От подтверждения этой роковой новости меня отделяли 70 км расстояния и 1,5 часа времени. Всегда думала, что у меня есть интуиция, но в этот раз она меня положила на лопатки и громко, цинично заявила: "Прикинь, какой облом, да?!" А ещё, она, - интуиция, - сделала так; скривила рот в издевательской усмешке, цокнула языком и зло подмигнула красным глазом.
Я отняла телефон от уха и села в компьютерное кресло прокрутив в голове беседу с врачом ещё раз. Кресло скрипело от моих нервных качаний, а сердце сначала замерло, а потом заскакало, словно оленёнок увидевший льва в охотничьем прыжке.
Разговор с врачом был коротким:
— Алёна Сергеевна, это Кабанова. Моя гистология готова?
— Да, пришли результаты.
— Скажите, это саркоидоз?
— Нет, не саркоидоз, — я уловила сочувствие в голосе молодого врача, - ...Вам нужно приехать. Не могу сказать по телефону.
— Неужели онкология?! — выдохнула я удивлённо и сама растерялась.
—...Вам нужно приехать... — сделав неловкую паузу повторила Алёна Сергеевна.
— Часа через полтора Вы будете на месте?
— Да, жду Вас.
Я прокрутилась в кресле в сторону окна. Экран телефона показал "5 октября 2021 года, 13:07" и погас. На улице самая настоящая золотая осень. Такие же, как и моя, хрущевские пятиэтажки смотрели на меня своими торцами, бликовали окнами и крышами, обласканные солнечными лучами. Женщина на балконе пятого этажа развешивала белье.
Минут пять я сидела вжавшись в компьютерное кресло и думала о том, какая невероятно красивая осень за окном. Сердце по прежнему отбивало бешенный ритм, стучало в виски и накачивало мои щеки нервным румянцем. Я встала и, упёршись руками в подоконник, стала жадно разглядывать все, что вижу за окном, словно это был последний шанс зафиксировать, сфотографировать и оставить в памяти. Там была Жизнь. Я смотрела на неё. Жизнь смотрела меня. Её взгляд был спокойным, словно она ничего не теряла, но назвать его равнодушным было нельзя. Просто она каждое мгновение смотрит в тысячи таких глаз, как сейчас у меня. И в этом нет ничего циничного. Все верно! Вот она - правда жизни... Я понимала, жизнь будет всегда, - вне зависимости, буду ли я её участницей. Но она, жизнь, так прекрасна, что расставаться с ней никак не хочется!
Детская площадка соседнего дома была бездетной. Будний день, однако. Это вечером молодые родители родители, забрав своих чад, немного постоят у качелей и пластмассовых горок, пока малышня полирует их своими пухлыми ладошками и попами в ярких штанишках. Листья клёна ажурной, жёлтой пелериной окружили материнское дерево. Клён стоит одиноко и все ещё выглядит по-царски, не сбросив всю листву. И пока я могу это видеть, наслаждаться, дышать, быть в этом, жить... До сих пор никто и ничто не ограничивало иллюзию моей свободы. Хотелось думать, что так будет всегда. До глубокой старости. До новой, с резной спинкой, лавочки купленной сыновьями специально для нас с мужем, на которой мы будем сидеть, взявшись за руки, старые, сухонькие и смотреть в такую вот яркую осень, в самое сердце нашего заката. А теперь сравнивала себя с одним из многих листьев на ветке клёна, судьба которого уже определена. Пока я еще на ветке, но уже поменяла цвет и пламенею в любимых солнечных лучах, ожидая неосторожного порыва ветра, который сорвёт меня. И тогда я присоединюсь к тем, которые уже опали, но ещё выглядят живыми и достаточно привлекательными, чтоб детвора вечером увлеченно, с визгом бороздила этот яркий ковер. Но он совсем недолго будет радовать глаз. Через неделю пожухнет, осядет и незаметно превратится в грязь под ногами.
Всегда боялась одного до ужаса, - если муж уйдет раньше меня... Я слишком слаба психологически, чтоб это пережить. Лучше я вперёд. Да, собственно, для меня всегда было очевидным, что я уйду первой. Здоровье, которое я старательно губила все годы семейной жизни обжорством, трещало по швам. Последний год я жила в иллюзии, что мне удалось отмотать пленку назад и уйти от преждевременной смерти за счёт того, что я сбросила 60 кг лишнего веса. Многие проблемы со здоровьем ушли сами собой, и даже основная - угроза инсульта из-за гипертонии. В мои 137 кг давление держалось на цифрах 230/120. Теперь 120/80.
Но все это было лишь иллюзией. Можно ли быть хозяином собственной жизни?! Теперь я понимала, что нет. В моем теле уже запущен процесс, который не отмотать назад.
Нужно было что-то делать. Некогда разглядывать жизнь. Нужно двигаться в сторону Ижевска. Может все не так, как мне кажется!? И от этой мысли тело затребовало действия. Мозг накалялся, краснел и уже как-будто подпрыгивал на сковородке. Все как обычно, мои мысли как слайды, одна быстро меняла другую. Раньше мне часто приходило в голову жуткое, как например, если в дверь позвонят, чтоб сообщить страшную весть про кого-нибудь из членов моей семьи, которых сейчас нет дома... Я была уверена, что тут же просто умру, если с кем-то из моей семьи случится смерть. На месте. Как только услышу. Я не представляю своей жизни без тех, кого так безраздельно люблю! Все они часть меня. БОльшая часть меня. Я хочу до последних своих дней видеть их счастливыми и здоровыми...
А теперь на мою долю выпало сообщить им, что у меня рак. На мою долю выпало вырвать из их (так любимых мной) рук доброе, семейное счастье и обнулить все наши прежние бытовые проблемы, которые мы вместе решали с серьезными лицами...
Дальше я действовала на автомате, - позвонила старшему сыну, попросила отпроситься с работы и свозить меня в Ижевск за результатами гистологии. Мне было удивительно, как легко я смогла взять свое состояние под контроль. Без паники оделась и на твердых ногах спустилась с 4-го этажа, села в машину и сказала "поехали".
Шум колес по асфальту, на пару тонов приглушённые танцевальные треки из колонок салона машины и невероятная осенняя красота по обе стороны трассы меняла кадры. Поле, окаймленное лиственным лесом на горизонте, осталось позади. Теперь вдоль дороги быстро мелькал молоденький соснячок и редкие грибники с лукошками. Полуденное солнце светило высоко и потому не слепило. Все, что в этот момент окружало меня кричало о том, что оно было, есть и будет даже тогда, когда не будет меня. Что мир — мой, пока я есть. И мне дано любить его, пользоваться ресурсами, наслаждаться жизнью пока я есть. Но нужно помнить, что век человеческий очень короткий. И обратный отсчёт моей жизни уже запущен.
Я поглощала глазами всё, что вижу с невероятной жадностью. Обоняла, осязала словно впервые.
Откинув спинку сидения назад разглядывала профиль сына. Его крупные, мужские ладони на руле, широкие плечи. Он посмотрел в зеркало заднего вида, включил поворотник и пошел на обгон. Даниил, мой первенец, моя гордость... Всегда уравновешенный, надёжный и чуткий. Он понимал, что я еду молча потому, что мне это необходимо и не задавал вопросов, кроме одного, не мешает ли музыка? Музыка мне была нужна. Чуть потише, но нужна. Она, как связующее звено с реальной жизнью, не давала мне провалиться в холодную яму. А ещё сын, который так дорог мне и так любим, тоже связующее звено. И вид за окном, связующее звено... И муж на работе, который ещё не знает за какой новостью я еду, очень мощное связующее звено! И мама, шагающая сейчас по лесным тропам с т. Верой, коротая время до того момента, когда я приеду и сообщу результат. И младший сын, сидящий в колледже на парах... Вот они, звенья моей цепи. Все они меня любят. И я их люблю. И самое страшное для меня сегодня, это раздавить их своими печальными известиями.
Мысли об этом были для меня тяжкой пыткой! Я не боялась за свою жизнь. Я боялась выполнять свои функции и быть тем посланцем, кто должен сообщить, что теперь многое поменяется в нашей жизни.
Мне было жаль, что я не могу соврать, оттянуть этот момент, вообще не говорить...
Они уже 2 месяца слушают мой кашель, видят приступы, которые сгибают меня пополам. Они увозили меня в больницу на торакоскопию, диагностическую операцию и забирали домой. Всем очевидно, что я больна. Но мы так надеялись, что это саркоидоз, - аутоимунное заболевание с которым люди даже без особого лечения живут до глубокой старости...
Я была на 99% уверена в этом. Моя интуиция, в которой я ни разу не усомнилась, поспешно ретировалась, даже не помахав мне ручкой.
Вот мы уже заехали в Ижевск, а я рылась в себе, в поисках этой самой интуиции, что все не так, как кажется... Что на самом деле просто себя накрутила... Но ничего не отзывалось внутри. Я понимала, что потеряла сегодня что-то очень важное, что позволяло мне последние пару лет взять под контроль собственную жизнь. И это вряд ли вернётся. Это была болезненная утрата. Я едва успела ощутить, что вообще что-то могу сама...
Не могу. Ничего не могу сама...
Лифт поднимал меня на 5й этаж одну. Сын остался ждать в машине. Время ковида. Лишних не пускают...
Молодая врач Алёна Сергеевна была в ординаторской. Конец рабочего дня. Надежды во мне нет. Абсолютно сухой настрой принять приговор. В принципе, я уже его приняла, пока ехала в машине. Без слез. Без эмоций.
— Мне очень жаль, но саркоидоз не подтвердила гистология... — говорила доктор с неподдельной грустью в глазах, — участок лёгкого, который мы взяли у Вас, это метастаз железистого сосочкового рака... Т.е. это не основной очаг, это уже метастаз. Гистология предполагает, что основной очаг либо в яичниках, либо в щитовидной железе... Мне очень жаль...
Я и сейчас вижу своего доктора перед глазами. Ей действительно было трудно мне сообщить об этом. Ей, скорей всего, нет еще и тридцати, и она не успела обрасти тем панцирем, которым, как правило, обрастают врачи, выгорая.
Я прекрасно помню, как меня попросили расписаться здесь и здесь и здесь...
И снова лифт. Выход на улицу. Сын, с волнением ждавший меня...
Мой первенец, Даниил. Я родила его в свой день рождения, 30 декабря и он моя копия, только в мужском исполнении. Мы с ним чувствуем друг друга на расстоянии. Понимаем друг друга с полуслова, с полувзгляда...
Увидев мое лицо, которое выражало "так бывает" сразу все понял, но спросил.
- Мама, ты скажешь, как есть?!
- Сынок, у меня рак. Я не знаю чего именно. В лёгких уже метастазы...
Я видела, как трудно сыну быть за рулём сейчас. Как тряслись его руки. Я словно снова видела детский невроз, который мы тогда успешно преодолели. Глаза часто моргали. Он не особо успешно сдерживал слезы, но так старательно делал вид, что все решаемо.
— Мама, давай не будем паниковать. Надо все перепроверить, — говорил сын ободряющим голосом, — Обследоваться... И знай, я тебя очень люблю... Все будет хорошо.
Я знаю, как страшно ему было. Чувствовала его боль так, словно в этот момент у нас на двоих была одна нервная система. И понимала, Даниил держал себя в руках ради меня. Старался держать лицо. Тремор его выдавал.
Путь до Сарапула неумолимо сокращался, а я подбирала слова, которыми сообщу результат маме. Моей 68-летней маме, у которой я —единственный ребенок.
Потом разговор с младшим сыном, который с нетерпением ждал моего приезда. И разговор с мужем, который и не думал, что я решу на всякий случай позвонить в больницу раньше 2х недельного ожидания и уже 5 октября получу результаты гистологии.
Вечером он придет с работы и мне нужно будет ему сообщить...
Уже не было мыслей о том, что уготовила мне судьба. Это было не так важно, как моя новая, жуткая миссия. Я просто обязана держать себя в руках и помочь моим любимым принять эту информацию. Я понимала, что мне в разы легче, чем им. И ни за что на свете я не поменялась бы с кем-то из них местами. Мне хватало мужества столкнуться со своим диагнозом. Но не с диагнозом кого-либо из своих близких.
Даниил припарковался во дворе нашего дома, выдохнул и обмяк на водительском сидении. Мы встретились глазами:
— К бабушке сейчас?! — спросил он.
— Да, если она уже вернулась. Мы с тобой быстро съездили.
— Мне идти с тобой?
— Нет, не нужно. Я сама. Сынок, зайди в аптеку, купи успокоительное и начни принимать. Не переживай, все не так страшно, как кажется. В наше время рак — не приговор.
— Для бабушки и папы тоже надо успокоительное...
— У меня есть, мой хороший. Иди, отдыхай и постарайся не думать о плохом.
— Мам, все будет хорошо...
Я задержала взгляд на лице сына. Его щеки горели, глаза были влажными и беспокойными. Губы сжаты. Даниил загреб меня своим ручищами и я уткнулась носом в его широкую грудь.
Только не реветь! Только не реветь!
И у меня получалось не реветь...
Выбравшись из объятий сына я вышла из машины и пошла в сторону маминого подъезда. Мы уже много лет живём в одной хрущевке, через подъезд друг от друга.
Крыльцо. Ступенька. Еще ступенька... Домофон... Звонок пошёл...
Это одна из глав (возможной) книги, которую я пишу. Продолжение здесь👇