазы извлекали самолет по частям с помощью кранов. Тела летчиков англичане достали быстро, но продолжали уверять советских представителей, что всё ещё пытаются это сделать.
Лишь на рассвете следующего дня тела Капустина и Янова были демонстративно уложены на плот и только ближе к ночи переданы советскому командованию. Англичане тянули время, потому что их технические специалисты изучали демонтированное оборудование нового самолёта.
На прощание с советскими лётчиками в восточном секторе Берлина пришли тысячи горожан, благодарные за сотни спасённых жителей, которые во время аварии самолёта находились в Пасхальный день на кладбище.
Британское командование прислало для почётного караула подразделение шотландских стрелков. Они стояли рядом с советскими солдатами, воинами Национальной народной армии ГДР, активистами Союза свободной немецкой молодежи. Это был, пожалуй, единственный случай, объединивший несовместимые в те "холодные" времена сообщества.
Позже на месте катастрофы была установлена мемориальная доска. В Эберсвальде и еще семи городах Германии появились памятные знаки...
За мужество и самопожертвование во имя спасения жизни жителей Западного Берлина, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10.05.1966, за мужество и отвагу, проявленные при исполнения воинского долга, капитан Капустин Борис Владиславович и старший лейтенант Янов Юрий Николаевич были награждены орденами Красного Знамени посмертно.
Вспоминает Эдита Пьеха: "Роберт Рождественский был в Берлине и узнал там о подвиге наших лётчиков. Он написал стихи, а Оскар Фельцман написал музыку на эти стихи. В 1967 году Фельцман предложил мне первой исполнить эту песню. Я пою её до сих пор, и, мне кажется, она не теряет актуальности. Такие песни не каждый день рождаются".
На вопрос журналиста - "Можете вспомнить самое памятное исполнение?", певица ответила: "В Воронеже на сцену поднялась женщина и весь зал встал, аплодируя. Это была жена штурмана Юрия Янова. То же самое повторилось в Ростове, где жила семья Бориса Капустина."
В 1968 году на фестивале молодежи и студентов в Софии "Огромное небо" получило несколько наград - золотую медаль и первое место на конкурсе политической песни, золотую медаль за исполнение и стихи, серебряную медаль за музыку...
"ОГРОМНОЕ НЕБО"
Рождественский Роберт
Об этом, товарищ,
не вспомнить нельзя.
В одной эскадрилье
служили друзья.
И было на службе
и в сердце у них
огромное небо, огромное небо,
огромное небо – одно на двоих.
Дружили, летали
в небесной дали,
рукою до звёзд
дотянуться могли.
Беда подступила,
как слёзы к глазам –
однажды в полёте, однажды в полёте,
однажды в полёте мотор отказал...
И надо бы прыгать –
не вышел полёт!..
Но рухнет на город
пустой самолёт!
Пройдёт, не оставив
живого следа,
и тысячи жизней, и тысячи жизней,
и тысячи жизней прервутся тогда!
Мелькают кварталы,
но прыгать нельзя...
«Дотянем до леса! –
решили друзья. –
Подальше от города
Смерть унесём.
Пускай мы погибнем, пускай мы погибнем,
пускай мы погибнем, но город спасём!»
Стрела самолёта
рванулась с небес,
и вздрогнул от взрыва
берёзовый лес!..
Не скоро поляны
травой зарастут...
А город подумал, а город подумал,
а город подумал: «Ученья идут!»
В могиле лежат
посреди тишины
отличные парни
отличной страны...
Светло и торжественно
смотрит на них
огромное небо, огромное небо,
огромное небо – одно на двоих!
Источник: https://poembook.ru/poem/2259814
