На днях разговаривал со старым приятелем, топ-менеджером крупной российской корпорации. Занимающимся техническими задачами, безусловно честным, сделавшим блестящую карьеру в бизнес-управлении с нуля. Ни капли идеологии – именно, не технократ с «политикой я не интересуюсь», а человек, внимательно следящий за всем. Ну, я профессор экономики. И оказалось, что будущее мы видим настолько по-разному, что это не просто разные будущие. Это будущие разных, реально, миров. Но я не говорю что у моего собеседник делирий – может быть, это у меня.
Сначала мы говорили про военный прогноз. Мой собеседник говорил не просто о скором разгроме украинской армии. Звучало не просто «взятие Киева” , а «полное уничтожение украинской армии и зачистка крупных городов». Я пытался робко возражать - Киев не Грозный, это город в тридцать раз больше, город такого размера вообще, кажется штурмом никогда не брали. Алеппо и то в полтора раза меньше. И Киев защищают войска, гораздо более хорошо и современно вооружённые, чем повстанцы Алеппо.
Ну, допустим, Киев взят, кто-то (Бойко? Царев? Янукович?) объявлен «президентом». Киев – это самый край Украины, там ещё огромные пространства и большие города. Как можно будет отделить «контролируемую" территорию от остальной, огромной части. Даже если будет заключён какой-то мир, оттуда всё время будут идти атаки – только в отличие от моджахедов советских времён или сирийских повстанцев, они всегда будут совершаться новейшим оружием, в бесконечном объёме , готовиться правительством Украины, допустим, в изгнании, но признанным и поддерживаемым всем миром. И что, оставшиеся миллионы украинцев сумеют как-то развидеть бомбёжки Киева и Харькова, разгромленные жилые кварталы, убитых женщин и детей? Мой собеседник представлял в виде реального вариант, вариант, которого, на мой взгляд вообще в природе не существует.
Сценарии «хуже этого», военное поражение России – то есть не шесть тысяч убитых, а сколько, тридцать тысяч? - Мы даже не обсуждали. Мой собеседник тоже видел на сайтах мировых агентств колонны сожженной российской техники, фотографии сотен мёртвых тел и видео десятков российских пленных. И с этим не спорил. Просто будущее видел по-другому.
Однако с войны мы свернули на экономику. По войне у многих расходятся прогнозы и анализ. Но про экономику разница оказалась ещё больше! Мой собеседник видит не просто лёгкое восстановление экономики – к 2024 году уже будет уровень осени 2021-го – он видит в ближайшем будущем либеральные реформы!
Мне видится вынужденной национализация – я только что писал об этом. Вовсе не из абстрактных соображений “назад в СССР", а из совершенно прагматических – несложно закрыть частное предприятие, которое хочет перестать работать, но как можно, без национализации, заставить работать предприятие, которое хочет закрыться? Уже несколько десятков компаний, обладающих производством в России, объявили об остановке работы – конечно, на период пока они платят зарплату, их можно не национализировать (или брать под временное госуправление), но что делать через месяц? Да и в желании многих фирм платить даже часть зарплаты при том, что предстоит национализация, можно сомневаться.
Можно, конечно, засчитать за “либерализацию" освобождение IT-сектора от налогов. В ожидании бегства IT-компаний и сотрудников правительство Мишустина как будто проснулось после двухлетней летаргии и осуществило либеральную меру по повышению привлекательности отрасли. Как это бьётся с тем, что все остальное вокруг надо национализировать, плохо понятно.
Но я не говорю что это моего собеседника делирий. Нет, мы ничего не пили. Может быть, это у меня. Должно же быть какое-то объяснение, почему мы видим будущее по-разному.
Константин СОНИН