(Фресно, Калифорния, 1964)
Я заполнил форму на соискание должности помощника нивелировщика в Бюро общественных дорог. Через две недели получил почтой письмо с предписанием явиться в офис, расположенный в здании монетного двора на Херманн-стрит, 155. При себе следовало иметь сменную и тёплую одежду, спальный мешок и туалетные принадлежности.
Я сложил всё необходимое в свой старый вместительный рюкзак морпеха. Доехал городским автобусом почти до самого монетного двора и вскоре оказался в большой комнате, где кроме меня было ещё человек тридцать. Чёрные, азиаты, латиносы, белые. И ни одной женщины.
Начальственного вида здоровяк с сигарой в зубах держал в руках планшет со стопкой бумаг под зажимом. Вынув сигару изо рта, здоровяк объявил:
— Меня зовут Сэм Биллингс. Я — главный нивелировщик.
Он обозрел нас свысока, помолчал, затем принялся громогласно зачитывать имена:
— Хосе Эрнандес, Майкл Чу… Роберт Ларсен, Кларенс Дигглз, Кларенс Уильямс, Эрих фон Нефф.
Люди отзывались: «здесь», «на месте», «тут я». Двое из присутствовавших просто подняли руки.
— Отвечайте вслух, — сказал Сэм, — или отправляйтесь домой.
— Здесь, — ответили те двое.
— Теперь ваши назначения. — Сэм зачитал шесть имён. — Вы отправляетесь на озеро Тахо. Автобус ждёт на улице. Счастливого пути. — Затем он огласил ещё несколько имён. — Вы отправляетесь в Пойнт-Рейес. Вас ждёт армейский фургон. До скорого.
В конце концов дошла очередь и до нас.
— Кларенс Дигглз, Кларенс Уильямс, Роберт Ларсен, Эрих фон Нефф, Сальваторе Пачетти, — прочитал Сэм и осведомился: — Парень, ты часом не из мафии? — и тут же продолжил, не дожидаясь ответа: — Доложитесь инженеру-конструктору в Биг-Оук-Флэт. Это возле Йосемитского парка. Сальваторе, вот тебе карта. Возьмёте «Шевроле Кэрриол», что стоит на улице. Держи ключи.
Сальваторе хотел что-то спросить, но Биллингс его прервал:
— У вас есть карта, разберётесь.
Пыхнул сигарой, протопал в свой кабинет и захлопнул дверь.
Я закинул на плечо рюкзак. Ларсен поднял свой, точно такой же. Явное свидетельство, что он тоже отслужил в морской пехоте. У остальных вещи были сложены в мешки из прачечной. Мы спустились на первый этаж по лестнице и вышли на улицу.
Найти машину оказалось проще простого. Серый «Шевроле Кэрриол» был припаркован прямо у тротуара. Сальваторе открыл багажник, и мы затолкали внутрь всё наше барахло. Когда он открыл пассажирскую дверь, мы на мгновение замерли, вдыхая неподражаемый аромат новёхонькой, только что из автосалона машины. А затем забрались внутрь. Нам было дано только одно поручение: доложиться инженеру в Биг-Оук-Флэт. Нам не назначили точного времени. Мы могли бы заглянуть в какой-нибудь бар. Могли завалиться в бордель. А хоть бы и в церковь. Нас полностью предоставили самим себе.
Мы остановились возле «Яванской кофейни Реда», что в Эмбаркадеро. В эту припортовую кафешку захаживали главным образом докеры и моряки. Впрочем, в девятом часу утра докеры были на работе. В кафе сидели только две строго одетые деловые дамочки, торопливо поглощающие кофе. «Чёрт меня подери, если Джек не ошибается насчёт этого», — обронила одна.
Мы сели за стол. Небритый седеющий здоровяк в засаленном фартуке хрипло рявкнул:
— Я — Ред. Официантку не ждите, после восьми утра она уходит домой. Так, что заказывать будем?
— Пять кофе, — сказал Сальваторе.
— Что-нибудь ещё?
— Порцию блинчиков, — сказал я.
— То же самое, — прибавил Роберт Ларсен.
Остальные заказали яичницу с ветчиной.
Ред повторил наши заказы повару, который наверняка и так их слышал.
Сальваторе сказал:
— Не знаю, с чего это Биллингс наплёл про мафию. Моя семья из Портофино, а не с Сицилии.
Мы согласно покивали, хотя никто из нас понятия не имел, где находится этот Портофино.
— В какой школе учился? — спросил я.
— Галилео.
— Так понимаю, — вклинился в разговор Кларенс Уильямс, — ты живёшь в Норт-Бич, где и все прочие итальянцы. Так?
— У нас лучшие рестораны, самая лучшая кухня.
— Но не такая душевная, как южная кухня.
Сальваторе не пожелал ввязываться в спор по поводу преимуществ национальной кухни. Он продолжил:
— Поскольку мы будем работать вместе, нам лучше сразу уговориться о привычных именах. Зовите меня Сэл, не Сальваторе.
— Предпочитаю, чтобы меня звали Уилл, — сказал Кларенс Уильямс.
— А я — Кларенс, — сказал Кларенс Дигглз.
— Я — Ларсен, — сказал Роберт Ларсен. — Робертов и так полно.
— Эрих, — сказал я. — И давайте без «Эрика Рыжего» и других тупых прозвищ.
Я обратил внимание, что наши тарелки стоят на стойке.
— Официантки тут нет, — напомнил Ред.
Мы забрали свои тарелки и снова уселись за стол. Блинчики оказались не так хороши в сравнении с теми, что пекла моя бабушка. И тонковаты, и вообще. К тому же здесь не было чёрной патоки «Братец Кролик». Пришлось мне довольствоваться маслом. Ларсен был не так привередлив, его вполне устроил кленовый сироп. Остальные налегали на яичницу с ветчиной. Порции тут были весомее, чем подавали в большинстве ресторанов Сан-Франциско, но, по общему мнению, здешняя еда привычной нам домашней кухне в подмётки не годилась.
Ларсен управился первым и терпеливо ждал остальных. Когда мы наконец встали из-за стола и уже собирались расплатиться, Ред жахнул кулаком по стойке и рявкнул:
— Нет официантки!
Другими словами: сами тащите свои тарелки. Мы принесли грязную посуду на стойку и расплатились, оставив, как нам думалось, хорошие чаевые. Ред глянул на наши деньги и промолвил:
— Ну ладно, парни, сойдёт. Вы же не зарабатываете, как докеры.
Мы вернулись к машине. Сэл сел за руль, а Ларсен — на переднее пассажирское сиденье. Я занял среднее, Уилл и Кларенс расположились позади меня. Ларсен взъерошил свою белокурую шевелюру, затем опустил стекло в дверце, пояснив:
— Терпеть не могу этот запах нового авто.
Сэл вёл машину и постоянно материл то водителей автобусов, то велокурьеров. После долгой череды остановок на светофорах мы наконец-таки добрались до ведущего к Окленду моста через залив. Примерно на полпути миновали Трежер-Айленд, где я, окончив школу, проходил военные сборы, прежде чем отправиться в тренировочный лагерь Корпуса морской пехоты.
Когда мы выехали с моста на шоссе, Сэл перестроился в крайнюю правую полосу.
— Куда это ты? — поинтересовался Ларсен.
— Собираюсь съехать на 580-й.
— Нет, надо ехать прямиком до Четвёртого шоссе.
— Зачем?
— Затем, что этой дорогой я ездил в Йосемитский парк вместе с родителями.
— А где вы живёте?
— В Эль-Серрито.
Сэл рассмеялся и свернул на трассу 580.
— Четвёртое годится, чтобы добраться до Йосемити из Эль-Серрито, но не отсюда.
— Эль-Серрито? — переспросил Кларенс.
— Так ты наверняка слыхал про «Сменщиков из Эль-Серрито».
— Конечно. Только сам я играл в бейсбол.
— Наша команда выиграла двухмильную эстафету.
— А я играл в футбол, — сказал Уилл. — Уделал вас обоих.
— Только команда из колледжа Бальбоа ни разу не выигрывала чемпионат, — возразил Кларенс.
— Ну так что же, команда-то сильная.
Машина катила всё дальше и дальше, разговоры смолкли, мы стали задрёмывать. Я проснулся от звука взревевшего двигателя.
— Что с мотором? — спросил я.
— Олд-Прист-Грейд, — ответил Сэл. — Крутой, зараза.
Узкая извилистая дорога шла вверх по склону. Когда мы наконец добрались до вершины, Сэл обронил:
— Движок едва не спёкся.
Со вздохом облегчения мы покатили дальше. В Биг-Оук-Флэт приехали уже за полдень.
— А вот и оно, — сказал Сэл, указав на сборный щитовой дом позади парковки.
— Как я рад, что эта поганая дорога закончилась, — проворчал Ларсен, вылезая из машины.
Стены офиса, куда мы пришли, были завешены картами и чертежами. В дальнем углу, за столом, сидел лысый человек с сигарой в зубах и пристально разглядывал лежащий перед ним чертёж. Пару минут мы простояли в полном молчании, пока лысый не соизволил вынуть изо рта сигару, встать из-за стола и представиться:
— Боб Настер, инженер проекта. Что же, вы добрались даже раньше, чем я думал. Задержаться, чтобы дёрнуть пивка по дороге, дело обычное.
На вид Бобу было лет сорок. Сухощавый, загорелый, похоже, он немало времени проводил на стройплощадке. На нём были светло-коричневые брюки, рубашка сходного оттенка и запылённые инженерские ботинки. В общем, Настер явно был человеком, привыкшим работать как в офисе, так и на стройке. Оглядев нас, он сказал:
— Ларсен и фон Нефф, займёте оранжевый трейлер. Остальные — большой белый трейлер. Трейлерный парк расположен выше по дороге. Смена начинается в восемь утра. До рабочего места добираться примерно час, так что вам нужно вставать в шесть, чтобы успеть умыться, одеться, позавтракать и быть наготове к семи, когда за вами заедет старший вашей группы. Вопросы есть?
— Что насчёт кормёжки? — спросил Ларсен.
— Есть магазинчик дальше по дороге. Вам стоит закупиться.
— Когда зарплата? — спросил Уилл.
— Будете получать чек раз в две недели. Правда, есть недельная задержка с первым расчётом. Но не переживайте, вам дадут аванс в счёт первой зарплаты.
— А где обналичивать чеки? — спросил Сэл.
— В баре «Железная лошадь».
— То есть, пока у них пару стаканчиков не закажешь, бармен чек не обналичит?
— А что, кто-то против?
Никто из нас не ответил.
— Ну что же, тогда инструктаж окончен.
По пути мы заехали в супермаркет «Золотой слиток». Цены там и впрямь были задраны, вероятно, по причине удалённости от цивилизованных мест. Как водится, накупили всякого: картошки, стейков, бекона, яиц и много-много пива. И поехали в трейлерный парк.
— Это наш, — сказал Ларсен, указав на грязный оранжевый трейлер, явно знававший лучшие дни.
— А там — наш, — сказал Уилл.
Я увидел в отдалении большой белый трейлер, выглядевший так, словно его только что пригнали из автосалона. И места в нём было больше, чем на троих.
Сэл остановил машину перед нашим трейлером. Мы с Ларсеном вышли, забрали из багажника свои вещмешки.
— Какая помойка! — воскликнул Ларсен, когда мы зашли внутрь. Открыл кран с водой, схватил первую попавшуюся тряпку и принялся оттирать раковину.
— Помогай, дружище, — сказал он мне. — Вон веник в углу.
Когда мы закончили с уборкой, Ларсен взялся готовить ужин. Достал из магазинного пакета два стейка, положил их на чугунную сковородку, добавил большой кусок масла. Затем сполоснул пару тарелок, ножи и вилки. Когда мясо зашкворчало на сковороде, Ларсен добавил ещё масла и перевернул стейки. Подрумянив стейки с обеих сторон, он поддел их вилкой и выложил на тарелки. Затем достал из пакета две бутылки с пивом, открыл, одну отдал мне, а из своей полил немного на жареное мясо.
— Так оно вкуснее будет, — пояснил он.
Я попробовал пару кусочков и подтвердил:
— Чёрт, ты прав, Ларсен.
— Морпехи во всём знают толк, — сказал он. — Теперь надо помыть посуду и укладываться.
— Ты готовил — значит, я мою.
— Ладно. Вот мыло, губка и проволочная мочалка для сковороды.
Я расстарался на совесть. Когда я закончил с посудой и поставил тарелки и сковороду на сушилку, Ларсен уже спал. Я забрался в свой спальный мешок; пиликанье сверчков убаюкало меня лучше колыбельной.
— Эй, напарник, пора вставать, — послышалось утром.
Я вскочил, быстро оделся. Пока я чистил зубы, Ларсен спросил:
— Ты как насчёт бекона и яичницы?
— Годится.
Я торопливо заглотил яичницу, плавающую в горячем масле.
— Помой тарелки, — сказал Ларсен. — Я сделаю нам на ланч сэндвичи с салями.
Едва мы управились, как с улицы послышался сигнал автомобиля. Ларсен прихватил бумажный пакет, в который положил сэндвичи, и мы вышли.
— Садитесь уже, — крикнул нам водитель видавшего виды ржавого минивэна. — Время поджимает.
Мы с Ларсеном забрались на заднее сиденье.
— Пол Мур, — представился водитель, — старший вашей группы. Управляюсь с нивелиром.
— Ты из Нью-Йорка или как? — поинтересовался Ларсен, которому послышался нью-йоркский акцент.
— Вот и не угадал, — ответил Пол. — Я из Оклахомы. Окончил тамошний университет.
— Мой дед родом из Оклахомы, — воскликнул я. Хотел ещё прибавить, что в 1893 году он принимал участие в Земельной гонке на Полосе Чероки, но подумал, что это будет похоже на подхалимство, и промолчал.
— Этот участок дороги почти закончен, — рассказывал Пол, пока мы ехали. — Осталась парочка низин и возвышенностей, которые предстоит выровнять. Нам нужно замерить перепады высот и проверить дистанцию, чтобы оценить объём земляных работ.
Когда мы приехали на участок, Пол первым выскочил из машины, следом вышел Ларсен. Я тоже вылез, посмотрел вдоль дороги. В отдалении стоял бульдозер, к нему приближался широкоплечий мужчина, ковыляющий на костылях. Его сопровождала женщина, которая несла коробку для ланча. Добравшись до бульдозера, инвалид с необыкновенной силой втянул себя в кабину. Женщина подала ему коробку с ланчем, потом села в свой автомобиль и уехала.
— Немалая нужна сила, чтобы так себя таскать, — заметил Ларсен.
— Это Ральф, — сказал Пол. — Не смотри, что на костылях, с грейдером управляется как никто другой.
Пол открыл заднюю дверь минивэна.
— Так, парни, помогайте. Ларсен, бери мерную ленту. Эрих, понесёшь отвесы.
Сам он взял нивелир и штатив-треножник. Мы прошли пару сотен шагов, и Пол сказал:
— Здесь.
— Почему именно здесь? — спросил я.
— Глянь под ноги.
Пол указал на вбитый в землю колышек квадратного сечения. В торце колышка, точно по центру, виднелась шляпка обойного гвоздя.
— Эрих, бери один конец ленты, цепляй к нему отвес и иди вперёд.
Пол установил нивелир и вперился в окуляр.
— Немного левее, ещё левее. Стоп. Оба поднимите ленту на уровень груди. Ларсен, совмести свой отвес точно со шляпкой гвоздя. Эрих, опусти свой край на два дюйма. Теперь натяните ленту и держите ровно.
В учебке Корпуса морской пехоты было такое тяжёлое упражнение среди прочих: инструктор приказывал вытянуть руки вперёд и держать на открытых ладонях винтовку. Если ты не мог удержать руки параллельно полу, винтовка соскальзывала и падала. А бросить личное оружие считалось серьёзным проступком. С каждой секундой боль в мышцах становилась всё сильнее, а вместе с ней — страх наказания. И ты старался держаться до последнего, несмотря на боль, пока руки не переставали слушаться и винтовка не начинала соскальзывать с ладоней. В последний момент инструктор подхватывал падающую винтовку и отчитывал тебя за небрежность в обращении с личным оружием. Однако в чём был истинный смысл этого и других подобных упражнений? Так ты учился терпеть боль, усилием воли заставлял её отступить. Ты становился сильнее — и телом, и духом. Это совсем не то, что в студенческих братствах, когда приносящих обет первокурсников раздевают догола и над ними измываются здоровенные лбы из футбольной команды. Когда соискателей заставляют пить и пить воду, а затем бьют в живот. В морской пехоте за подобное светит трибунал. Так что, хотя у нас болели плечи, а руки наливались тяжестью, мы с Ларсеном были неплохо натренированы, чтобы с этим справиться. И вот мы натягивали мерную ленту и держали её ровно.
— Нет, Эрих, не так! — крикнул Пол. — Ларсен должен стоять на месте, а ты должен тянуть.
Несмотря на мою подготовку, вскоре руки у меня заныли.
— Долго там ещё?
Я тянул свой край, Ларсен удерживал свой, пока Пол разглядывал отметки на мерной ленте. Наконец он сказал:
— Эрих, урони свой отвес до земли. Теперь так и стой, ничего не трогай.
Пол достал из своего потасканного армейского рюкзака деревянный колышек, молоток и гвоздь с большой шляпкой. Затем подошёл ко мне, опустился на колени и бережно поднял отвес с земли, словно какую-то святыню. На земле осталась маленькая лунка от острого кончика отвеса. Пол установил на это место остриё колышка, сказал мне:
— Держи, чтобы стоял ровно.
Он несколько раз ударил молотком.
— Давай я заколочу, — предложил Ларсен.
— Нет, — отказался Пол. — Я уж лучше сам…
Это смахивало на некий ритуал: Пол словно прислушивался к молитве, неслышной нам с Ларсеном, пока вколачивал колышек размашистыми ударами. Затем он достал из кармана карандаш и провёл на квадратном торце колышка две перекрещивающиеся диагонали. Взял гвоздь, послюнявил во рту кончик. И наконец вбил гвоздь в центр колышка, в точку пересечения линий.
Дальше всё повторилось: Ларсен держал отвес точно над шляпкой гвоздя новой вешки, я натягивал мерную ленту, а Пол смотрел в прибор на отметки и давал мне указания:
— Держи ровнее. Сильней натягивай.
Измерительный ритуал повторялся раз за разом, пока не настало время перекусить. Мы вернулись в разбитый фургон, Ларсен достал из пакета наши сэндвичи, а Пол выудил из своей коробки с ланчем французский рулет, с обеих концов которого торчали сосиски.
— Парни, пить хотите? — спросил Пол. — У меня есть кое-что получше воды. — И подал нам пару бутылок пива.
— Спасибо, — сказали мы в один голос.
Я сделал пару глотков, потом взглянул на этикетку. «Лаки Лагер». Я предпочёл бы эль «Ренье», но что уж…
Во второй половине дня мы продолжили провешивать участок. Я и Ларсен тянули мерную ленту, а Пол с нивелиром контролировал, чтобы мы держались намеченного курса. В отдалении слышался шум работающего дизеля. Вскоре показался бульдозер, подъехал и остановился, двигатель смолк. Прошло несколько минут, и сюда же подъехал серый «Де Сото», из него вышли женщина с девочкой. Бульдозерист бросил на обочину коробку для ланча, на руках выбрался из кабины, привалился к бульдозеру. Женщина обняла его, девочка принесла ему костыли.
— Всё-таки ручищи у него дай боже, — заметил Ларсен.
Я задумался: а получилось бы у меня добиться чего-то похожего? Представьте себе: имея искалеченные ноги, развить руки и плечи, выучиться на бульдозериста, вступить в профсоюз операторов тяжёлого оборудования, жениться и завести ребёнка. Это многое говорит о человеке, о его силе воли.
Некоторое время мы молчали, потом Пол объявил:
— На сегодня хватит.
Мы заехали в офис Боба Настера, где Пол оставил нивелировочный журнал и отчитался о сделанном за день. Следующая остановка была в супермаркете. В конце концов мы добрались до своего трейлера.
Когда мы уже доедали ужин, снаружи послышался сигнал автомобиля.
— Глянь, что там за херня, — проворчал Ларсен.
Это оказались Кларенс и Уилл на новеньком белом «Понтиаке Гран-Туризмо».
— Давай к нам.
— Погодите, сперва спрошу у Ларсена.
Я заглянул обратно в трейлер.
— Эй, Ларсен, хочешь покататься на «Понтиаке Гран-Туризмо»?
— Ну нахрен, я устал. Но ты поезжай.
Я плюхнулся на заднее сиденье.
— Парни, когда это вы успели заработать на новую машину?
— А мы и не успели. Это машина Ральфа, старшего нашей группы.
Мы проехали едва ли триста ярдов и остановились возле трейлера, где жили Кларенс, Уилл и Сэл.
— Досюда и пешком можно было дойти, — сказал я.
— Тогда бы ты не прокатился на «Гран-Туризмо».
Трейлер, где жили Кларенс, Уилл и Сэл, разительно отличался от того, в котором жили мы с Ларсеном. Здесь всё было новое: холодильник, плита, даже скатерть на кухонном столе. Словно другой мир. Как будто трейлер был даже просторнее, чем могло показаться снаружи.
— Эй, Ральф, — сказал Уилл, — тут с нами Эрих, я тебе про него говорил.
Темнокожий мужчина подал мне руку, и мы обменялись рукопожатиями.
— Он у нас в группе за старшего, — пояснил Уилл. — А раньше играл в бейсбол за колледж Святого Игнатия.
Ральф и впрямь выглядел как спортсмен: атлетически сложенный, с широкой грудью и мощными предплечьями настоящего бейсболиста.
— Присаживайся, — сказал он мне, доставая из нагрудного кармана зажигалку «Зиппо» и сигару, которую тут же и раскурил.
Я сел рядом с Сэлом. К моему облегчению, Ральф поставил стул по другую сторону стола и уселся рядом с Кларенсом и Уиллом. Не хотелось, чтобы мне в лицо пыхали табачным дымом.
— В покер играешь? — спросил Ральф.
— Играл, когда был в плавании, ещё во время службы.
На десантном корабле карточные игры продолжались с утра до вечера. Я тоже играл, просто за компанию. Но когда видел, что карта мне не идёт, бросал.
— Сэл, не побудешь нынче банкомётом? — предложил Ральф. — Уилл, достань колоду.
Уилл подал колоду карт марки «Байсикл», Сэл стасовал их, как заправский профи.
— Постойте, — спохватился я, когда Сэл уже начал сдавать. — Не уверен, что хочу играть.
— Не беспокойся, — сказал Ральф, — тут все свои, вместе работаем. Вот моё предложение: устанавливаем лимит в пять долларов на игру. Вот и всё, каждый начинает с пятью долларами, не больше.
— Но ведь если мы сыграем двенадцать игр, кто-то может проиграть и шестьдесят.
— Тогда установим общий лимит в десять долларов. Тот, кто проиграет десятку, выбывает из игры на этот вечер.
Я ничего не возразил, хотя подумал: за неделю так можно запросто просадить полтинник, а за месяц — гораздо больше. И снова вспомнил про картёжников на корабле. Некоторые из парней проигрывались по-крупному. Зато другие выигрывали по-крупному. Эх, знать бы прикуп… Я решил придерживаться той же тактики, что и тогда: играть бессистемно, блефовать со слабой комбинацией, затем делать вид, что блефую, собрав сильную. Это если вкратце, на самом деле моя тактика была сложнее. И она сработала. В тот вечер я выиграл больше, чем проиграл. То же было и в другой вечер. Никто никого не уличил в подтасовке. Впрочем, это же не подтасовка, только тактика. Обычно за столом лидировал Сэл. Иногда я пасовал намеренно, как в том случае, когда Уилл проиграл слишком много. Каждый вечер после работы мы играли в покер.
После шести недель измерения уровней и провешивания пикетов Боб Настер вызвал нас к себе в офис.
— Пол, мне нужно, чтобы ты со своей группой промерил уровни и оценил объём земляных работ на этом участке. — Боб указал Полу место на карте.
Участок был дальше того, на котором мы работали. В основном мы измеряли уровни и провешивали пикеты на небольшом холме и в низине позади него. По результатам промеров инженер проекта мог вычислить объём грунта, который нужно вынуть из холма, чтобы заполнить низину. На новом участке было то же самое, только склон не такой крутой.
На промеры ушло несколько дней.
— Надеюсь, на этом всё, — сказал Пол, когда мы подъезжали к офису Настера.
В офисе Пол положил на стол инженера проекта блокнот со своими записями, служивший ему нивелировочным журналом.
— Вот.
Боб закурил сигару, взял блокнот и принялся листать, иногда задерживаясь на какой-нибудь странице, чтобы повнимательнее изучить цифры. Мы ждали.
— Увидимся завтра, — нелюбезно бросил Боб.
На другой день по дороге в офис Пол сказал нам:
— Ну, дело в шляпе. Теперь займёмся чем-нибудь попроще.
Мы собирались зайти в офис вместе с ним, но Пол сказал:
— Подождите здесь.
Однако уже через минуту он вышел и встревоженным тоном проговорил:
— Инженер хочет, чтобы присутствовали все.
Когда мы вошли, Боб Настер курил сигару и разглядывал карту, совершенно не обращая на нас внимания. В комнате явно ощущалось напряжение.
— Знаете, что это такое? — вопросил инженер.
Мы промолчали.
— Это карта на основе нивелировочного журнала Пола. Объёмы, которые нужно вынуть, не совпадают с теми, что нужно заполнить. А они должны быть примерно одинаковыми. А ещё тут есть линии, которые вообще никуда не ведут.
Боб выдохнул облако дыма.
— Делайте всё заново.
— Заново? — переспросил Пол.
— Да, — сказал Боб.
— И не переступайте мой порог, пока не сделаете всё так, как надо. А когда закончите, приведите с собой Кларенса и Уилла.
— Зачем?
— Узнаете потом.
Настер взял нивелировочный журнал Пола и швырнул его в мусорную корзину. Затем достал чистый блокнот.
— Вот тебе новый журнал, Пол. Лови!
Пол едва сумел поймать брошенный ему блокнот. Затем, грузно топая, вышел вон. Мы последовали за ним.
— И где я напорол? — воскликнул Пол, усевшись за руль.
— Тут уж ничего не попишешь, — сказал Ларсен. — Придётся как-то с этим справляться.
— Чёрт, ты прав, — сказал Пол, выжимая газ.
В принципе, не было ничего удивительного в том, что в результаты наших измерений вкралась ошибка. Мы же работали на склоне холма, и одна мелкая погрешность складывалась с другой. Вдобавок все вычисления были сделаны вручную. Нам выдали немецкий арифмометр марки «Курта», пользоваться которым никто из нас не умел. Так что для лучшей сохранности мы даже не доставали эту математическую гранату из минивэна.
Три дня спустя, проведя смену под унылым дождём, мы снова заявились в инженерский офис. На этот раз с нами были Уилл и Кларенс. По своему обыкновению, Боб Настер долго делал вид, что погружён в работу и нас не замечает. Он курил сигару и делал карандашом пометки на карте. Устав разыгрывать представление, Боб поднял на нас глаза. Пол молча подал ему нивелировочный журнал. Боб положил сигару на край пепельницы и принялся просматривать записи. В конце концов он отложил журнал и сказал:
— Хорошая работа.
Мы все вздохнули с облегчением и направились к дверям. Когда Пол уже взялся за ручку, Боб резко окликнул:
— Постойте.
Ну что там ещё?
— Уилл, Кларенс и Эрих, завтра в восемь утра вам нужно быть в офисе главного инженера во Фресно. Возьмёте новый «Шевроле Кэрриол». Кларенс, ты вроде сообразительнее остальных, будешь за главного. Вот тебе карта и ключи от машины.
— Почему нас переводят? — спросил Уилл. — Мы где-то напортачили?
— Нет, дело не в этом. Вы отлично поработали, особенно Кларенс, который догадался взять образцы почвы для лаборатории. Но на участке дороги на Толхаус несколько человек пострадали из-за отравления ядовитым дубом. Кое-кто даже угодил в больницу. Вы отправляетесь им на замену. Возможно, потом ещё кого-нибудь придётся послать.
Боб Настер положил сигару в пепельницу, подошёл к нам и на прощание почтил каждого рукопожатием.
— Был рад поработать с вами.
Мы вышли из офиса чуть ли не маршем.
— Знаете, что я думаю? — сказал Ларсен. — Уверен, что в тот раз, когда мы ушли, Боб достал из мусорки блокнот Пола. А теперь он просто пролистал новый, чтобы посмотреть, есть ли расхождения в цифрах.
— Всегда будут какие-то расхождения, — ответил я.
— Видать, их оказалось не слишком много, — заметил Ларсен. — И тогда до Боба дошло, что и прежние цифры были достаточно точны.
— Ага, только нас всё равно отправили во Фресно.
— Ничего страшного, — сказал Кларенс. — Вечером соберём вещички, выедем в два ночи, чтобы успеть к восьми утра в офис главного инженера.
Когда мы с Ларсеном вернулись в свой трейлер, я посетовал:
— Завтра придётся вставать посреди ночи, чтобы ехать во Фресно.
— Сочувствую.
— Зато больше не нужно будет играть в покер каждый вечер.
— Ладно. На ужин у нас стейк и яичница, и на этот раз я помою тарелки.
Я поел и сразу после ужина улёгся спать. Меня разбудил яркий свет фар, озаривший окна. Я вскочил, быстро оделся, скатал спальник и закинул за плечи вещмешок.
— Счастливо, морпех, — сказал Ларсен на прощание, когда я выходил за дверь.
Я запихнул свои вещи на заднее сиденье.
— Поживее, — поторопил Кларенс. — Ехать пора.
Я сел. С небольшой пробуксовкой «шеви» выехал на дорогу.
— Везунчики, — сказал нам Кларенс. — Можете дрыхнуть, пока я кручу баранку.
— Могу подменить тебя, если хочешь, — предложил я.
— И не думай. Вести машину поручили мне.
В полусне наша поездка была как кино, смонтированное из коротких кадров с частыми затемнениями: то мы гнались за красными габаритными огнями грузовиков, то нас преследовали слепящие фары других машин. Сны, проносящиеся мимо красные огни, белые огни, смутные тёмные силуэты.
— Завтрак прямо по курсу, — объявил Кларенс.
— Где? — Я видел лишь очертания больших грузовиков.
— Здесь. Это остановка для дальнобоев.
Покатавшись вокруг да около и едва не угодив под восемнадцатиколёсный автопоезд, Кларенс наконец нашёл место для парковки.
— Спорим, здесь отличное меню? — сказал Уилл, когда мы шли к придорожной закусочной.
И тут нам преградили дорогу две блондинистые девицы в одинаковых тренчах. Я сразу угадал в них плечевых.
— Хотите поразвлечься, парни? — спросила одна, что была чуть пониже ростом.
— Развлечься? — переспросил Уилл, остановившись.
— Ну да. В смысле секса.
— Слушай, ещё темно. Может, вы не разглядели как следует. Мы с напарником — два чёрных парня.
— И что? Кому какая разница? У вас те же деньги, что у белых. Решайтесь, что ли.
Но мы двинулись ко входу в закусочную. Уилл обронил:
— Ну, бывает.
— Дохлый номер, Лора, — сказала другая девица. — Глянь, там грузовик только что подкатил. Пойдём, сшибём немного денег.
Мы наскоро перекусили. Когда выезжали с парковки, ещё только начинало светать. Кларенс то и дело поглядывал на карту, которую дал Боб. Вскоре мы добрались до нужного адреса, припарковались и направились прямо в офис. Главный инженер разговаривал по телефону.
— Тут ко мне люди пришли, Дон. Я тебе перезвоню.
Хозяин кабинета поднялся из-за стола. Инженер был высокий, худой, в обычной тёмной рабочей одежде. Менее обычными были его накрахмаленная и отутюженная рубашка, брюки с наглаженными стрелочками и начищенные до блеска ботинки. В общем, не тот тип инженера, что привычен к стройплощадкам. Совсем не Боб Настер.
— Здравствуйте, — сказал он. — Я — Майк Эванс. Вижу, вы приехали на целый час раньше. Одобряю такое рвение.
Впрочем, в его ровном тоне большого одобрения не чувствовалось. Тут открылась дверь, и в кабинет вошёл рослый, сильно загорелый брюнет.
— Ларри Олсен, ваш новый мастер, — представил нам вошедшего главный инженер. И продолжил всё тем же деревянным голосом: — Поезжайте следом за его пикапом. Ларри покажет вам участок. — Затем он прибавил немного смягчившимся тоном: — Сегодня закончите пораньше, в час дня, чтобы подыскать себе жильё. Если с этим возникнут трудности — дайте мне знать, я что-нибудь организую.
За дверью Ларри сказал нам:
— Ладно, парни, вы уже прилично набрались опыта, но тут работа посложнее. У нас уже двадцать человек выбыло из-за отравления ядовитым дубом, четверо даже угодили в больницу в тяжёлом состоянии. А теперь из-за вас мне страшно до усрачки. Что там у вас на уме?
— Ты похож на парня, который играл в футбол, — сообщил Уилл.
— Играл за университетскую команду Беркли, пока не повредил колено и меня не выперли прочь.
— Жаль слышать.
— Жалеть не о чем. Я смог сосредоточиться на учёбе и получил диплом инженера.
Мы вышли на улицу.
— Кто из вас за рулем? — спросил Ларри.
— Я, — ответил Кларенс.
— Полноприводной?
— Да.
— Хорошо, мой пикап — тоже. Держитесь за мной следом.
Мы выехали на шоссе, и я вскоре задремал. Проснулся оттого, что машину стало сильно трясти. Я посмотрел в окно. Дорога превратилась в колею, накатанную, похоже, ещё фургонами первопоселенцев; просвет зарос травой. Время от времени Кларенсу приходилось включать привод на все четыре колеса. Наконец Ларри затормозил, вылез из своего пикапа и подошёл к нам.
— Ладно, парни. Вот и приехали.
Мы вышли из машины, и я огляделся. Слева был густой кустарник, справа, поодаль, стояли деревья, а в промежутке, на неровной, усеянной крупными булыжниками земле рос высокий бурьян. Я решил, что мы начнём провешивать участок прямо отсюда, следуя за старой колеёй.
Ларри опустил задний борт пикапа.
— Помогите-ка мне.
В кузове лежали несколько связок длинных реек, три мачете, бензопила, большой моток красной ленты и нивелир со штативом.
— Видите ту небольшую просеку в кустах? — указал Ларри. — Нужно перетащить всё это туда, на расчищенную полянку.
Он взвалил на плечо рюкзак, взял нивелир и штатив, мы втроём принялись таскать остальное. Потребовалось несколько ходок, чтобы всё перенести. Ларри установил штатив над короткой рейкой, вбитой в землю, покрутил нивелир, настраиваясь по длинной рейке в просеке позади. Затем повернул нивелир на сто восемьдесят, нацелившись на кусты впереди, и достал из рюкзака моток мерной ленты. Она была похожа на портновскую, только намного длиннее.
— Посмотрите, какой ширины просеку оставила прежняя бригада, — сказал Ларри. — Вам нужно сделать такую же в кустах впереди. Кларенс, Уилл, начнёте прорубаться с мачете и бензопилой. Эрих пойдёт следом и понесёт рейки с примотанной к ним лентой. Я буду держать конец ленты здесь и смотреть, чтобы вы не отклонились от направления. Кусты рубить тяжело, так что будете сменять друг друга.
Кларенс завёл бензопилу, Уилл взялся махать мачете. Временами Ларри покрикивал «левее» или «правее». Раньше, чем хотелось бы, Уилл всучил мне мачете, а сам взялся разматывать ленту и носить рейки. Потом мы поменялись снова. Мы обливались потом, майки промокли насквозь. Мухи, привлечённые запахом пота, тучей вились вокруг, облепляли руки и лицо, лезли в глаза. Они не делали расовых различий, совсем как те шлюхи со стоянки дальнобоев.
— Стоп! — крикнул Ларри. — Уилл, возьми вон ту рейку и держи вертикально. Немного левее, Уилл. Ещё немного. Стоп. Воткни рейку, где стоишь.
Ларри взял штатив с нивелиром и двинулся вперёд. До меня наконец дошло, почему в такой жаркий день он ходит в рубашке с длинными рукавами и перчатках. Ему досаждали мухи. Утершись рукавом, Ларри промолвил:
— Мерзкие твари.
Он поставил нивелир со штативом, скинул с плеча рюкзак и достал из него короткую деревянную рейку и молоток.
— Так, Уилл, теперь убери свою рейку.
Ларри поставил короткую рейку в лунку и стал вбивать её в землю, пока не осталась торчать лишь верхушка в дюйм длиной. Это был репер. Отмахиваясь от мух, Ларри установил нивелир точно над репером, достал платочек, вытер лицо.
— Нужно установить две рейки слева и справа. — Он повернулся ко мне. — Эрих, бери конец ленты и рейку и двигайся перпендикулярно от этого места, где стоит Уилл.
Я начал было прорубаться через заросли, но вскоре понял, что проще проползти под ветками. С ног до головы я был облеплен мухами и листьями ядовитого дуба. Работёнка выдалась хуже условного проникновения на вражескую территорию в учебке морпехов.
— Стой! — проорал Ларри. — Поднимайся и вбей рейку.
Когда я вернулся обратно, Уилл отправился делать то же самое, но с другой стороны.
Затем мы продолжили прорубаться дальше — с бензопилой, мачете, рейками, лентой и тучей жужжащих мух. Пока наконец Ларри не крикнул нам:
— Ну всё, хватит. Собирайтесь, пошли обратно.
Ему не пришлось повторять дважды. Мы подхватили инструменты и оставшиеся рейки и двинулись по своим следам. Руки были заняты, и мухи, почуяв это, насели на нас с новой силой. Они смаковали наши пот и кровь. Они стали разлетаться, только когда мы вылезли из кустов и подошли к машине. Я сбросил свою ношу в кузов пикапа и смахнул последнюю муху со своего лица.
— Ладно, слушайте, что скажу, — обратился к нам Ларри. — Сейчас поедете во Фресно и попробуете снять себе жильё. Вот вам газета с объявлениями о сдаче квартир, я там отметил подходящие. А это карта Фресно и немного монеток для телефона.
— Спасибо, — сказал Уилл.
— Благодари не меня, а Майка Эванса. На вид он бесчувственный, как мороженая рыба, но о своих рабочих заботится. Давайте, парни, поезжайте. Я тут немного задержусь, нужно внести записи в нивелировочный журнал.
По пути во Фресно Кларенс обронил:
— Два чёрных парня и один белый. Да как мы снимем квартиру?
— Давай попробуем, — сказал я.
— Легко говорить, — заметил Уилл.
— С другой стороны, — продолжил Кларенс, — Майк Эванс сказал: если у нас не получится, он что-нибудь придумает. Так что мы теряем?
— Свою гордость, — хмуро сказал Уилл.
Между тем мы уже доехали до центра города.
— Вон телефонная будка, — показал я. — Можно позвонить оттуда.
Кларенс остановился у обочины.
— Держи газету с объявлениями и монеты, — сказал мне Уилл. — Кто знает, может, что и выйдет.
Я зашёл в телефонную будку, с нехорошим предчувствием опустил монетку и набрал номер из первого объявления.
— Это Джек. Что вам нужно?
— Я — Эрих. Звоню по поводу вашего объявления о сдаче квартиры.
— Где вы работаете?
— В Бюро общественных дорог.
— Хорошо. Собираетесь снимать вместе с кем-то?
— С двумя напарниками по работе.
— Отлично. Значит, проблем с оплатой точно не будет.
С усугубившимся дурным предчувствием я сказал:
— Они оба негры.
Вообще-то я хотел сказать, что они оба чёрные, но почему-то вдруг решил, что собеседник более благосклонно воспримет слово «негры». Не угадал.
— Негры? Ни в коем случае.
Он повесил трубку.
Я сделал ещё три звонка — с тем же результатом. Подумал: ладно, попробую в последний раз, если опять ничего не выйдет — сдаюсь.
— Дэниел Григорян, слушаю.
По моему определению, фамилия у собеседника была армянская. Снова повторил всё то же самое, включая напарников-негров.
— Негры, вы говорите? С чего вы решили, что это важно? Приезжайте, чтобы я мог увидеть вас лично, — и мистер Григорян продиктовал мне адрес.
Обратно в машину я садился с улыбкой на лице.
— Ты нашёл комнату для себя, — сказал Кларенс.
— Нет, я нашёл квартиру для всех нас. Нам нужно подъехать на собеседование.
— А ты сказал, что мы чёрные?
— Я сказал, что вы негры.
— О, как мило с твоей стороны, — саркастически промолвил Кларенс.
— Слушай, я назову тебе адрес. Давай просто съездим и посмотрим.
Кларенс проверил по карте.
— Это рядом. Два нигга и один белый масса уже ехать к вам.
Через пару минут мы катили по кварталу для состоятельного среднего класса.
— Кажется, здесь, — сказал Кларенс, паркуясь у обочины.
Мы перешли улицу и подошли к дому, где на крыльце стояли женщина и мужчина. Я начал подниматься по ступеням, Кларенс и Уилл остались внизу.
— Не стойте там, поднимайтесь тоже, — велела им хозяйка начальственным тоном. Она была одета в тёмно-серое платье, выгодно подчёркивавшее стройную фигуру, а её жгучие чёрные волосы не имели и намёка на седину. — Не знаю, что это вы там прилипли к месту, ну да ладно. Как вас зовут?
— Эрих фон Нефф, — сказал я.
И опять Кларенс и Уилл замешкались.
— Почему бы и вам двоим не назваться? — подбодрила их хозяйка.
— Кларенс Уильямс, — сказал Уилл.
— А я — Кларенс Дигглз, — сказал Кларенс.
После этого возникла пауза, так что я было начал:
— Мы работаем…
— Нет, — прервала хозяйка, — пусть мистер Уильямс говорит от имени вашей троицы.
— Мы работаем в Бюро общественных дорог, на строительстве дороги на Толхаус.
— А, в том чёртовом местечке, — со смешком заметил хозяин дома.
Я посмотрел на мистера Григоряна. У него, как и у его жены, были иссиня-чёрные волосы, на щеках и подбородке уже начала пробиваться щетина, хотя, очевидно, он брился нынешним утром. Он тоже был строен, и одежда сидела на нём отлично. Я подумал, что он, должно быть, фермер, как и многие армяне.
— Мне тоже следует представиться, — сказала хозяйка. — Меня зовут Лара Григорян. Вы можете называть меня миссис Григорян. Я хочу задать вам несколько вопросов. В котором часу вы встаёте по утрам?
Я промолчал.
— Встаём в шесть, — ответил Уилл. — В семь нам уже нужно выезжать, чтобы успеть на работу к восьми.
— А во сколько возвращаетесь домой?
— Мы заканчиваем в пять вечера, затем нам нужно заехать в магазин, чтобы купить чего-нибудь на ужин. Обычно возвращаемся уже в половине седьмого.
— А потом вам ещё нужно приготовить ужин и приготовиться ко сну, и значит, у вас останется не так много времени, чтобы устраивать всякие глупости и причинять нам беспокойство.
— Думаю, нет.
— А что делаете в выходные?
— Возвращаемся в Сан-Франциско, чтобы повидаться с родными.
— На самом деле вы имели в виду, что хотите повидаться с подружками, — заметила миссис Григорян сухим тоном. — Хорошо, полагаю, от вас проблем ждать не стоит. Дэниел, покажи гостям комнаты наверху.
Когда мы поднимались по лестнице, мистер Григорян сказал:
— Наверное, вам показалось, что моя жена к вам придирается. Но нам нужно быть осторожными с выбором жильцов. Однажды мы сдавали комнаты паре студенток из колледжа. Парни, гулянки, громкая музыка. В конце концов, пришлось подавать в суд, чтобы выдворить их отсюда. Лара терпеть не может беспорядок. Во время войны, пока я был в армии, она заправляла целой бригадой сварщиков на верфи в Ричмонде.
— Вы про Вторую мировую? — спросил я. — Ваша жена выглядит слишком молодой для этого.
— Мы, армяне, долго не седеем. Может, поэтому выглядим моложе, чем есть на самом деле, — сказал мистер Григорян. — Пройдитесь по комнатам, осмотритесь и решайте, подходит вам или нет.
Мы отошли в сторонку, и Уилл шепнул мне:
— Невежливо говорить с хозяином дома о возрасте его жены. Смотри, не ляпни лишнего.
У нас выдалась небольшая экскурсия по квартире. Здесь были три просторные спальни, в каждой — застеленная свежим бельём кровать. Ванная комната с большой ванной на ножках и душем. Кухня с холодильником «Филко» и газовой плитой. Кларенс открыл дверцу духовки, заглянул внутрь, затем изучил чугунную сковородку, стоявшую на плите.
— Отлично, я умею готовить на газовой плите. У мамы научился.
— И холодильник есть, — прибавил Уилл. — И отопление в каждой комнате. Что тут может не понравиться?
На кухню зашла миссис Григорян и поинтересовалась у нас:
— Ну, что скажете?
— Здесь даже лучше, чем мы ожидали, — честно ответил Уилл.
— Что же, значит, договорились, — сказала миссис Григорян тем же сухим тоном. — Теперь об оплате. Когда вам выдают зарплату?
— В эту пятницу. И дальше через две недели по пятницам.
— Приносите свои чеки. Я улажу вопрос с обналичкой.
Заговорил Кларенс:
— Простите, миссис Григорян, но мы бы хотели вселиться как можно скорее.
— Можете заселяться сегодня же.
— А телефоном можно пользоваться?
— Конечно, это входит в стоимость найма. И туалетные принадлежности, разумеется.
Кларенс и Уилл посмотрели на меня, словно хотели сказать: «Дай знать главному инженеру, что мы нашли себе жильё». Я набрал номер.
— Алло, Майк Эванс, главный инженер. Слушаю вас.
— Мистер Эванс, это Эрих. Мы нашли хорошую квартиру.
— Я дал вам газету с объявлениями, карту и горсть монет. Я знал, что вы справитесь.
— Мы собираемся заселиться сегодня вечером.
— Хорошо. Только не забудьте, что завтра к восьми вам нужно быть на работе.
— Конечно.
— Ох, чуть не забыла отдать вам ключи, — сказала миссис Григорян. — Если будет нужно что-то ещё — мы на первом этаже. Всего вам хорошего.
— Они хорошо нас приняли, — сказал я, когда миссис Григорян ушла. — Теперь надо бы перетащить вещички из нашего «Шеви» и найти чего пожрать.
— Точно, — сказал Кларенс. — Но сперва надо принять душ, чтобы отмыться от ядовитого дуба.
— Кто идёт первым? — спросил Уилл.
— Кинем монетку.
— Я пойду последним, — сказал я. — А вы решайте между собой.
Они бросили монетку, и Уилл выиграл.
— С наслаждением смою с себя эту гадость.
После Уилла в душ отправился Кларенс. А я всё сидел и ждал своей очереди. Впрочем, чего жаловаться, мы же не уговаривались о времени. Наконец пришёл мой черёд. Первое, на что я обратил внимание в ванной, — два бруска хозяйственного мыла «Лава». Точно такое же было у нас во время службы, оно содержит кусочки пемзы и отлично смывает любую грязь. Я не собирался брызгаться под душем, вместо этого набрал полную ванну и погрузился в горячую воду. Отмокнув, я встал, смыл с себя чёртов ядовитый дуб и снова залёг в ванну. Блаженство. Торопиться было некуда, вот почему я решил идти последним.
В дверь постучал Кларенс.
— Эй, приятель, мы идем разгружать наш «Шеви», а потом отправляемся перекусить.
В квартиру мы вернулись примерно через час. Был уже вечер, и мы отправились по постелям. Лёжа в своей кровати, я думал, как нам повезло с четой Григорянов и их квартирой.
Мы проработали на строительстве дороги на Толхаус ещё два месяца, пока работы не были приостановлены на зиму. Каждый из нас троих заполучил свою порцию ядовитого дуба. Мне даже попало в штаны. И на член тоже. Последствия? Даже шлюхи с парковки не смогли бы повредить моему здоровью.
Перевод с английского: Олег Кустов
Редактор: Виктория Безгина
Другая современная литература: chtivo.spb.ru