***
(и будет май, и облако-лиса, и белые возникнут паруса, похожие на выцветшее небо. Кувшинками покроются пруды. Начнётся сказка. Выйдет из воды людей пересчитать Старуха-нерпа).
Ей этот голос чудился давно. Пускай в пределах головы, why not. Но спину выпрямлял и делал выше. Ночами убаюкивал, качал, давал отставку внешним палачам. Забавно, что его никто не слышал.
(и будет дождь, а после будет снег. Родится день, сплетётся оберег из бусинок, из лоскутов и нитей. Залает пёс, ответит поезд в кон. Над крышей вихрем пролетит дракон и станет дикой звёздочкой в зените).
Ей голос говорил и говорил, что феникс отливает фонари по лучшему диковинному слепку. Потом пропал на много-много лет. Она искала хоть какой-то след, пыталась без конца найти зацепку, что будет мир, и в нём не будет войн. И леший, восхитительно живой, покажет, где в лесу растёт морошка. Придворный астроном — где Волопас. И будет юг, и север, и компа́с, и море замурлыкает, как кошка.
Она проснулась. Утром. Как всегда. Раскиданными кубиками льда казались окна дома, что напротив. Тогда влетела в форточку сова. Сова сказала странные слова, и эхо прямо звонкое, как в гроте:
— и будешь ты, прекрасное дитя. Сейчас, через неделю, век спустя. Придёт друид к закатному гранату и яблоки положит к алтарю. Я за тобой, конечно, присмотрю. Не знаю почему, но знаю — надо.
Она живёт. Подумай — все живут, все считывают солнце и траву за январём, настроенным басово.
Моргает фарой вдалеке божок летящей птице. Дальше — хорошо. Ведь дальше — май. И если хочешь — совы.