«Самый известный писатель самого ненавидимого народа», как он сам себя называл, Милорад Павич считал, что для его книг было бы лучше, если бы их написал «какой-нибудь турок или немец». Но был бы тогда «Хазарский словарь» бестселлером, возникла бы «Любовь в Константинополе» и стал бы «Уникальный роман» таким уникальным?
Поэзия — начало начал
Милорад Павич — сербский и югославский поэт, прозаик, представитель постмодернизма и магического реализма, переводчик и историк сербской литературы XVII—XIX веков, специалист по сербскому барокко и поэзии символизма. Родился 15 октября 1929 года в Белграде, как он сам писал «…на берегах одной из четырёх райских рек, в 8:30 утра в семье скульптора и преподавательницы философии…» Но Милорад Павич не первый, кто прославил свой народ в литературе. В его родословной по отцовской линии писатели были ещё в XVIII веке. В 1766 году его предок Эмерик Павич опубликовал в Будиме книгу стихотворений, а родной дядя Милорада, Никола Павич, был в середине XX века известным писателем. На дядю Милорад с детства и хотел быть похожим. И сегодня, пожалуй, по славе и признанию он превзошёл своего родственника.
«Я хотел продолжить литературные традиции нашей семьи и рад, что мне удалось сделать это. Я всегда любил слушать, как мой дядя Никола, который был блестящим рассказчиком, или дед Аца, или моя тётка по матери Эмилия вспоминали случаи из истории нашей семьи. При этом я невольно обучался мастерству устного повествования. В Панчеве у меня было четыре бабки. Одна из них — Козара — была красавицей и оставалась такой до глубокой старости. Она лучше других своих сестёр умела поставить тесто и могла спеть песню про каждый знак зодиака, я потом находил эти песни в старинных календарях XVIII и начала XIX века.»
(Екатерина Садур. Интервью с Милорадом Павичем, «Кровать для троих»)
В 1949 году Павич окончил в Белграде среднюю школу, в 1953 году — философский факультет белградского университета, а в 1966 году получил степень доктора философских наук в Загребе, защитив диссертацию на тему «Воислав Илич и европейская поэзия». До того как полностью посвятить себя писательству, работал в редакции «Радио Белград», вёл литературную, музыкальную, театральную хроники и передачу о современном изобразительном искусстве, также работал в издательском доме «Просвета», преподавал в университетах: в Сорбонне читал лекции по истории стихосложения, также его приглашали в Вену, Венецию, Москву, Ленинград, Фрайбург, преподавал в Институте южнославянских литератур и мировой литературы САНУ, в Белграде читал курс истории культуры югославских народов в Новое время. Милодар Павич — автор нескольких учебников по истории сербской литературы.
Но свой творческий путь он начал не с прозы, а со стихов — в 1967 году, выпустив первую книгу «Палимпсесты» (Palimpsesti). Через 4 года вышел второй поэтический сборник — «Лунный камень» (Mesečev kamen). Хотя Милорад Павич известен как прозаик, его поэзия тоже не лишена той необычной метафоричности и гротескности, которая и придаёт его текстам уникальность.
Симпозиум
В разгаре осенний пир. В печную трубу набились листья и гнёзда.
Сказано — сделано: отворили каретную дверцу у наших дверей.
Из грязных глиняных мисок будем хлебать лунный свет.
В юном саду тени плодов и листьев бегают босиком.
Красивые грязные руки добавят заячьей крови в чаши с солнечным светом.
Сказано — сделано, но не взял я гроздь винограда с павлиньим пером.
Кладбище в сердце моем, точащее реки из-под крестов.
Пепла полон мой рот, ибо хлеб обронил я в огонь.
Птицы — слезинки снов клюют из моих ушей.
Не отдается в недрах моих жуткий набат любви,
Убивающий птиц на лету и гасящий свечи
В церкви, где вылезло древо из полу. На солнце вышли святые
И деспоты, красно одетые. От времени страшны они.
Алчут пищи моей. И я беру гроздь винограда с павлиньим пером.
(Перевод с сербского Максима Калинина)
Любовь Милорада Павича к русскому языку началась тоже с поэзии — со стихов Фета и Тютчева, которые ему дал почитать во время немецкой оккупации один русский эмигрант. Позже Павич перевёл на сербский язык многие произведения русской классики, в том числе Пушкина, его переводы входят в обязательную школьную программу в Сербии. В одном из интервью Павич говорил, что его самая большая любовь в русской литературе — это не только Пушкин, но и Гоголь, Достоевский, Толстой. Когда он работал в издательстве «Просвета», то опубликовал избранные рассказы Булгакова, которые в то время не могли выйти в Советском Союзе. Также он обожал Цветаеву и Ахматову, Хармса и многих других.
Сны, время и «Хазарский словарь»
Мировую известность Павичу принёс «Хазарский словарь» — до 1984 года он был «самым нечитаемым писателем своей страны». Роман, ставший бестселлером, одно из самых необычных произведений мировой литературы, по-прежнему вызывает много вопросов касательно истории и религии. Но «Хазарский словарь» можно рассматривать не как альтернативную историю хазар, а как восприятие истории в целом, её интерпретацию, в том числе истории враждебности к сербскому народу, его геноцида и насильственного обращения в другую веру. Павич, переживший нацистскую оккупацию и сербофобию, стремился изменить устоявшиеся принципы литературы, создавал произведения-загадки, словно пытаясь хоть как-то нивелировать это чувство враждебности, показать тем самым, что «имя (читай — происхождение) играет меньшую роль, чем названия книг» или их содержание.
«…я жил в ХХ веке, то есть во времена, когда требовалось доказывать не вину, а невиновность. Самое большое разочарование в моей жизни принесли мне победы. Победы не оправдывают себя. Я никого не убивал. Но меня убивали. Задолго до смерти».
(Милорад Павич, из автобиографии)
Милорад Павич считал, что «книги имеют свою судьбу», как и писатели. Его судьба — это разочарование от побед и бремя успеха: «В целом могу сказать, что я при жизни получил то, что многие писатели получают только после смерти. Даровав мне радость сочинительства, Бог щедро осыпал меня милостями, но в той же мере и наказал. Наверное, за эту радость» (из автобиографии). Павич пережил войну с Германией, а новое тысячелетие началось для него в 1999 году с третьей в его жизни бомбардировки, когда самолеты НАТО стали сбрасывать бомбы на Белград. Трагедию своего народа Милорад Павич воспринимал как свою личную.
В 2004 году он был номинирован на Нобелевскую премию по литературе, но не получил её. Многие обвиняли Павича в сербском национализме. В частности, как пишет в своей диссертации литературовед, югославист Евгения Шатько, американский компаративист Д. Демроч в книге «Что такое мировая литература?» обвинял его в националистической пропаганде, которая скрывается под маской интернационального постмодернизма. Демроч сравнивал хазар с сербами, утверждая, что оба народа находятся под угрозой как национальное большинство. Немецкий исследователь М. Фрайзе тоже считал, что Павич неслучайно писал «Хазарский словарь» в период между смертью президента Социалистической Федеративной Республики Югославия Иосипа Броза Тито и распадом страны, обвиняя писателя в том, что он занимался пропагандой развала государства и чуть ли не призывал к этому.
«Хазарский словарь» вызревал в голове писателя многие годы. Первые мысли о романе возникли ещё в студенчестве, приблизительно в 1953 году. Но тогда Павич ещё не имел точного представления о форме и сюжете. Первую половину своей жизни он провёл в коммунистической Югославии и не совпадал с этой страной по духу, а потому много времени проводил в библиотеках. Там и стал изучать сербскую литературу эпох Возрождения и барокко, тогда же и возник интерес к хазарам. Идея книги в виде словаря созрела только в семидесятые годы. Павич начал роман в 1978 году и закончил в 1983-м. Напечатать роман в 1984 году согласилось только одно издательство из шести.
«И случилось невероятное: книга исчезла из магазинов за несколько дней. Тираж допечатали — опять раскупили. И так семь раз. Так я проснулся знаменитым писателем».
(Милорад Павич, из интервью газете «Аргументы и факты» от 3 декабря 2009 года)
После «Хазарского словаря» произведения Милорада Павича уже принимались и признавались как литературным сообществом, так и читателями. Тем более что Павич старался каждый новый роман сделать оригинальным (хотя некоторые считали, что оригинальности в этом никакой нет). Но ещё своими произведениями он пытался показать (или доказать), что литература — это не просто история или текст. Для писателя были важны и связь с национальными традициями, и гибкая система отношений с читателем, и сохранение самобытности. Он не подражал никому, даже самому себе, и создавал для каждого нового романа уникальную структуру, вовлекая читателя в игры разума и предоставляя ему свободу выбора. Но при этом рассчитывал на понимающего читателя, который сможет найти иной, даже противоположный, выход из создаваемой Павичем архитектуры текстов.
Его произведения — это смесь балканского фольклора, религии, философии, литературы эпохи барокко и эзотерики. Его проза сравнима с фантазийной прозой Хорхе Луиса Борхеса, который стремился объединить метафизику и реальность, Павич же переплетал гипертексты на грани метафизики и фантастики, переплетал прошлое с настоящим, создавая таким образом единую реальность. Некоторые его тексты на первый взгляд могут показаться автобиографичными, но это иллюзия. В целом тексты Павича создают в читательском сознании лабиринты, по которым можно долго блуждать, и дают множество вариантов развития событий. К примеру, «Внутренняя сторона ветра» (1991) — это роман, который имеет два начала и один финал, то есть его можно дочитать до середины, а затем начать читать с другого конца. А в романе «Последняя любовь в Константинополе» читатель сам может выбирать главу для чтения, и от этого зависят судьбы героев. В детективном «Уникальном романе», вышедшем в 2004 году, у читателя есть возможность стать соавтором романа: Павич оставил для читателя пустые страницы, где он может написать свою версию развития событий. Роман «Ящик для письменных принадлежностей» имеет два завершения — одно в книге, другое в интернете, а две главы романа «Звездная мантия» тоже существуют только в интернете.
«Человеческая мысль распространяется по всем измерениям, как сон или мечта».
(«Милорад Павич. Лексикон XXI века», Радио Свобода, 7 марта 1999 года)
Именно потому что человеческая мысль имеет такое свойство, Павич считал идеальным текст, который «роится и разветвляется, как наши мысли или сновидения». И он создавал нелинейную прозу, которую легко можно читать и в электронном виде. По мнению писателя, будущее — за электронными книгами, которые при этом являются мощной пропагандой бумажных книг.
Основные темы произведений Милорада Павича — это любовь, смерть, загадочные сны, время и вечность. Причём сновидения в творчестве писателя занимают особое место. Он считал, что сны — это некая форма смерти, её «однофамильцы», потому и с одной стороны на дне сновидения — Бог, на другой — «сад дьявола», а «структура сновидения — это совершенная матрица нелинейного повествования». Именно сновидения указывали ему, «как можно спасти литературу от линейности языка».
«Сны нелинейны, и литература тем лучше, чем больше она приближается к ним. Вот почему я стараюсь освоить и предложить читателю новые виды прозы нелинейного типа, например, мои романы и рассказы в форме словаря, водяных часов, кроссворда, карт Таро или астрологического руководства»
(Екатерина Садур. Интервью с Милорадом Павичем, «Кровать для троих»)
Но, как признавал сам писатель, сны в его книгах неоднородны и «играют не ту роль, что у Фрейда». Для Павича сон — это «зеркальце на спине», оно может отразить чей-то лик, но никогда нельзя увидеть в нем самого себя.
Милорада Павича можно назвать скорее сюрреалистом, чем постмодернистом, именно за счёт совмещения снов и реальности и абсурдного сочетания образов. По этой причине у многих он ассоциируется с Сальвадором Дали. В этой мнимой абсурдности он походит и на другого художника, которого также называют сюрреалистом XV века, — Иеронима Босха. Один из романов писателя — «Семь смертных грехов» — как раз и есть результат вдохновения картиной средневекового художника.
«…Но иногда, правда очень редко, случается иначе. Покажется вдруг из чащи, как волшебный единорог, одинокая и чудесная мысль, взглянет на тебя и сразу забудет, а ты её потом помнишь до скончания века.
Из одной такой мысли и родилась у Босха картина о семи смертных грехах. А мысль была грустной и истинной. Вот она:
Никто не смеется в моих снах.
Эта книга следует за мыслью Босха и за его картиной».
(Из предисловия к роману «Семь смертных грехов»)
Хотя в этом романе Павич обращается и к авангардисту Марку Шагалу, и к средневековому итальянскому поэту и богослову Данте Алигьери.
Смерть в прозе Милорада Павича тоже имеет много воплощений, она подобна сну без времени, а для него самого смерть — всего лишь «момент, когда ты перестаёшь жить и обретаешь другое будущее». Время же для писателя — это тоже нечто нелинейное, как и его проза. У этого времени нет чётких границ, нет разделения на прошлое, настоящее и будущее, потому и «то, что нам в октябре кажется мартом, на самом деле — январь», и в году может быть «шесть месяцев июнь», и «несколько недель жизни текли не вперед, а назад».
Последняя любовь и смерть
Павич считал, что любить своего читателя у него не получается, «потому что невозможно любить собственного неродившегося праправнука, даже если ты на него похож». Однако одного своего читателя он всё же полюбил — это писательница и литературный критик Ясмина Михайлович. Она восхищалась его творчеством и даже посвятила ему свою дипломную работу. А на знакомство с любимым писателем пришла… одетой в его же текст: «Однажды мне пришла идея пошить платье по мотивам одного из его рассказов. Этот рассказ был посвящен карте Белграда. Я перенесла карту на ткань и с помощью подруги пошила это платье. Таким образом, я пришла на встречу с Милорадом очень подготовленной, в прямом смысле одетой в его текст. Я была его текстом!»
(Из интервью украинскому изданию «ZN.UA»)
Отношения, которые из-за большой разницы в возрасте казались невозможными, всё же начались у них через пять лет после знакомства. Когда они поженились, Ясмине было 32 года, а Милораду — 62. Но, несмотря на это, они прожили в счастливом браке 17 лет. Она была не только женой писателя, но и его музой и соавтором: они написали вместе и издали две книги. Павич посвятил ей роман «Другое тело», драму «Вечность и ещё один день», Ясмина стала также героиней последнего романа Павича «Мушка». Эта книга, состоящая из трёх коротких нелинейных романов, — пособие по сочинению странных и страшных любовных посланий. И хоть роман и продолжает традицию многомерных произведений автора, где читатель сам выбирает последовательность передвижения по тексту и собственный вариант будущего, он автобиографичен — речь в нём идёт о 79-летнем известном художнике и его молодой жене, тоже художнице.
Милорад Павич скончался от инфаркта в Белграде 30 ноября 2009 года. Ему было 80 лет. Литература забрала значительную часть его жизни, как он сам говорил, поэтому он считал, что у него нет биографии — есть только библиография. Он написал более 20 прозаических книг, которые переведены на десятки языков. Существует четыре экранизации его произведений и один концерт для арфы, гобоя и струнного оркестра по мотивам «Хазарского словаря».
«Выбрать своё будущее мы не вправе — придётся смириться с тем, что нас ждёт. Поэтому я пытаюсь писать так, чтобы мои книги сохранились и в том будущем, которое наступит».
(«Милорад Павич. Лексикон XXI века», Радио Свобода, 7 марта 1999 года)
Интерес к самому загадочному писателю современности не угасает до сих пор: его читают и изучают во многих странах мира. Павич считал, что литературу в будущее ведут именно читатели, потому что талантливых читателей в мире гораздо больше, чем талантливых писателей. Для них, для этого будущего, он и оставил бесценное наследие: магию слова и необъятный мир фантазий.
Материал подготовила Ирина Гумыркина
#литература #милорад павич #сербия #хазарский словарь #формаслов