- Ты скоро там? - Тур подъехал на своей лошадке к повозке. - Пойдём же!
Алай закрыла глаза и пару мгновений подумала, потом решительно встала и свернула халат, пересыпав оставшиеся бусины в мешочек. Ничего. Ещё полтора дня пути. Она успеет.
Она спустилась под пристальным взглядом Мулги, отвязала Бус и махнула ребятам.
- Поехали! - крикнула она, с радостью глядя на Кут, которая снова навострила уши. - Смотрите, там ещё кто-то! Йет, Йет!
К вечеру они встретили ещё три хасэна, идущие вместе. Алай радостно здоровалась с друзьями, которых так давно не видела, приветствовала старых знакомых, слушала грустные и весёлые новости.
- Мы едем в Улданмай после торга, - гордо сказал парень из Гыдар-хасэна, подъехав поближе. - Твоя сестра родила сына. Я уже сказал хасу Охару. Он рад.
- Второй сын! - воскликнула радостно Алай. - Слышишь, Утар, у меня ещё один племянник!
Она обернулась на Утар, но та не слышала её, снова занятая высоким, статным Уканом из Оладэ.
Алай вздохнула. Оладэ в этот раз не был их брачным хасэном, но парень был вполне хорош собой, и Утар смотрела на него голодной лисицей, шагая рядом на своём гнедом коньке.
- Поехали в степь, - сказал Тур тихонько, подъезжая поближе. - Наперегонки. Разомнёшься! Полдня согнувшись сидела.
Алай ахнула. Ветер выдул из головы мысли о халате Мулги. Что же будет теперь?
- Тур, нет! Я забыла... Мне вернуться надо, - прошептала она. - Пока ещё не совсем темно!
- Завтра дошьёшь! Поехали!
Она поколебалась пару мгновений, но он глянул на неё хмуро.
- Йет! - воскликнула она, направляя кобылку к югу. - Йет!
Ветер путался в косичках, забирался в рукава и за пазуху. Алай пыталась обогнать Тура, но он, смеясь, направил свою лошадь наперерез Бус.
- Я выиграл! Поехали. Я хочу есть.
Она развернула разгорячённую Бус и направилась к шатрам, которые расставляли за холмом рядом с небольшим озерцом. Бежал как-то по степи Отец Коней, спасаясь от хлёстких ударов небесной нагайки, да и оставил такие отпечатки, не пересыхающие даже в жару в конце июля, как сейчас. Отражением неба наполняли их дожди, и птицы слетались, измученные жарой, к кустарникам и невысоким деревцам, окружающим, точно ресницы, эти голубые глаза степи.
Утар, Алай и девушки из других хасэнов привычно разносили блюда и миски, следуя правилам старшинства, сначала мужчинам, а потом и дада, которым те позволили сесть на ковры поодаль. Позже хасэ вынули свирели, свистки, умтаны с лошадиными головами на грифах, а хасу Оладэ принесли большой короб с его ягетом.
Алай сидела как на иголках, пока они настраивали инструменты. Идти надо, и скорее. Она и так замешкалась. Зачем только отвлеклась... Но и сердить Тура негоже.
Когда наконец зазвучала мелодия, и все начали подпевать, она встала и тихонько покинула шатёр. Неудобно при светильничке работать, но что уж поделать? Сама виновата. Остаётся надеяться, что Мулга не будет ругать за израсходованное масло.
Повозка тихо и одиноко стояла за шатрами, закреплённая оглоблями на тюках. Алай зажгла светильник от очага, залезла внутрь неё, завесила пологом от насекомых и устроилась в уголке, с грустью слушая, как парни состязаются в пении.
- Алай!
Тур откинул полог и сунул голову в повозку. Алай вздрогнула, но в этот раз успела подхватить плошку с бусинами, улыбнулась ему и махнула рукой.
- Иди, посидишь со мной, - шепнула она.
Он поднялся на повозку и улёгся на войлоке в другом углу.
- Красиво выходит, - кивнул он на халат. - Тебе тут не темно?
- Темно, - тихо сказала она, подхватывая иглой очередную бусину. - А что делать? У меня день, чтобы закончить. Ну, тут работы как раз на день и осталось. Твоя мать будет довольна. Смотри!
Она встала, осторожно отложив миску с бусинами, и накинула халат, не продевая руки в рукава. Вышитые бусинами лепестки цветов заискрились в свете масляного светильника, и Алай даже губу прикусила. Как же красиво выходит!
- Ох и красавица моя будущая жена, - сказал Тур, любуясь на неё. - Обними меня.
- Ты что, нельзя! - испугалась Алай. - Мы клятв не сказали! А что если духи разгневаются?
- Ты меня не любишь? - спросил Тур, нахмурившись. - А то, что я разгневаюсь, тебе не страшно? Или ты забыла, что мы друг другу обещали?
- Люблю, - сказала Алай. - Я помню. Все два года помню. Но что если...
Тур шагнул к ней и схватил за плечи. Алай вздрогнула и застыла, не в силах пошевелиться от страха и радости. Он крепко прижался губами к её щеке, потом отпустил.
- Видишь? - сказал он. - Не хлестнуло тебя небесной нагайкой за это. Ещё хочешь?
Алай шарахнулась от него, чуть не уронив светильник, стоявший на полу.
- Нельзя так, Тур! - с ужасом прошептала она, скидывая халат Мулги. - Неправильно это!
Тур рассмеялся, сел обратно на войлок и смотрел, как она, краснея, заканчивает расшивать очередной лепесток.
- Ладно. Я пойду, - сказал он, зевая. - Того и гляди, засну тут.
- Не надо засыпать... Ругать будут, - испугалась Алай. - Или ещё подумают что...
Она сидела, кусая губу. Тревожно было из-за того, что он сделал, и радостно одновременно. Она опустила работу и вспоминала его красивое, гордое лицо, его тёмную косу, а из шатров доносилась песня, и ночная птица туу изредка вскрикивала у озерца.
- Я с ног сбилась тебя искать. - Утар вскочила в повозку, качнув её, и Алай схватилась за плошку. - Ну что, как работа?
- Плохо. Надо торопиться...
- Ты не закончила ещё? Там Кут опять учуяла... Завтра будет шумно, - улыбнулась Утар.
Алай кивнула ей, возвращаясь к работе. День пути, и торг... И свадьбы.
Она посидела, пока бусины перед глазами не начали расплываться, потом задула светильник и ушла в шатёр, накрылась стёганым покрывалом и слушала, как в где-то очень, очень далеко воют маленькие степные волки, заставляя волкодавов всех хасэнов поднимать головы и напрягать обрубки ушей.
- Алай, Алай! - трясла её за плечо Утар, и Алай вынырнула из странного сна, в котором плыла по шумной реке красных и белых огней. - Там Адат-хасэн ночью подошёл.
- Что же они ночью-то идут, - сказала Алай, стряхивая остатки сна и слегка вздрагивая от неизбежной встречи с женихами.
- Боятся к свадьбам не успеть, - хихикнула Утар.
Алай посмотрела на неё и прищурилась.
- А ты, смотрю, принарядилась, - весело сказала она, глядя на сверкающие подвески на шапке Утар. - Что, понравился тебе Укан?
Та смутилась и резко отвернулась, взмахнув косичками, потом спрятала лицо в ладони.
- Не бойся, я не выдам.
- Пойдёшь смотреть на женихов? - тихо спросила Утар, выглядывая из-за пальцев. - Их трое. Я уже видела.
А что на них смотреть-то? Проку в этом нет. Она уже выбрала. Два года назад, у озера, когда они на торгу были. Смотрели друг на друга... "Красивая ты, как луна", - сказал ей Тур. Она покраснела тогда и глаза спрятала, а он в лицо ей заглядывал. "Хочу, чтобы ты моей женой стала", - сказал он, трогая пальцем подвеску на её расшитой шапке. Она молчала, а потом кивнула, и он её рукав потрогал. Так и договорились.
- Я лучше пойду халат заканчивать. Завтра приедем уже. Мулга спросит - халат где? Что я отвечу-то...
- Глупая ты... Поговорила бы хоть с ними. Тебе выбрать дадут...
Алай вздохнула. Надо бы, конечно, из вежливости познакомиться. Всё же брачный хасэн. Нехорошо, если Утар туда замуж пойдёт и попрёки слышать будет за невежливость старшей сестры, хоть и двоюродной.
- Ладно. Пойдём, умоемся, - сказала она, потягиваясь и хватая халат.
Мулга, конечно, всё ещё спала. И ведь ни слова ей отец не скажет... Вот бы тоже так. Ну, Тур ласков с ней будет. Красавицей её зовёт, а весной на торгу серьги подарил. Алай их, конечно, спрятала, чтоб никто дознаваться не стал, откуда подарок. Доставала иногда и тайком перед бронзовым зеркалом Мулги примеряла. Ничего. Скоро наденет их, и никто дурного не скажет.
На озерке было много народу. Один берег уже вытоптали кони, подходящие к водопою, а на втором девушки стирали бельё. Парни огородили верёвками круг для состязаний и выходили попарно друг против друга, кто с деревянными мечами, кто на кулаках.
- Вон те, - сказала Утар, толкая Алай локтем в бок. - Смотри, смотри! В синем, Дас, и те двое рядом с вороной лошадью. Ох, выросли как... Сколько мы их не видели? Три года, да?
Алай присматривалась к парням издалека. Дас был выше остальных на ладонь, и волосы у него были тёмными, почти чёрными. Она помнила его: на прошлом осеннем торгу он очень ловко стрелял, расщепляя следующей стрелой древко предыдущей. Он ещё тогда немного хвастался, но Алай всё же не превзошёл. На последней стреле промахнулся.
Парни и девушки подходили к ним, приветствуя, и пересказывали новости и сплетни. Алай улыбалась всем и шутила, пока Нарэн не позвала её стирать.
- Ну что, приглянулся кто? - спросила тётя. - Который?
- Даже и не знаю, - улыбнулась Алай, про себя тяжело вздыхая. - У меня же есть ещё время?
- Скажи Охару спасибо. Не будь он таким гордым хасом, не дал бы тебе выбирать. Они все хорошие. Урус мой таким был, когда мы женились.- Взгляд Нарэн стал печальным, и Алай вздохнула.
- Мне нужно закончить халат Мулги. Я пойду, наверное.
- Ох, а ты не закончила? Плохо. Накажут тебя. Ну ладно, иди тогда.
Алай сидела в повозке, откинув верх и полог, и вокруг неё летала приставучая муха.
- Ты зачем с ними говорила? - спросил Тур, резко запрыгивая в повозку. - Это что такое ты делаешь?
Алай дёрнулась, подхватывая мисочку с бусинами. Игла слетела с нити и упала куда-то на пол.
- Ох, напугал, - улыбнулась она, пытаясь глазами найти иголку. - Тур, помоги. Игла упала.
- Ты почему с ними пошла говорить? - повторил Тур, и она беспокойно взглянула ему в лицо. - Ты забыла, что мне обещалась?
- Прости... - виновато промолвила Алай, шаря по полу повозки. - Тур, поможешь? Не могу найти.
- Ладно, - сказал он, вставая на четвереньки рядом с ней. - Сюда, что ли, упала?
- Вон туда... Да. Где-то тут.
Он нашарил иглу под войлоками и передал ей. Алай перехватила её покрепче и надела на нить.
- Спасибо.
- Не делай так больше.
- Прости. Я из вежливости...
Он нахмурился и вышел. Алай улыбнулась. Вот как ревнует! Даже отец Мулгу так не ревнует. Ох, скорее бы озеро!
После стирки и обеда хасэны сняли шатры, и Алай помогала складывать войлоки в повозку, потом села на них и продолжила работу, с сожалением прислушиваясь к голосам и смеху верховых. Ох, Мулга, Мулга... Любит Мулга красивые наряды...
Аха-дада устала. Она спешилась и перебралась к Алай в повозку, в уголок. Сначала дада ехала молча, посматривала, как снуёт иголка Алай, подхватывая мелкие бусины, а потом прилегла и завела песню про красавицу, которая в ночь к любимому ускакала, а теперь вернуться не успевает. Ох и накажет красавицу отец...
Дада пела с закрытыми глазами. Алай подхватила мотив, напевая без слов, и звучание степи, звонкое, многоголосое, смешивалось с их песней, а запахи травы и пыли заполняли пространство, как вода заполняет котелок - плотно, без зазоров, целиком.
Сзади Тур и Охар гнали баранов. Пыль поднималась от иссушенной земли, повозка вздрагивала на кочках, и два огромных окованных металлом колеса подпрыгивали, качая плошку на коленях Алай.
- Ну как, закончила? - спросил Тур, подъезжая ближе. - Мы там игру затеяли. Пойдём к нам. Или хотя бы в степь прокатимся.
- Не могу. Ещё три цветка осталось. До ночи бы управиться...
- Пойдём! А то горбатая станешь, столько сидеть-то. И так Мать Даыл росту не дала...
- Прости...
Он нахмурился и развернул лошадь. Алай вздохнула. Она посмотрела на дада, спящую в уголке, и отложила халат.
- Подожди! - крикнула она Туру, догоняя его на Бус. - Подожди. Только мне вернуться надо будет.
- Йет! - крикнул Тур. - Йет, йет!
Стремительный галоп по высокой траве был как полёт. Кут бежала справа, золотой искрой выныривая из травы и снова скрываясь в ней.
- Возвращаться пора, - сказала Алай, глядя на горизонт. - А то не успею.
- Ну, завтра закончишь!
Алай с сожалением вздохнула, потом посмотрела на его радостное лицо и подъехала поближе. Тур огляделся по сторонам и взял её за руку.
- Будешь от меня скакать на свадьбах - не поддавайся, - сказал он, сжимая пальцы.- Я сам догоню.
- Конечно, догонишь, - улыбнулась Алай. - А вот стреляю я лучше тебя!
- Ты неплохо стреляешь. Но хвастать этим не стоит.
- Прости... Прости. Поехали обратно. Мне нужно закончить.
Бисеринки, мелкие, серебристые, ловко подцеплялись на иголку, и на халат садились, будто крошечные серебристые росинки на траву на излёте весны. Ой, красиво как... Только времени всё меньше. Не успеть. Зря она с Туром поехала.
- Всё, расставляем, - сказал отец, заглядывая в повозку. - Мать спит? Пусть спит.
Алай прикусила губу. Придётся ночью со светом сидеть. Опять не поест толком...
Шатры расставили, и дым костров и очагов поднялся в небо. Где-то плакал ребёнок, и ещё двое громко и задорно смеялись. Между шатрами ходили парни и девушки, желая друг другу приятной трапезы и спокойной ночи, а Алай сидела у порога шатра и всё нанизывала и нанизывала бусины на нить.