В поселение горняков Самоха приехал к полудню первого дня. Сгрузив пару ящиков с пузырьками, он встретился с Берном. Его помощник был необычно серьёзен. Подхватив один из ящиков, он зашагал к дому. Самоха взвалил на плечи укладку и, подняв второй ящик, пошёл следом. Подойдя к хижине, он вдруг заметил ссадины на каменной стене и следы от ударов на двери.
Поставив ящик в дом, он вышел и осмотрел повреждения на двери. Берн мрачный стоял рядом.
— Кто это сделал? — спросил он.
Берн кивнул на бараки.
— Почему?
Повесть Путешествие Самохи. Книга Вторая. Часть 19.
— После вашего отъезда к поселку вышла ящерица и чуть не покалечила двоих рудокопов. Из поселка её выпроводили, а ночью пришли и начали ломать дверь. Я кричал, чтобы они уходили, и что вас нет дома. А они били по двери и стенам, — сказал Берн.
— Понятно. Ну, идём, побеседуем, — сказал Самоха.
— Господин Мока, может не надо? Их там много, — пробормотал Берн.
— Если сейчас это не пресечь, они решат что им всё можно и в следующий раз тебя вместе с хижиной сожгут, — сказал Самоха.
Закрыв хижину, они направились к ближайшему бараку. Заметив его приближение, из него начали выходить люди. Самоха подошел ближе и остановился, шагах в восьми, от барака.
— Чего надо? — спросил один из мужчин, шагнув в сторону Самохи.
— Да вот, пришёл узнать, кому понадобилось мою дверь ломать, и кто заплатит за её ремонт? Может ты? — Самоха кивнул на говорившего.
— Почему я? — ухмыльнулся мужчина.
— Раз ты за всех спросил, значит и виноватого знаешь. А может и сам это сделал.
— Эка у тебя все просто! Тут тебе не город, — хмыкнул мужчина.
— А причём тут город? Закон везде одинаков, сломал чужое, плати, — произнес Самоха.
— Так может, ты и за мост заплатишь? По вашему с парнем следу, ящерка пришла. Мост сжечь пришлось, — произнес мужчина.
Собравшиеся зашумели.
— А ты её спрашивал? Ящерица — она безмозглая. Следы читать не умеет. Может и за мной, а может и за тобой пришла. Сам же за нами шатался по лесу два дня. Или ты думал, я не замечу тебя? — произнес Самоха.
— А чего ей за мной-то ходить?
— Ну а за мной чего? Короче, с ящерицей понятно. Кто за дверь платить будет? Я за неё три серебряных отдал плотнику, между прочим.
Народ снова зашумел.
— Твоя дверь ты и чини. Кто её ломал? Я не ломал, — усмехнулся мужчина.
Собравшиеся, снова зашумели и замахали руками.
— Что же, раз так я уйду, — хмыкнул Самоха.
— Проваливай, проваливай. Тут тебе не город, — закричал мужчина, чувствуя поддержку толпы.
Он схватил мелкий камень, валявшийся у его ног и швырнул его прямо в Самоху.
Самоха машинально поймал камень рукой. Толпа резко смолкла.
— Я смотрю, вы совсем страх потеряли.
На лице Самохи вздулись скулы. Он едва не сорвался и не наделал бед. С трудом успокоив себя, Самоха посмотрел на камень в своих руках. Это был плод, какого то дерева. Обычная костянка. Лицо Самохи озарила злобная улыбка.
Зажав костянку в кулаке, он тихо прошептал название символа. Никогда до этого он не пользовался новым заклинанием. Но смысл его был прост и понятен. Влив в костянку определенное количество сил, он представил, как та прорастает. Выщелкнув её пальцем из руки, он послал костянку прямиком под дверь барака. Собравшийся народ насторожился. Многие видели вспышку света в его руке. Они уже чувствовали, что это плохо закончится. И опасения их были не напрасны.
Вырвавшись из под земли, словно зеленая змея, росток толщиной с кулак, одним махом выворотил дверь в барак и устремился в верх. Послышались испуганные вопли. Ветви дерева, словно руки гиганта, уперлись сначала в дверной проём, а затем, обойдя его, прямо в крышу. Стена барака с треском начала разваливаться, а из него самого начали выбегать испуганные люди. Спустя пару минут все закончилось. Вместо стены барака теперь росло большое, крепкое дерево в пару обхватов толщиной. Часть крыши тоже обвалилась.
Самый горластый, обернулся к Самохе, в его глазах читался ужас.
— Ой… Кто же это сделал? — Самоха развел руками. — Какое плохое дерево!
— Ты чего наделал? Где люди теперь жить будут? — произнес старатель.
— Правда? А я-то, тут причем? Чей барак, тот пусть его и чинит. Ты сам это сказал. К тому же, орех бросил ты. Стало быть, орех твой и вина, стало быть, твоя. Ничего, на улице поспите. А в следующий раз, подойдете к моей хижине, и я вам столько орехов насыплю, вы у меня в лесу проснетесь. В обнимку с ящерицами, — произнес Самоха.
Повернувшись, он вдруг увидел стоящую чуть в стороне семью соседей старателей. Видно было, что стоят они с кирками. Видимо вышли ему на помощь.
— А, сосед! — улыбнулся Самоха. — Здравствуй, здравствуй. Как печка? Может чего переделать надо?
Отец Гроца и его сын поздоровались с ним. Они сказали, что с печкой всё хорошо.
— Ну и славно, — согласился Самоха. — Мы сейчас за травами пойдем с Берном. Если что вечером увидимся.
Вернувшись в дом, они с Берном взяли сумки, и почти сразу отправились в лес. Мост и правда, оказался сожжен. Жители переходили реку по паре перекинутых бревен.
Переправившись на другую сторону, они двинулись в лес. Через два часа собрав нужное количество трав, Самоха и Берн вернулись тем же путем в поселок. Обитатели барака уже суетились, отрубая у дерева ветки и пытаясь восстановить крышу.
Закрывшись в доме, Самоха взялся за переработку трав. Когда он закончил с ними, то быстро расфасовав все по пакетам, убрал в свой сундук.
До прихода Гроца и его отца, оставалось ещё время. Самоха достал из сумки кошелёк и отсчитав медяки за травы, положил сверху пару серебряных монет. Берн посмотрел на него с удивлением.
— Про ореховое дерево никому не рассказывал? — спросил Самоха.
— Н-нет, — запинаясь, ответил Берн.
— И не рассказывай. Пока есть возможность будем сами всё собирать. За них хорошо платят, — сказал Самоха.
— А как же ящерицы? Они снова придут по следу, — сказал Берн.
— Ящерицы наверняка по запаху пришли. Следы-то они не различают. Поэтому мы с тобой в другом месте переправимся. Да ещё перцу насыплем кругом. Он едкий. Глядишь запах-то и отобьет, — сказал Самоха, показывая пакет с молотым перцем.
Берн улыбнулся. Идея с перцем ему понравилась.
Ближе к ночи пришли соседи, принесли пару мешков с рудой. Самоха переработал их за два часа. Утром он расплатился со старателями и они, с Берном, взяв копья, ушли в лес. Пройдя вдоль берега реки, Самоха нашел подходящее место для переправы. Сделав зарубку на ближайшем стволе, он направился к ореховому дереву. Всё было как в прошлый раз. Они славно поработали, набрав полный мешок орехов. Взвалив его на копья как на носилки, Самоха с Берном отправились к реке. Там, возле выбранного места, Самоха создал магическую плиту прямо на берегу. Активировав её, он создал каменный, узкий мост, до другого берега. Обсыпав мешок перцем, и рассыпав его кругом, Самоха с Берном переправились через реку. Они успели оттащить мешок в сторону и вернуться к реке, когда Берн заметил, выходящую из леса, ящерицу. Самоха подбежал к мосту и приложив к нему руку деформировал его в песок. Мост разом осыпался в реку. Они отбежали от берега и залегли за деревьями. Здоровенная ящерица вышла из леса и, подойдя к месту переправы зафыркала.
— Гляди, перец ей не нравится, — прошептал Самоха.
— Она же не может переплыть? — вдруг спросил Берн.
— По-моему может. Просто ей не нравится холодная вода. Им вообще холод не нравится, — ответил Самоха.
И тут его осенила гениальная идея.
— Слушай Берн, в городе есть один толстосум, он готов купить эту ящерицу, если мы её поймаем живьём. Я слышал, он хорошие деньги заплатит, — сказал Самоха.
— Живьем? Да она съест нас, — произнес Берн.
Самоха ещё раз посмотрел на уходящую в лес ящерицу. Она была немного длиннее прошлой, но сильно мясистей. Видимо вдвое старше прошлой. Сил у неё точно было намного больше.
— Да, эта по любому нас схрумкает, — усмехнулся Самоха.
— Вот и я говорю, господин Мока, ну её, эту ящерицу, — согласился Берн.
Но глаза Самохи уже сверкали нездоровым блеском.
— Мы её с тобой перехитрим, — произнес он, и на его лице появилась страшная, демоническая улыбка.
Когда ящерица ушла назад в лес они с Берном вернулись в поселение. Закинув мешок с орехами в хижину, он наведался к местному торговцу и купил у него плотный тент от дождя, и пару цепей с кольцами. До вечера они переработали все орехи на масло и ореховую муку. Решив часть орехов использовать как приманку, Самоха оставил десяток про запас. Затем сходили к жене старателей и попросили её передать мужу, что им нужна железная руда. Пару мешков. Когда те пришли и приволокли мешки, Самоха попросил Гроца об одолжении.
— Завтра приедет повозка из города, скажи возничему, что я заплачу серебряный саларн, если он дождется меня. За эту услугу я дам тебе тоже серебряный саларн, — он кинул монету Гроцу и тот её ловко поймал. — Только не давай ему уехать. Скажи что дело очень важное.
Гроц согласно кивнул. Когда он ушел Самоха отделил шлам от металла и принялся за работу. На плите для преображения он сделал четыре металлических колеса. Они имели много тонких спиц и широкую поверхность. Затем он сделал основу с осями, на которую крепились при помощи штифтов колёса. Сделал пару перекладин, соединив их с осями. Получилось что-то наподобие узкой телеги. Из-за пустотелого металла она была легкой, а из-за особенности конструкции прочной. Теперь он принялся за строительство самого основного. Это была железная клетка. Она состояла из толстых редких прутьев. Однако изнутри была покрыта более тонкой металлической стекой. Вес её получился приличным. Однако пустую, они вдвоём её на повозку закинуть смогли. Сделав дверцы с обеих сторон клетки, Самоха долго придумывал, как их понадежнее закрывать. Клетку они завернули в тканый полог, чтобы она не бросалась в глаза.
Приготовив и упаковав все грузы с вечера, рано утром они с Берном ушли вдоль реки на охоту. Переправляться они не стали. Прикатив клетку на место переправы, они установили её на нужное место. Дальше Самоха создал мост в виде трубы. Одна часть, которого была шириной два метра. Её края расширялись в стороны ещё на метр, по форме напоминая музыкальный духовой инструмент. Вторая часть, со стороны клетки была узкой. Она была ровно той ширины что бы ящерица могла пройти в клетку. Причем клетка была открыта насквозь. Самоха сомневался, что ящерица настолько глупа, что пойдет в запертую клетку сама. Закончив быстро, с мостом, Самоха отправил Берна собирать по берегу травы, а сам пошел к ореховому дереву. Он рассыпал немного ореховой муки вокруг дерева и направился обратно, развевая ореховый запах. Рассыпав по трубе ореховую муку, Самоха повесил в конце клетки пару орехов и обмазал их тоже мукой. Установив натяжитель на дверцы клетки, он протянул за деревья страховочную веревку и залег рядом. Вскоре вернулся и Берн. Шло время, солнце уже достигло полудня, а ящерицы всё не было. И вот, наконец, когда они уже отчаялись ждать, эта, травянистого цвета морда, показалась из леса. Она шла по следу запаха орехов, но как-то странно. Она постоянно останавливалась и озиралась по сторонам. Словно чуяла подвох. Наконец добравшись до трубы, она долго сопела, пытаясь перелезть поверху. Но Самоха сделал её очень гладкой, и забраться наверх у ящерицы не получалось. И тогда она вдруг зашипела и, повернувшись, пошла назад в лес. Вот это была целая проблема. Самоха уже отчаялся, когда ящерица вдруг рванула назад к трубе. Она бежала с такой скоростью, что он едва успевал следить за движениями её лап. В последний момент Самоха дернул верёвку, и дверца впереди захлопнулась. Ящерица, забежав в узкую клетку, резко остановилась, но было уже поздно. Она задела механизм натяжения, и дверца позади неё так же захлопнулась. Поняв, что попала в ловушку, ящерица принялась биться внутри клетки. Но узкое пространство и прочные прутья не давали ей даже шанса выбраться наружу. Быстро устав, она затихла.
Самоха и Берн вышли из укрытия. Они задвинули дополнительные задвижки на дверцах. Расстелили полог и, закатав в него клетку с ящерицей, завязали с двух сторон. Оказавшись в темноте, буйная ящерица поутихла. Самоха быстро перешёл на другой берег и, рассыпав перец, вернулся. Разрушив мост, он приподнял при помощи магии клетку с ящерицей. В этот момент она начала битья снова. И тут Самоха вспомнил слова Розамин, говорившая кому-то, что этих ящериц не берёт магия. Видимо поэтому она так и озиралась по сторонам. И труба, и ореховая мука, были изготовлены при помощи магии. Ящерица видимо хорошо её ощущала.
Водрузив клетку на повозку, они привязали к ней цепи с кольцами и потащили тележку в поселок. Они опоздали на два часа. Но Гроц сдержал слово и не дал уехать повозке. За это Самоха дал ему ещё один серебряный саларн. Хозяин повозки сильно ругался, но вид серебряной монеты быстро утешил его.
Самоха приволок свои ящики из хижины, закинул их в повозку, а затем пошел в барак и нанял за две серебряные монеты четырех крепких мужчин до города и обратно. Мужчины за цепи заволокли клетку в повозку и уселись довольные на лавках. Самоха попрощался с Гроцем и Берном и тут же уехал.
В Бара-салама они приехали поздно вечером. Но никто не был в обиде. Самоха заплатил пятьдесят медяков хозяину повозки, чтобы он довез их прямо к магазину госпожи Розамин.
На улице уже стояла темень, и магазин был закрыт. Внутри свет не горел. И даже в доме почти все окна были темными. Самоха набрал с дороги мелких камешков и принялся кидать их в окно на втором этаже. Камешки звонко отскакивали от стекла, но реакции на них не было. Внезапно в окне появилось лицо хозяйки дома. Самоха радостно замахал ей рукой, и она тут же открыла окно.
— Мока! Ты с ума сошел? Ты знаешь, который час? Все нормальные люди уже спят, — гневно произнесла она.
— Я сильно извиняюсь, госпожа Розамин, но мне негде оставить груз на ночь. Дело очень важное, — ответил он, показушно кланяясь в пояс.
— Это будет дорого тебе стоить, — пробурчала хозяйка дома.
— Я согласен даже на наказание. Только разрешите всё сгрузить к вам, — произнес Самоха.
Окно закрылось и через пару минут, в магазине зажегся свет. Туда, в полном облачении мага, вошла госпожа Розамин. Она открыла дверь и строго посмотрела на Самоху.
— Ребята вносим, — произнес он.
Четверо мужчин, непрерывно переругиваясь, но, тем не менее, очень осторожно, стянули с повозки клетку и на цепях внесли её в магазин. Положив её с края, у стены, они сложили цепи на завернутую в ткань клетку, и вышли наружу. Самоха внес ящики с пузырьками в магазин. Он поставил их возле прилавка, после чего принялся выкладывать из сумки пакеты с пряностями.
— Мока, а что это?— спросила вдруг госпожа Розамин.
Когда Самоха к ней повернулся, она с любопытством смотрела на сверток у стены.
— Как что? Вы же сами просили, — почти возмущенно произнес Самоха.
Подойдя к завёрнутой клетке, он снял завязку с одной стороны и откинул край тента. Там, сквозь прутья железной клетки, была видна серая морда большой травяной ящерицы.
Почуяв свет, существо недовольно зашипело. Самоха накинул полог назад и поднялся на ноги.
— Я зайду завтра госпожа Розамин. Доброй вам ночи, — произнес Самоха.
Оставив растерянную хозяйку дома возле клетки, Самоха закрыл за собой дверь в магазин и сел в повозку.
— Ну, а теперь отвези нас в таверну у ворот. Я оплачу парням ужин и ночлег, — сказал Самоха.
Мужчины в повозке радостно зашумели.
— Наверное, дорого заплатят за эту зверюгу, — сказал вдруг хозяин повозки.
— Было бы не плохо. Я уже изрядно потратился. Проблема в том, что заказчик сам лорд. К нему никого постороннего не пустят. Поэтому я отдал её городскому магу, она передаст управляющему, а тот уже лорду. Что перепадет в итоге мне, пока ещё не известно. Но я должник перед госпожой магом. И она меня никогда не обманывала. Так что мои расходы по любому окупятся, — соврал Самоха, помня предупреждение Розамин.
— Понятно. У богатеев всегда так. Лорд, наверное, пару золотых за нее отвалит. А до тебя в лучшем случае, десяток серебра дойдет, — усмехнулся извозчик.
— Буду надеяться хотя бы на десяток серебра, — улыбаясь, ответил Самоха.
Хозяин повозки довез их до таверны у ворот. Самоха договорился с ним ещё на один серебряный саларн, что бы он отвез этих четверых завтра назад. Затем он пошел в таверну и заплатил хозяйке, чтобы она накормила и напоила работяг. Ему главное было выпроводить их из города, что бы они много не болтали. Из таверны Самоха отправился домой.
Стис не спала. Она сидела на первом этаже со свечкой и ждала его с испуганным взглядом. Рядом суетилась одна из работниц. Их поселили в комнате на первом этаже постоялого двора.
Увидев Самоху, Стис рванула к нему, как ужаленная.
— Что случилось? Я думала ты больше не приедешь, — она едва не плакала.
— Никуда я не денусь. Было много работы. Я еле успел. Все хорошо, — Самоха обнял её и прижал к себе.
Поблагодарив работницу, он сказал ей идти спать. Сам же, дойдя до их комнаты, сложил вещи в угол и отправился на задний двор мыться. Стис следовала за ним, не оставляя одного ни на минуту. Она держала лампу, потом подавала ему ткань, что бы вытереться, и шла с ним обратно в комнату.
— А как дела у тебя? — спросил Самоха, доедая кусок мяса.
— Всё хорошо. Сегодня заселились ещё две комнаты. Нужны некоторые продукты, но, думаю, мы выкрутимся, — сказала Стис.
— Я дам тебе десяток серебра. Отдашь потом, когда заселим все комнаты, — сказал Самоха.
— Скажи, у тебя появилась любовница? — спросила вдруг Стис.
— Нет. Кроме тебя пока никого нет. А с чего вдруг такие вопросы? — спросил Самоха.
— Я не против. Ты не думай. Я готова делить тебя с другой, — заявила вдруг Стис.
— Солнышко моё, откуда такие мрачные идеи в твоей прекрасной голове? Расскажи мне, пожалуйста, — попросил Самоха, допивая настой.
— Тебя разыскивала молодая девушка. Она сказала, что ей срочно нужно с тобой поговорить. Сказала, что это очень важно. Я подумала, ну что она… ну, короче, вот… — запутанно объяснила Стис.
— А как она выглядела? — спросил Самоха.
— Она была похожа на дочь дворянки. У неё было красивое дорогое платье, и сапожки на каблуках. Она была очень молода, — перечислила косвенные приметы Стис.
— У неё были серьги с голубыми кристаллами? — спросил Самоха.
— Нет, не было.
— И что ты ей сказала? — вздохнув, спросил Самоха.
— Ну, ни чего особенного. Сказала, что тебя точно нет в городе, и когда ты приедешь не известно.
— Хорошо, — улыбнулся Самоха.
— Кто она?
— Понятия не имею. Так что можешь, смело всех отсылать куда подальше. Говори что меня нет, а передать ты ничего не можешь, так как я появляюсь раз в неделю и то не всегда. Пусть сами как хотят, — сказал Самоха.
— А девушка с серьгами? Кто она? — продолжала волноваться Стис.
— Ну, это племянница моего мастера. Она продаёт товары, которые я привожу, через магазин своей матери. Я просто её знаю, и она чем-то похожа по твоему описанию. Правда, дорогих платьев я у неё не видел. И сапожек с каблуками тоже, — Самоха вдруг вспомнил, на ком видел такие сапожки. — Хотя… постой. Вот, егоза! Это Кики, подруга той племянницы мастера. Но, я видел её всего лишь раз. У неё-то пожалуй есть всё, что ты перечислила. И да, она вроде из состоятельной семьи. Но, если честно, меня это мало интересует. Мне вообще не нравятся женщины из богатых семей. У них в голове такой бред.
Самоха поморщился только от одной мысли, что может себе понапридумывать подобная избалованная девица. Но думать о таком он не хотел. Впереди его ждала теплая по-ст-ель и пылающая ст-ра-ст-ью женщина. О большем сейчас даже мечтать не хотелось.
Алексей Шинелев