Был в нашем классе мальчишка – веселый разгильдяй Витька Егоров. Тощий, длинный, немного нескладный, как все быстро выросшие подростки. Учился еле-еле на троечки, всегда веселый, даже считался кем-то вроде классного клоуна. Потому что постоянно шуточки отпускал. Да еще и рыжий. Только цвет волос у него был не яркий, а очень красивый, золотисто-рыжий.
Волосы свои Витька холил и лелеял. Они всегда были блестящими, идеально чистыми, аккуратно причесанными. Достаточно сказать, что у него даже была своя расческа! Обычно для создания «прически» мальчишкам что служило? Правильно, собственная пятерня. А тут – расческа!
И вот он к девятому классу отпустил волосы почти до плеч, по тогдашней моде «под Битлов». А мы всем классом перешли в новую школу. И там директриса – зверь! Терпеть не могла длинные волосы у мальчиков. И отлавливала таких, «промывала мозги» у себя в кабинете, заставляла стричься всякими угрозами. Особенно строптивым могла прямо в классе прядь ножницами обрезать, тут уж хочешь-не хочешь, а подстрижешься.
Ну, и Витьку так же заловила, ножницы достала. А тот вывернулся, волосы поднял и закричал отчаянно:
- Если Вы мне волосы отрежете, режьте тогда и уши. А не отрежете, так я сам возьму нож и отчекрыжу. Или пусть их волосы закрывают, или совсем без ушей буду!
А уши у него, и правда, знатные – лопухи просто! Его даже в младших классах иногда «слоном» дразнили.
Директриса под таким натиском дрогнула и отступилась от него. Так и ходил Витька единственным с длинными волосами. И все как-то спокойно это воспринимали: ну, всем не разрешают, а ему можно.
А я была такой, как в том фильме: «спортсменка, комсомолка, отличница». Не совсем, правда, отличница, но около того. Даже внешне была немного на Нину похожа: такая же стрижка, большие глаза, аппетитная фигура.
И вот однажды пришли мы после большой перемены в кабинет истории на обществоведение. А там – весь пол замусорен бумажками, будто нарочно мяли бумагу и разбрасывали!
Эти предметы у нас вела молодая учительница, Светлана Николаевна. Молодая-то молодая, да такая, что не забалуешь! Очень строгая. Дисциплина на ее уроках была отменная. А может, не потому, что строгая, а потому, что скучное обществоведение она умела сделать интересным. Рассказывала так, что даже хулиганы и двоечники слушали с открытыми ртами. Ну, и пошутить могла. И внешне: симпатичная, с прекрасной подтянутой фигурой, всегда безупречной модной стрижкой. А одевалась так, что вроде и строго, и официально, а мы с девчонками ее костюмчики разглядывали, восхищались и завидовали. И обязательно туфли на каблуках! И это в то время, когда многие учителя чуть ли не в валенках в школе ходили зимой, а в теплое время – в каких-нибудь стареньких растоптанных туфлях. А Светлана могла за весь урок ни разу не присесть и так и стояла на своих каблучищах.
Так вот: класс замусорен, а я дежурная. Ну, взяла один из двух веников, что в углу стояли, и стала подметать. Сухим, конечно, бежать в туалет мочить его уже не успевала.
Начала с заднего ряда. Там парни кучкой что-то обсуждают, смеются. И вдруг Витька прямо над моим ухом громко выматерился!
Тут отступление: в моей семье и вообще в нашей большой родне мат не употребляли. Ну, понятно, в мужской компании где-нибудь на рыбалке, конечно, но при женщинах и детях – никогда. Да и в нашем маленьком городке тогда мат можно было услышать на улице разве что от какого-нибудь пьяного забулдыги, и то мужики быстро его затыкали: - Эй, не выражайся, тут люди! - И тот, каким бы пьяным ни был, сразу осекался, еще и извинялся.
Так что я мат терпеть не могла. А тут – в классе! Да еще и прямо возле меня!
- Ты что, Егоров? Обалдел, что ли, материться? – я выпрямилась и посмотрела Витьке в глаза.
А он засмеялся. И как ни в чем не бывало, продолжал что-то рассказывать парням. С матами.
- Егоров! Ты не понял? Ты, во-первых, в классе. Во-вторых, тут девушки. А ты материшься, как пьяный матрос! – мое возмущение росло, и в голосе тоже.
Витька только отмахнулся от меня и продолжал рассказ. И опять – мат во всеуслышание.
Ах, так! Гнев волной залил меня всю. Я покрепче ухватила ручку веника и стала хлестать им Витьку по спине:
- Не матерись! Не матерись!
И вот ведь – каким-то краешком сознания я понимала, что по голове нельзя, а то вдруг сотрясение мозга сделаю. И старалась попасть только по спине. Тот сначала замер, а потом начал убегать от меня. Прикрывая руками свою прическу.
Картинка: нескладный длинный Витька, прикрываясь руками и то хохоча, то крича: «Только не по голове! Только не по голове!» носится по классу, сдвигая в разные стороны столы и опрокидывая стулья; со столов на пол летят учебники, тетради, ручки; я, взмыленная, бегаю за ним, хлещу веником. От веника в разные стороны летят пыль и ошметки прутьев (била-то я мягкой стороной, вот прутья и трепались об Витькину спину). А одноклассники вокруг хохочут, кто за меня болеет: «Ленка, дай ему как следует!», кто за Витьку: «Беги, Витька, беги!». Хохот, крики, кавардак! Дурдом на каникулах, право слово.
Отрезвил меня звонок. Да и от веника уже только ручка у меня в руках осталась. Не бить же палкой!
Вошла Светлана Николаевна. Как всегда, безукоризненная. Оглядела класс: сдвинутые столы, валяющиеся кое-как стулья, разбросанные тетрадки с учебниками, посмеивающиеся ребята.
Под ее взглядом моментально и стулья со столами на места встали, и тетради с учебниками заняли свои места на столах. Вот только одноклассники никак не могли перестать хихикать.
Так же медленно она обвела глазами пол, весь в скомканных бумажках и обломках прутьев. И меня, стоящую посередине класса, взмыленную, красную (ага, умаялась, за Витькой-то бегавши), с торчащими во все стороны волосами. А хитрый Витька успел скакнуть на свое место.
- Почему в классе грязно? – спросила. – Кто дежурный?
- Я! – я вытерла вспотевший лоб. – Только я убирать не буду. Пускай Егоров убирает – я же об его спину веник разломала!
Брови Светланы изумленно поползли вверх, но сказать она ничего не успела.
- Ага! – закричал Витька. – Меня же и отлупили, и мне же убирать!
Класс опять грохнул смехом.
- А нечего было материться! – перекрикивая смех возмутилась я.
Светлана ехидно улыбнулась:
- Ах, вот в чем дело, оказывается. Ну что ж, Егоров, она права. За свои безобразия надо расплачиваться. Так что бери веник и подметай. А класс начинает отвечать домашнее задание. Откройте учебник на странице…
Я пошла за свой стол. Все зашуршали учебниками. Витька взял веник и начал подметать. И делал он это ооочень тщательно, ооочень медленно. Старательно скрывая ооочень довольную физиономию. Домашку же не спросят! Так что его уборки как раз на пол-урока хватило.
А я смотрела на Витьку, как он шуршит веником по полу. Постепенно остывала, и мне стало вдруг так стыдно! Ну что я, в самом деле, на него набросилась-то? Колошматила веником при всем классе! Причем грязным! Ему же обидно, конечно. Да еще и убирать заставили. И вообще, какое я право имею кого-то «воспитывать»?..
Маялась-маялась весь урок, решила исправить положение тем, что извинюсь. Тоже при всем классе.
Но мальчишки, будто нарочно, оставшиеся перемены пропадали на улице, курить, наверное, бегали за угол школы.
Наконец, после последнего урока, когда все собирали портфели, мне удалось все-таки это сделать.
- Вить, ты меня извини, пожалуйста, - подошла я к нему. – Зря я на тебя набросилась… Тебе больно было?
- Да ладно, ты что, и не больно совсем, ты же мягким била-то, - беззлобно улыбался Витька. – Да я сам виноват. Правильно ты меня отлупила.
И… пожал мне руку!
А потом подмигнул:
- Спасибо, что по голове не била! А то бы волосы повыдирала, - и засмеялся. Пошел из класса, обернулся и еще раз подмигнул.
***
После школы я уехала из нашего городка учиться в институте, да так больше и не вернулась туда жить. Но, конечно, каждое лето приезжала к родителям. Иногда встречала Витьку, и мы вспоминали этот веник и смеялись. А еще он обязательно говорил мне единственную фразу на английском, которую знал: «Простите, я опоздал. Можно мне сесть?».
Дело было так: в том же девятом классе учительница английского, когда трое парней (в том числе и Витька) опоздали на ее урок, заявила, что разрешит сесть только тому, кто извинится и попросит разрешения сесть по-английски. Ну, а кто опаздывал? Разгильдяи, понятно. И фразу построить они не смогли. И весь урок простояли у двери.
Какое-то время старались не опаздывать, потом – опять ситуация повторилась. После урока подошли ко мне, и попросили, чтобы я их научила, что говорить. Все как-то быстро запомнили, а Витька никак. Сто раз повторяла – не может запомнить, хоть убей! Тогда я написала ему на бумажке русскими буквами: «Ай эм сорри, ай эм лэйт. Мэй ай ситдаун?».
И при следующем опоздании он эту бумажку вытащил из кармана и прочитал.
- Вот молодец, Егоров! Пусть хотя бы прочитал, но все равно – молодец! Садись! – обрадовалась учительница. Она, конечно, думала, что читает-то он по-английски.
Так вот Витька много лет при каждой встрече жизнерадостно приветствовал меня на «чистом английском»:
- Ай эм сорри, ай эм лэйт. Мэй ай ситдаун!
***
Понравился рассказ? Буду рада лайку и комментариям)))
***
Еще рассказы на эту тему: Ох уж, эта Женька!; Сами стойте в своем углу!; Комитет комсомола постановил...
***
#рассказы из жизни #подростки в школе #воспитание #жизнь в ссср #одноклассники #обучение английскому #дежурство по классу