Наступило пыльное, пронизывающее, ветренно-влажное городское утро. Тускло-лимонное солнце с ленцой выплыло из-за многоэтажек и встало над плоскими крышами домов, надписи потемнели, окна загорелись от холодных лучей, дороги пропали в тени. Вера нехотя проскролировала по экрану трезвонящего от будильника телефона и опустила ноги в мягкие тапочки.
Матери дома не было, младший брат уехал вчера вечером с ночовкой к другу-однокурснику, кошка породы шиншилла по имени Мендалька спала на палантине, который был брошен на старое кресло. Пора было идти на работу.
Вера встала переоделась пижаму на бесформенное серое платье с пандой и вышла из своей комнатёнки в ванную. Посмотрев в зеркало на своё румяной лицо с довольно пухлыми щёчками и короткими широкими ярко-розовыми губами, Вера выдавила бесцветную корейскую пасту и намазала её губы. Они преобрели приятный матовый оттенок. Потом она водой смочила брови и ресницы, подкрасила гигиенической помадой веки вместо теней, натянула легинсы, старую куртку, мамин шарф, ботинки и вышла из квартиры.
В лифте было умеренно промозгло, но на улице ветерок пронизывал до костей. Так как Вера не съела ничего, по дороге к метро она купила в киоске шаурму и кофе. Ей было абсолютно безразлично что она ела, главное стало тепло и не голодно. Около самой станции на грязной, заляпанной весенней слякотью площадке, кто-то потерся о ноги девушки. Вера посмотрела вниз. Там стояла тощая рыжая кошка.
Мурлыка тихонько мяукнула. Она была явно ужасно голодна. Девушка глянула на остатки лаваша в руке. Есть ей больше не хотелось. Вера протянула его кошке. Та съела всё в один миг, а потом встала худыми лапками на сапоги новой знакомой.
Вера хотела улизнуть, но кошка упорно шла за ней. Чтобы бросить её здесь, нужно было иметь каменное сердце... А Вера была вовсе не такого ужасного нрава.