В конце 20-х годов прошлого века двух крупных писателей связывали очень непростые отношения.
Многие сейчас считают, будто они «ненавидели» друг друга, будто Булгаков относился к Маяковскому с острой неприязнью и даже вывел его в образе «бездарности Сашки» Рюхина в «Мастере и Маргарите». Версия насчет Рюхина некоторыми литературоведами оспаривается. На мой взгляд, справедливо – как минимум, потому, что все, кто общался с Маяковским, знали о его нежной любви к поэзии и личности Пушкина. Никогда бы он не заявил, как завистливый Рюхин:
Но что он сделал? Я не понимаю... Что-нибудь особенное есть в этих словах: "Буря мглою..."? Не понимаю!.. Повезло, повезло!
Булгаков, конечно, был зол на язык, но я думаю, такая несправедливость чересчур даже для него.
Кроме того, Маяковский, несмотря на все идейные и творческие разногласия, был вхож в дом писателя.
Любовь Евгеньевна Белозерская, вторая жена Булгакова, не любила Маяковского. Свежи были в ее памяти гневные слова, сказанные им о «Днях Турбиных» на выступлении в Ленинграде по докладу Луначарского «Театральная политика советской власти»:
...Мы случайно дали возможность под руку буржуазии Булгакову пискнуть — пискнул. А дальше не дадим.
Впрочем, Маяковский же активно выступал против запрещения спектакля и вообще любых запретительных мер. И, как ни странно, Булгаков его своеобразную прямоту оценил, и отношения писателей перешли в прохладно-приятельские. Правда, Любовь Евгеньевна была надолго рассержена на поэта, и, когда приходил Маяковский, порой попросту уезжала к подруге.
Писатели поддевали друг друга. Уже упомянутый в прошлой статье Михаил Яншин, актер МХАТа и большой друг Булгакова, вспоминал:
Мне, будучи в дружеских отношениях и с тем и другим, приходилось быть их «секундантом». Впрочем, это была совсем не трудная задача, оба были всегда корректными, безукоризненно вежливыми, не позволяя себе ни одной неосторожной колкости. Они уважали друг друга и, мне кажется, с удовольствием подчеркивали это. Лишь каждый из них в отдельности, разговаривая со мной, мог между прочим съязвить. Булгаков: «Хм. Маяковщина, примитивная агитация, знаете ли…» Маяковский: «Тети Мани, дяди Вани, охи-вздохи Турбиных…»
В 1927 году Н.А. Ушакова нарисовала на Булгаковых дружеский шарж, ставший иллюстрацией к одной из детских поэм Маяковского. И вновь слово Белозерской:
В это же время мы оба попали в детскую книжку Маяковского ״ История Власа, лентяя и лоботряса” в иллюстрациях той же Н.А.Ушаковой.
Полюбуйтесь: вот мы какие, родители Власа. М.А. ворчал, что некрасивый.
Впрочем, при «безукоризненной вежливости» личного общения, в «Клопе» и стихотворении «Буржуй-нуво» Маяковский тоже проехался по Булгакову – и довольно зло. Но, как ни странно, они продолжали общаться. Может быть, Булгаков ценил откровенность Маяковского, не скрывавшего своей позиции? В то время у него было много недоброжелателей, пытавшихся укусить исподтишка. Маяковский же был громогласен и прям.
А когда им надо было выпустить пар, они устраивали дуэли... на бильярде!
Яншин пишет:
Они стояли как бы на противоположных полюсах литературной борьбы тех лет. Левый фланг — Маяковский, правый — Булгаков. Настроение в этой борьбе было самое воинствующее, самое непримиримое. И вот они время от времени встречаются. Оба жизнерадостны, причем страстные бильярдисты, опять-таки разных стилей. Маяковский обладал необыкновенно сильным ударом, любил класть шары так, что "лузы трещали".
Белозерская рассказывала, что Булгаков и Маяковский заигрывались порой до ночи (намекая при этом, что и обид Булгаков все-таки не забывал):
В бильярдной зачастую сражались Булгаков и Маяковский, а я, сидя на возвышении, наблюдала за их игрой и думала, какие они разные. Начать с того, что М.А. предпочитал "пирамидку", игру более тонкую, а Маяковский тяготел к "американке" и достиг в ней большого мастерства. Я думала не только о том, какие они разные, но и о том, почему Михаил Афанасьевич играет с таким каменным замкнутым лицом...
Удивительно, что многие отмечают «жизнерадостность» Булгакова. Оба – и он, и Маяковский – были невротичны, склонны к депрессиям... но при этом действительно парадоксально жизнелюбивы и энергичны. При внутренней ранимости оба защищались внешним эпатажем. Тот же Яншин поделился интересным, на мой взгляд, наблюдением:
Форма защиты у него [Булгакова - О.Г.] была своеобразная. После того как его обвинили чуть ли не в сочувствии белогвардейщине, он стал подчеркнуто старательно причесывать свои непослушные волосы, носить белоснежные крахмальные воротнички, стал держаться, я сказал бы, с какой-то подчеркнутой старомодностью.
Это, собственно, было тем же самым, что и грубость Маяковского. Ведь Маяковский был необычайно нежным человеком и тоже легко ранимым. Я утверждаю, что это было так — более нежного и лирического человека, чем Маяковский, я не знал. А между тем Маяковский всегда слыл грубияном.
...Вот такой, часто искусственной формой поведения, своего рода защитной броней были грубость Маяковского и «поза» Булгакова.
Их странный союз – не то холодная война, не то полуприятельство – продлился до гибели Маяковского – до весны 1930 года.
Финал этого союза носил почти мистический характер, но об этом я напишу в другой раз и в более спокойные времена. А пока – закроем глаза и представим себе двух идейных противников и больших писателей своей эпохи, дуэлирующих за бильярдным столом – в расцвете сил, славы и «жизнелюбия»...
© Ольга Гурфова
--
<<Следующий пост | Предыдущий пост>>
Удобный путеводитель по моим постам - здесь .
Подписывайтесь на мой канал здесь или в телеграме и получайте больше историй о театре и кино!
Ну и как же без бан-политики: вся информация о ней – вот тут))