Продолжение серии публикаций о Грабаре. Все части тут https://dzen.ru/suite/0ed8ad5d-2b34-4d54-ba41-4e247de484f2
Отвлечемся от биографии Грабаря на его эпистолярное наследие. Письма Грабаря изданы в трех томах. Вместе с его Автомонографией ( 1937) являются чрезвычайно интересным чтением и первоисточником. Грабарь тратил очень много времени на переписку. По содержанию эти письма – это рабочие репортажи, деловые письма, письма – хроники. Он часто делится в них своими впечатлениями и планами. Они самоценны, так как в них освещается художественная и культурная жизни конца 19-начала 20 века, и даже некоторые события его личной жизни с этим связанные. Респонденты - брат Владимир Грабарь, коллекционеры, издатели, галеристы, музейные деятели, художники и писатели объединения «Мир искусства» ( особенно А. Бенуа), издатели. Слово для Грабаря было наряду с живописью, основным средством самовыражения и проявления личности, в письмах превалирует изложение фактов, мысль над чувством. Этим отличается от переписки таких художников как Нестеров, Сомов, Врубель. Из писем становятся известны некоторые трудности его биографии. Во время строительства дома для родителей в Адлере Грабарь получает травму головы из-за нападения грабителей, пишет издателю: « …должен Вам сказать, что мне везет совершенно сверхъестественным образом. Я никогда в жизни не знал трагедии и не терпел ее органически нигде и не в чем, и вот счастье мое в том, что и теперь я ее не знаю и не пережил. Все случилось в глубоком сне, трое суток я был без памяти и еще почти неделю не помню себя. Трагедию пережила моя бедная мать, отец, брат, но не я...
Вы не поверите, что первою моей мыслью, когда я очнулся и мне втолковали, что произошло, было сознание беспредельного счастья…счастья, что солнце по-прежнему светит, что живешь и дышишь. Ни капли не стал мрачнее смотреть на мир. Я получил в голову пять ударов кастетом ( так определили хирурги), из которых первый проломил височную кость. И опять повезло. Я лежал на левой стороне, поэтому получил удар в правый висок…Оказывается, получи удар в левый висок, я навеки ( если бы остался жив) потерял бы речь и движение рук….Вот какое безумное счастье. Сначала доктора думали, что спасти меня нельзя, и очень были озадачены, что организм выдержал. Потом боялись за мозг. Но , слава богу , все хорошо, даже память не отшибло. Невропатологи пока не велят налегать на работу и посылают в деревню на полный покой…» Что это был за покой, тоже любопытно, но об этом позднее. Или ещё цитата, характеризующая его с другой стороны, из письма – проповеди Маковскому после несправедливого увольнении Остроухова с поста Попечителя Третьяковской галереи : «Как хорошо делать, что хочешь, а не то, что нужно и важно. И кто знает, не важнее ли делать именно то, что хочется делать, а все остальное посылать к черту! Но, так как , во-первых- это уже философия, а я ее терпеть не могу, и во-вторых, уже три часа ночи, а я ложусь в 11-12, то позвольте Вам от всей души пожелать спокойной ночи. Искренно Ваш Игорь Грабарь» А здесь одно из писем Грабаря Остроухову энергичным почерком
Очень много душевных писем писал Игорь Грабарь Александру Бенуа, с которым работал в "Мире искусства" и очень хотел сотрудничать на ниве создания энциклопедии русского искусства, но, к сожалению, у них оказались разные взгляды на принципы её создания.
Это пример их оживленной переписки, полный текст чтобы почувствовать пульс жизни того времени и характер отношений, выраженный в стиле написания письма о организации выставки, это 1904 год, за год до первой русской революции. Заметим, что Грабарь пережил очень много трагических исторических событий. Орфография сохранена.
"Дорогой Шура,
Вместе с этим письмом отправляю на Фонтанку 11 и первую половину статьи. Лучше поздно, чем никогда, лучше дрянную, чем никакой. Нет ли у тебя чего-нибудь вроде выезда Елисаветы или парада у Зимнего дворца. Кажется, ведь это было для открыток? Наверно ведь есть. Впрочем, я буду в ноябре и мы тогда решим. К тому времени, наверно, и новое что-нибудь будет.
Что касается Серова, то Трояновский низа что не дает его очаровательного "Водопоя", ибо это пастель, да еще и не фиксированная. Оно я понимаю, что резонно. Был у Мекков, у старого и молодого. Старый неизвестно где, а молодой между Харбином и Ляоляном уполномочествует. Если увидишь Серова, попроси его написать Мекку ( Харбин, Уполномоченному Красного креста), чтобы он разрешил дать "Сентябрь" Серовский. Пройдет как раз два месяца пока придет ответ. Тогда надо будет заодно уж несколько вещей посылать.
Пока я хлопочу о тех, которые и без того у Seemann -а под рукой ( на заграничных выставках). Остановился на следующих:
1) Врубель ( царевна-лебедь)
2) Малявин (девка Морозовская)
3) Мусатов (водоем, две девицы у воды)
4) Коровин ( девицы с фонариками)
5) Левитан ("Север" - Трояновского, - думал-думал и все- таки на нем остановился)
Кроме того думаю взять Юона . " К Троице" - это красивая вещь
Из сомнительных. Архипова, помнишь церковь с белыми куполами на синем с облаками небе, была на последн. выставке "Мира искусств" в Поощрении? Из еще более сомнительных Пастернака "Leo Tolstoy im Kreise seiner" ( нет, каково это звучит, понимаешь ли Ты, для немца). ...Ради бога, черкни мне два слова, что ты по этому поводу думаешь. В ноябре надеюсь собрать потяжеловеснее.
Твой список безукоризненен ( музейский), о чем мне и заявлено Кнебелю еще до Твоего письма. Он все кобенится по поводу какой-то ерунды, но все вздор.
Русская школа великолепна. Но в третьем выпуске, воля Твоя....,не понимаю и этой посредственной вещи Остроухова и думаю, что Иванова следовало не этого взять.
Но, впрочем, знаю, как в сущности невозможно брать то, что хочешь.
Жму твою руку. Твой Игорь Грабарь
Анне Карловне привет.
Еду на три недели на Кавказ; пиши в Адлер, Черном.губ., И. Грабарю