Эта зарисовка сложилась из рассказов моей мамы о её военном детстве и с её слов. Не претендую на истину первой инстанции, да и мама могла что-то помнить не совсем точно, но это лишь маленькие эпизоды большого и страшного периода нашей истории. И как же не хочется, чтобы он повторился!
Витька смену на заводе выстаивал как взрослый. А что делать, когда все взрослые мужики на войну ушли. Остались лишь такие, как одноногий Пётр Тимофеевич, да загибающийся от вечного удушающего кашля бледный и худой дядя Митяй. У станков стояли женщины и подростки.
У Витьки и самого мать работала в соседнем цеху, пока ей, задремавшей от усталости, не отрезало руку. С тех пор давали ей только такую работу, которую можно было худо-бедно одной рукой делать. Витька считался за основного добытчика. Отец без вести пропал на фронте в самом начале войны. Дома остались мать, старая бабка, да младшая сестра Люба, которой тогда ещё не исполнилось шести лет.
Сейчас уже восемь. Война идёт третий год. А Витька взрослый, ему почти четырнадцать. Длинный и худющий. Несмотря на голод, тянется и тянется вверх. От этого, наверное, и голова постоянно кружится. Кажется, что есть хочется всегда.
Того, что дают по карточкам, не хватает. Мать уже и лебеду перетирала в муку, подмешивала к настоящей, и вещи их немудреные, что с довоенных пор остались, меняла на продукты, но надолго не хватало. Однажды зимой достала где-то мёрзлой гнилой картошки и наделала "тошнотиков". Они хоть и были похожи по форме на довоенные оладушки, но Витька точно знал, что блюдо это совсем другое. И, что будет тошнить, знал тоже. Но всё равно ел, очень уж хотелось хоть немного унять тянущую голодную боль внутри. Он просыпался затемно, топил печь и, ёжась от стылого воздуха, спешил в цех.
Любу, поддавшись на уговоры соседей, мать снарядила в няньки к маленькой Нюсе "за еду". Соседи держали корову, что не было редкостью на окраинах городов, где городские бараки соседствовали с частными домами. Мать надеялась, что девочке будет перепадать хоть глоток молока. Однажды, забежав к сестре, Витька увидел, как Люба, зажав ладошкой рот и нос, кормит молочной кашей малышку.
- Ты что? - Строго спросил он. - Заболела?
- Нет. - Замотала головой сестра. - Это я, чтобы не съесть.
- А ты ела что-то сегодня? - Подозрительно поинтересовался брат.
- Хлебушек. Утром. - Тихо ответила Люба.
- А молоко?
Сестра отрицательно покачала головой.
- На вот. - Он достал из-за пазухи бережно завернутую в тряпицу печёную картошку. - Мне дядя Митяй дал.
- А ты? - Не отрывая глаз от еды, спросила сестрёнка.
- Я всё равно матери нёс. - Отказался Витька.
Люба испуганно отдёрнула руку.
- Ешь, ешь. - Успокоил брат. - Придумаю что-нибудь.
- Забирай оттуда Любку. - Велел он матери. - Ей там ещё голоднее, чем дома. Лучше я сам есть не буду.
Мать заплакала. А он гладил её по голове своей обветренной в царапинах рукой и повторял:
- Ничего, мам. Разобьют наши фашистов. Вот увидишь! Недолго уже. А там, может, и отец вернётся.
Как и любой мальчишка, Витька очень надеялся, что наши скоро победят, но война почему-то всё не заканчивалась. Зимы сменялись вёснами, вёсны - летними днями.
А летом руководство завода вдруг решило вывезти детей на другой берег Амура в палаточный лагерь, чтобы подкормить немного. Отправляли по очереди и подростков. Витьку тоже отправили вместе с сестрой. В лагере хорошо было, кормили. Но он рвался домой. Как там мать с бабкой? Вдруг совсем голодные? Беспокойство не давало мальчишке покоя. Уже перед отъездом сестра предложила набрать для матери лесной земляники, которой в то лето уродилось великое множество.
Витька выпросил на кухне жестяную банку, и вместе с Любой набрали они самой крупной отборной ягоды. А утром сестра, плача, рассказала ему, как после отбоя забрала эту банку вожатая, и ночью, смеясь и болтая, съела ягоды вместе с подругой. Витька сжал свои крепкие кулаки, губу закусил, но промолчал. Не приучен был с детства перечить старшим. Одна радость, хоть сестра - сладкоежка земляники в лесу поела вдоволь.
Он ещё помнил, как однажды на карточки вместо сахара выдали слипшиеся карамельки, и сестрёнка, которая в тот день ходила за продуктами, не донесла их до дома. Отколупывала по одной конфетке, и не заметила, как все съела.
"Ты - грызучий суслик!" - Крикнул он ей тогда зло. Да ещё и мать отругала безответственную девчонку. А сестра тихо плакала в углу. Витьке очень хотелось тех конфет, хоть крошечку. Но Любку всё равно было жаль.
Уехали из лагеря с огорчением и обидой, и приехали тоже к слезам. Мать встречала их, соскучившись, и всё приговаривала, как она их сейчас кормить будет. Оказывается, обменяла своё последнее нарядное шёлковое платье на рыбу - большого жирного сазана. Очень уж хотелось угостить в честь приезда ребятишек.
Только не оказалось рыбы. Старая бабка по кусочку, как прежде Люба конфеты, съела целую рыбину. Лишь кости остались. Едва не умерла, потому что съесть такую жирную рыбу на голодный желудок без хлеба, оказалось тяжёлой нагрузкой для ослабленного организма. Мать плакала и ругалась, ругалась и плакала. Да сделанного было уже не вернуть.
В конце осени случилась у Витьки радость. Один из заводских приятелей подарил парнишке живую крольчиху. Шепнул по секрету, что она беременна, и вот-вот родятся у неё крольчата. Ох, и обрадовался Витька. Сколотил, как умел, жильё ей в сарае. Рвал крольчихе увядшую уже траву, чистил клетку. И ждал обещанных крольчат. Но не было их. И неделя прошла, и две.
Сосед стал говорить, что приятель подшутил над ним. И что скоро нечем будет кормить крольчиху, сена не заготовлено, трава совсем завянет, заморозки вон, ранние. Да и места, в без того крохотной сараюшке, на двух хозяев не хватает. Так что пусть убирает Витька отсюда своего кролика. Мать хоть суп сварит.
Скрепя сердце, позволил мальчишка зарезать подаренного зверька. И рыдал, узнав, что внутри у крольчихи оказалось четыре, не рожденных ещё, но уже сформировавшихся, крольчонка.
Мать обнимала его худенькие трясущиеся плечи и уговаривала поесть горячего супа, но он не смог. Так и не съел ни ложки.
Закончилась война. Витька с завистью и надеждой смотрел, как возвращались домой уцелевшие в боях солдаты, здоровые и раненые, постаревшие и изменившиеся, но такие долгожданные. "Отец ведь не погиб!" - Думал он. - "А пропал без вести - это ничего не значит." Но отец не приезжал.
Лишь год спустя после окончания войны приехала в гости родная сестра отца, Витькина тётка. Привезла гостинцы, подарки, и рассказала, что отец их жив. Заехал после демобилизации в родную деревню, проведать родню, да так там и остался. Женился. Узнал, что сестра едет, просил, вот, подарки передать, в гости звал детей.
Витька побледнел. Спросил только:
- Так он знал, что мы живы? И что мать без руки теперь, тоже знал?
Тётка молча кивнула.
- Не нужны нам его подарки! - Твёрдо сказал он. - Мы его ждали...
Вытер рукавом глаза и выскочил из дома.
- И в гости мы не поедем! - Добавила Люба, выходя следом за братом.
Он сидел, привалившись спиной к двери сарая, где когда-то строил клетку крольчихе, и старался не плакать. Худющий и длинный, как в детстве. Детстве, которое так быстро закончилось...
Внимание! Все текстовые материалы канала Йошкин Дом являются собственностью канала и объектами авторского права. Запрещается копирование, распространение (в том числе путём копирования на другие сайты и ресурсы в Интернете) или любое иное использование материалов данного канала без предварительного согласия правообладателя. Цитирование разрешено только при указании гиперссылки на канал Йошкин Дом https://zen.yandex.ru/id/5f8f427d77454e74d3aae539 Коммерческое использование запрещено.