Сможет ли оно существовать автономно или ржавчина глобализации разъела его окончательно? Так ли на самом деле сильна зависимость от модных веяний или глобализация – та самая старуха с клюкой, существующая лишь в головах фрондёрствующей части отечественной богемы?
Текст Михаила Дряшина
Начнём с пресловутой глобализации. Она тут понятие ключевое. Что такое глобализация? Совсем не проникновение товаров на чужие рынки путём подстраивания их под туземного потребителя, как нас пытаются в этом убедить. Напротив: глобализация – это унификация туземцев самых разных племён под один и тот же товар. Его, потребителя, обработка. Не товара.
И кино как наиболее массовое и доступное из искусств является в этом деле самым главным, убойным оружием. Инструментом форматирования незатейливого массового сознания.
Понятное дело, существует и кино особое, авторское, у которого своя корысть. Но кино массовое-кассовое, а значит, американское имеет, помимо прямой финансовой выгоды, не всегда даже осознаваемую его создателями сверхзадачу – привитие ценностей, шаблонов мировосприятия, образа жизни, ориентиров. Прививка лояльности чужаку, называемая мягкой силой.
Анекдот
Анекдот с бородой, советский ещё.
Южанин под окнами роддома:
– Кто? Малчик?
– Нет!
– А кто?!!!
За долгие годы советских ещё запретов и последующей вседозволенности публику накрепко приучили к голливудской продукции. Никто, ни простой зритель, ни даже киночиновник, иного просто не понимает, стараясь на ниве возрождения и развития отечественного кинематографа сравняться и превзойти именно Голливуд.
С одной стороны, это дикарство, карго-культ чистой воды, с другой – больше ста лет «фабрика грёз» изучала простые души, ориентируясь именно на них, и, главное, изо всех сил стараясь сохранять их в первозданной незамутнённости, пестуя и культивируя интеллектуальную невинность. И, надо признаться, преуспела.
Монголия и бейсбол
Представьте, некий энтузиаст задаётся целью популяризировать бейсбол в Монголии и сделать так, чтобы монголы в этой никому не нужной вне Америки игре надрали задницы (сугубо американская философическая метафора) самим родоначальникам, показав им кузькину мать, простите, мать Чингисхана. И добивается-таки поставленной цели.
Представили? Теперь ответьте на вопрос: что же на самом деле произошло? Варианта всего два: монголы обштопали американцев; американцы обштопали монголов, сделав свою внутреннюю игру самой популярной в Монголии, заодно приучив ордынцев к своему образу жизни, своим идеалам, ибо специфический вид спорта неразрывно связан с соответствующей субкультурой (атрибуты, тематическое кино, мода, билль о правах, вторая и пятая поправки, звёзды и полосы).
Так кто, говорите, кого победил? Кто добился своих целей?
Кстати, сплетня на тему бейсбола. Прославившейся на весь мир (в хорошем смысле) заглавной ролью в «Маленькой Вере» Василия Пичула Наталье Негоде поступило в конце восьмидесятых или начале девяностых два предложения. Первое – от киноклассика Кшиштофа Занусси – сыграть в одной из условных его нетленок. Второе – в сам Голливуд («г», желательно фрикативное) на съёмки ленты о бейсболе. Выбрала Натаха, естественно, второе. Голливуд всё-таки (не забываем: «г» фрикативное). Потом, разумеется, горько жалела. Ибо после Занусси стала бы респектабельной европейской кинодивой. Но паровоз помахал ручкой. Не зря её Пичул на роль маленькой Веры выбрал. Что-то такое чувствовал.
Идём дальше.
Своё ли?
Разумеется, нет. Не своё. И, разумеется, кино наше по смыслу и форме давно уже не наше, но вполне может существовать автономно. Ибо плохому мы научились и чужого понабрались. Marvel легко заменяется каким-нибудь Холопом или Коньком-Горбунком, катастрофы – таёжными пожарами, их война – нашей, а бойцовая фантастика – опусами Фёдора Бондарчука иже с ним. Да и мультики наши вполне себе в тренде, особенно если прервать, наконец, ставшую невыносимой эпопею Тугарина змея, оставив, к примеру, Машу с медведем.
Короче, попкорн по импортным лекалам мы клепать научились. А что не научились – доберём в процессе. Не думаю, что пацаны и девахи на районе почувствуют какую-то принципиальную разницу. Напротив, отсутствие конкуренции расчистит дорогу производителям смотрилова. Они ещё больше раздухарятся. А вместо попкорна – семки в брендированном кульке.
Сериалы
Сериалы формата Netflix мы и подавно делать научились. Давно. Лучше даже оригиналов. Без всяких там франшиз. Один «Метод» чего стоит, который злопыхатели ошибочно числят франшизой «Декстера». Или, не знаю, в высшей степени достойные сериалы Алёны Званцовой. Или не менее умная «Большая секунда» Виктора Шамирова. Или занятное драмеди «Везёт». И это только из последних.
В общем, есть самые разные варианты. Умеем и это.
Истинная трагедия у нас только одна…
Зато какая! Трагедия вселенского масштаба и шекспировского накала – кино фестивальное. Ибо не будет уже больше былых белых фестивалей. Какое-то время. В лучшем случае – цветные. Ну и наши, сиволапые.
Петь о невыносимости жизни в «этой стране» стало более некому. Что безжалостно испепеляет многолетние традиции, целые школы и мастерские. Ради чего все старания? С кем вы теперь, мастера культуры?
Три-четыре десятилетия, полвека даже, растили и пестовали мэтры нашего доморощенного артхауса юную поросль, которая оправдывала всякий раз ожидания своих учителей.
И не сказать даже, что учителя эти намеренно вели какую-то подрывную работу. Всё во сто крат тоньше, на уровне условных рефлексов. Всякий раз убеждаясь, что призы за рубежами дают исключительно так называемой чернухе, той или иной её разновидности (даже в показе сумеречной безысходности есть свои градации), а не чернухе не дают, молодой режиссёр начинает искренне одобрять означенное направление, благо при известном умении оно может быть представлено стильно. Да и ценителям виднее. К другим же направлениям он столь же искренне может утратить всякий интерес. Как собачка Павлова.
Так вот, кино как бы эстетское с ярко выраженным обличительным уклоном о том, как плохо жить тут, или как было плохо жить тут, или о том, как ещё будет плохо жить тут, потеряло, кажется, как финансирование, так и нематериальный стимул в виде наград. Ибо снимается оно в основном на гранты Минкульта в надежде на фестивальное эхо, коего, теперь не будет.
Путь у мучеников теперь один – немедленная эмиграция, снятые на коленке фильмы протеста и громкая гражданская позиция.
Что же во всём этом хорошего?
Между прочим, не так мало. Во-первых, конкурентов в кинозалах сильно поубавилось. Разве что с китайцами теперь соревноваться. Все конкуренты остались в торрентах. Путь открыт, по такому поводу не грех и расстараться. Это я о мейнстриме.
Об артхаусе скажем, что теперь при том же, а, быть может, и большем финансировании, но без устремлённости к пальмовым ветвям, то есть к почти обязательному депрессивно-обличительному формату, возможно, наконец, создание достойного авторского кино без оглядки на княгиню Марью Алексеевну.
Так потихоньку, глядишь, и до фестивалей доберёмся. В конце концов, иранское кино высоко ценится европейскими интеллектуалами. Берёт призы. Несмотря на «антинародную» сущность режима. Оно вполне себе фестивально и без показа ирашки-какашки (простите мне мой персидский).
Мы ведь тоже так можем. Во всяком случае, в советское время могли. А теперь вот вновь шанс выпал. Быть может, последний. Не упустить бы.