Начало здесь.
Предыдущая серия.
После бани Пшеницын отправился прямиком в райотдел, поднялся к Соловьеву и сказал ему, что склонен доверять версии Людмилы Ивановны о том, что Кораблев имеет отношение к исчезновению Нины Шаровой. Соловьев слушал внимательно, не перебивая. Пшеницын понимал, что он не имеет права проколоться и старался выдать как можно больше деталей, который придали бы его рассказу правдоподобия.
Он честно рассказал о том, что проспал утром, он том, что Зуев стрелял в него и о том, что он встретил Зуева «в сарайках». По его словам, Зуев рассказал ему о том, что Кораблев приставал к Нине после уроков.
- Что значит – приставал? – уточнил Соловьев.
- Я не знаю точно, - признался Пшеницын, - кажется, он пытался ее то ли пригласить к нему домой, то ли затащить силком.
- А почему она никому об этом не рассказала?
- Боялась разговоров.
- Да, на это дело наши бабоньки горазды. Языком почесать по любому поводу – это их хлебом не корми.
- Вроде бы накануне похищения у нее снова был с ним разговор. И снова он настаивал на том, чтобы она зашла к нему в гости.
- Ты записал его показания?
- Нет.
- Почему?
- Он несовершеннолетний. Он может давать показания только в присутствии родителей. Я решил, пусть Зуев-старший хотя бы немного протрезвеет, а мы пока присмотрим за Кораблевым.
- Все правильно, - решил Соловьев, - а где сейчас Кораблев?
- Не знаю. Наверное, дома.
- Сходи и проверь. Потом отправляйся к Зуеву, возьми показания у мальчика и Кораблева нужно брать.
- А может быть, сделать умнее?
- Это как?
- Дать понять Кораблеву, что он действительно под подозрением и заставить его перепрятать тело Нины? И проследить за ним?
- Рискованно. Может сбежать.
- Но пока нет тела – доказать его вину будет трудновато.
- Если он сам не признается.
- Ну… - хмыкнул Пшеницын, - он не признается.
- Это смотря как с ним работать. Признание – это задача техническая.
- Я понял.
- Тогда выполняй. Закончим это дело сегодня.
- Слушаюсь.
- Ты не согласен? – Соловьев наклонил голову вбок.
- Почему? Я все сделаю, Геннадий Сергеевич.
- Если думаешь, что я не прав, я могу поручить это дело кому-то другому.
- Геннадий Сергеевич…
- Ладно, иди, работай. Зарабатывай себе старшего сержанта.
Пшеницын вышел из кабинета начальника озадаченным. Нужно было торопиться. А это было плохо. Когда торопишься – всегда совершаешь ошибки.
Продолжение здесь.