Прославленный экипаж подводной лодки Северного флота «Щ-422» под командованием капитана 3-го ранга Ф. А. Видяева, действуя на вражеских коммуникациях в Баренцевом море, в августе 1942 года торпедировал и потопил вражеский транспорт. Корабли вражеского охранения за полтора часа сбросили на лодку 179 глубинных бомб. Пять часов продолжалось преследование подводной лодки, но, благодаря стойкости и мастерству личного состава, лодка невредимой вернулась в свою базу.
25 июля 1943 года лодка была преобразована в гвардейскую...
А в свой первый боевой поход в Великой Отечественной войне Фёдор Алексеевич Видяев вышел 22 июня 1941 года — помощником командира подводной лодки «Щ-421», которой командовал капитан-лейтенант Н. А. Лунин.
В марте 1942 года Фёдор Алексеевич Видяев был назначен командиром подводной лодки «Щ-421».
Об одном из боевых походов «Щ-421» в марте-апреле 42-го, в котором экипаж узнал, что лодка стала Краснознаменной, в 1956 году рассказал контр-адмирал И. А. Колышкин, в годы войны — командир 3-го дивизиона бригады подлодок Северного флота.
Рассказ контр-адмирала И. А. КОЛЫШКИНА
Войну я провёл на севере, в Баренцевом море. Наши подводные лодки тайно пробирались к берегам Норвегии, оккупированной фашистами. Мы топили в фиордах вражеские пароходы, танкеры, корабли. Ничто не могло остановить подводную лодку: «Увидел корабль противника — атакуй и топи!» Это был наш девиз.
Так было и с подводной лодкой «Щука», которая вышла на свободную охоту к фиордам Норвегии. Её командир Фёдор Алексеевич Видяев уже который час стоял у перископа. Вдруг из-за мыска вынырнул фашистский сторожевик. «Надо его атаковать!» — принимает решение командир. Но через некоторое время показался ещё один сторожевик, а потом и огромный фашистский транспорт. Как всякий охотник, Видяев выбрал добычу покрупнее — транспорт.
— Приготовиться к атаке! — слышна команда командира.
Торпедисты, рулевые, мотористы, электрики, трюмные машинисты — все, кто были на подводной лодке, привели корабль в боевую готовность. Выбран удачный момент. Звучит сигнал атаки. Из аппарата вылетает торпеда, и транспорт, накренившись, медленно погружается в море.
И тут мы обнаружили, что вокруг снуют вражеские катера. Они гонялись за невидимой «Щукой», стремясь взорвать её глубинными бомбами. В бурлящей, простреливаемой со всех сторон воде «Щука» металась из стороны в сторону. Наконец, ей удалось оторваться от преследователей.
Можно возвращаться домой. Радостное волнение охватило моряков: задание выполнено, лодка цела, люди живы, скоро дом.
— Через пятнадцать минут всплываем и — на базу! — весело сказал Видяев.
Теперь, когда море было спокойно и не раздавались больше глухие разрывы, свободные от вахты моряки легли отдохнуть. Я лежал на койке и прислушивался к ровному гулу машин. Вдруг меня подбросило вверх.
Раздался страшный взрыв. Показалось, что лодка разламывается на части. В отсек через пробоину хлынула ледяная вода. Электрический свет погас. Стало тихо-тихо. «Наткнулись на мину», — подумал я и, натянув в темноте валенки, бросился искать командира. Я узнал его по голосу. Он командовал:
— Всплывай!
За несколько секунд «Щука» вынырнула на поверхность. Но светлее от этого на корабле не стало. Ночь была темна, в небе мерцали звёзды, а совсем рядом синели норвежские берега, покрытые льдом и снегом. Мы с командиром поднялись на капитанский мостик. Первое, о чём спросили: целы ли люди?
— Да, все на своих местах, — доложил капитан-лейтенант Каутский, помощник Видяева.
Стали осматривать технику. Нерадостная была перед нами картина: корпус изуродован, моторы не работают, гребные винты перебиты. Наша «Щука» походила на израненную птицу. Она не могла даже тронуться с места.
Бросились в радиорубку, чтобы передать сигнал о случившемся. Но ни один передатчик не работал.
А между тем вода наполняла один из отсеков. Ещё несколько минут — и мы пойдём на дно. Эта мысль заставила нас действовать. Пошли в ход специальные клинья, пробки, аварийные подушки и даже одеяла, шапки-ушанки и валенки. Моряки стягивали их с себя, резали на куски и войлоком затыкали дыры. Пока заделывали одни пробоины, у других, закрывая их своими спинами, стояли продрогшие, промокшие до нитки матросы и офицеры. Так «Щука» была спасена от потопления. Тут только мы заметили, что находимся на виду у фашистов, на минном поле. Если они нас до сих пор не тронули, то это лишь только потому, что шёл густой снег. В небе вспыхивали жёлтые щупальца прожекторов. Они опускались на море и блуждали рядом с нами.
— Живыми не сдадимся, — сказал Видяев своему помощнику и, чтобы матросы не слышали, шепнул: — Надо подготовить лодку к затоплению.
Когда Каутский сообщил командиру, что взрывные патроны заложены, обоим стало как-то не по себе: неужели так близко смерть?
Видяев до боли сжал зубы и что-то быстро написал на листке бумаги. Потом направился в радиорубку. Там у аппаратуры возились радист и его помощник. Видяев протянул им сложенный листок и предупредил:
— Передадите, когда заработает рация.
— Товарищ командир! — воскликнул радист.
— С минуты на минуту радио заработает!
Лицо Видяева посветлело. Ожившая радиостанция вселила в него надежду, уверенность, и он сказал:
— Тогда записку передадите после, когда я лично скажу. А пока передавайте... — И он продиктовал: «Подорвались на мине. Ходу не имеем. Погружаться не можем. Находимся...»
Командир ушёл. Радист развернул листок и прочитал: «Погибаю, но не сдаюсь. Видяев».
Нельзя было ожидать помощи на виду у фашистов. Надо было дать «Щуке» ход. Но как? Видяев напряжённо думал, советовался с офицерами. И тут он вспомнил о ледоколе «Сибиряков», у которого в походе поломался гребной винт. «Сибирякову» грозила зимовка во льдах, если бы не смётка моряков. Они подняли паруса, и ветер погнал ледокол вперёд. На «Щуке» тоже начали шить паруса. Собрали все брезенты, чехлы, сшили их вместе и, как на мачты, подняли на перископы. С берега ударил свежий ветер. Он надул паруса и понёс подводную лодку подальше от фиордов.
А в это время на поиски подводной лодки уже вышла подлодка Виктора Котельникова.
В открытом море, куда отнесло «Щуку», ветер утих. Обвисли паруса, и лодка снова стала почти недвижимой. «Щуку» и здесь могли обнаружить вражеские корабли и самолёты. Она должна быть готовой в любую минуту вступить с ними в поединок. На лодке осталось одно уцелевшее чудом орудие, и моряки тесной кучкой прижались к нему.
На горизонте показался корабль.
— Орудие к бою! — подал команду Видяев.
Но сигнальщик доложил:
— Вижу подводную лодку!
— Свою или чужую?
Моряки смотрели вдаль.
— Наши! — вскрикнул сигнальщик.
— Наши! — он узнал лодку Котельникова.
Моряки грянули «ура».
Лодка Котельникова на всём ходу подошла к «Щуке» и подготовила концы, чтобы взять на буксир лодку Видяева. Но совсем рядом послышался выстрел. Это стрелял фашистский корабль. В таких условиях надо было срочно погружаться в море. Моряки «Щуки» не хотели покидать свою лодку. Тогда Котельников именем командования приказал экипажу Видяева перейти к нему. Моряки, прощаясь, припадали губами к обжигающим, холодным машинам:
— Прощай, родная «Щука»! Ты верой и правдой послужила Родине.
Весь экипаж «Щуки» выстроился на палубе другого корабля.
— Снять головные уборы! — скомандовал Видяев.
В суровом молчании стояли люди. Они смотрели, как в студёном Баренцевом море тонет их корабль.
...Когда подводная лодка входила в бухту, где находилась наша военно-морская база, на берегу раздались два залпа. Один из них гремел в честь героев «Щуки», потопивших транспорт врага, другой — в честь моряков Котельникова, выручивших из беды товарищей.
Мужество и дружба всегда рядом у наших моряков.
(1956)
☆ ☆ ☆
...В июле 1943 года при выполнении боевого задания лодка капитана 3-го ранга Фёдора Алексеевича Видяева «Щ-422» погибла вместе с экипажем.