Когда Людмила Петровна приглашает меня «погулять», я точно знаю, что ей нужно поговорить. Знаю я, и о чем мы будем разговаривать. О её муже. Я очень не люблю эти разговоры и эти прогулки, но какое-то непонятное мне чувство жалости заставляет идти и выслушивать в очередной раз её обиды и претензии.
Мы живем в одном доме, одном подъезде и на одном этаже со времени сдачи нашего дома в эксплуатацию. Это была хорошая, дружная семья. Дети взрослели, заводили свои семьи и разъезжались. Людмила Петровна и Анатолий Евгеньевич были очень жизнерадостными и приветливыми соседями. Но лет 15 тому назад Людмила заболела, перенесла операцию на женские органы и с этого времени что-то произошло.
Анатолий все заботы по дому и даче взял на себя. Он делал уборку, стирал, убирал, закатывал банки, поливал и пропалывал грядки на даче. Людмила готовила, вкусно и с душой. Иногда к ним приезжали дети, и тогда в доме было идеальное взаимопонимание. Все остальное время Людмила демонстрировала свое плохое отношение к мужу. Она не называла его по имени, грубила, демонстративно отворачиваясь при его вопросах. Ничего нового в этот раз не было.
- Он не хочет стирать шторы. – Начала перечислять обиды Людмила, едва мы вышли во двор.
- А Вы его просили об этом?
- Что же он сам не знает?
- Мне кажется, что пока Вы не попросите, а он или согласится или откажет обижаться на него не стоит. – Сказала я, чтобы быстро закончить разговор, и пожалела. Поток гнева опять окатил Анатолия с ног до головы.
- Ты же знаешь, я не хочу с ним разговаривать. Он изменял мне, когда я была в больнице. И сейчас возможно изменяет. Я же вижу, он с работы приходит довольный. А что ему довольным быть, я же с ним не разговариваю.
- Людмила Петровна, сколько можно! – не выдержала я. – Это было 15 лет назад! Вы или простите, или разойдитесь. Что же мучаете друг друга. Вы можете у дочери пожить, она только рада будет. Или сыну помочь с маленьким ребенком. А сноха бы на работу вышла. Или на даче пожить…
- На даче я не могу, после операции. Мне трудно за домом смотреть. И детям мешать не хочу. Я говорила ему, купи себе квартиру, а меня здесь оставь. А он не хочет. Я же знаю, есть у него деньги. Ты не знаешь, какой он. Когда мы еще только поженились, отец мой в гости к нам пришел, он вытолкал его. У дочери детская травма осталась. Она все видела. И меня один раз чуть не ударил, я увернулась. А в магазине на меня накричал, вся очередь оглянулась, на меня как на ненормальную все смотрели.
- Это когда было?
- Я же тебе говорю: когда только поженились.
- Так что же Вы все помните!
- Я что простить должна и забыть?
- Жить же так нельзя. Да если бы я все помнила со дня свадьбы, разошлась бы уже.
- Не наговаривай. Твой-то вон и руки, откуда надо растут, и деньги все тебе отдает и относится хорошо, и не гуляет.
- Это как Вы узнали.
- Отношения у Вас нормальные, не ругаетесь. Дома все сделано.
- Мой банки не крутит, на дачу, если только польет и то вместе едем. А гуляет или нет, я не знаю, я сплетен не слушаю.
- Это не сплетни, сноха моя приходила, когда я в больнице лежала. А у него женщина!
- В кровати?
- Почему сразу в кровати.
- Раздетая?
- Ну, нет. Что нужно еще и раздетую застать? Это предательство. Я не женщина я после этой операции.
- Как минимум раздетая женщина в кровати доказательство. А на вашем месте я бы со снохой не разговаривала. Это безболезненно для семьи. Он же Вам не сказал, что не может жить с Вами после операции. Хорошо к Вам относится. А Вы выдумываете. Если бы я припоминала мужу все моменты, когда он груб был со мной, мы бы разошлись. И поверьте мне, Анатолий Вас любит, иначе не делал бы все по дому и не терпел бы Ваших истерик. А от обид разные болезни развиваются.
Людмила Петровна еще долго высказывала мне свои обиды. Я её не слушала. Это же надо так к своей жизни относиться. Хватает ума еще детей на свою сторону не тащить. Или я плохо информирована. Но отношения детей к отцу не изменились.