Начало здесь.
Предыдущая серия.
Кораблев начал что-то подозревать после второй перемены. К четвертому уроку он понял, что остальные учителя за ним следят, а после пятого урока кажется, даже ученики начали замечать, что происходит что-то не то. Сначала Кораблев решил, что у него паранойя, но когда химичка едва не сунулась было за ним в мужской туалет, понял, что нет – не паранойя. Без труда оторвавшись от химички в толпе орущих и бегающих по коридору детей, он поднялся в кабинет к Мокину, который, кроме истории, преподавал НВП. Кабинет был небольшой, перегороженный железной решеткой, за которой хранилось оружие. У двери стоял стол, за которым сидел Мокин.
- У нас в школе происходит что-то странное, - сказал Кораблев.
- Присядь, - сказал Мокин. Кораблев присел на краешек стола.
- Прежде всего скажи мне вот что. Ты это сделал?
Мокин так и впился взглядом в лицо Кораблева.
- Что?
- Ты имеешь к этому отношение?
- К чему?
- Нина Шарова.
- Что?
Кораблев почувствовал себя очень странно. Он не знал, как реагировать на то, что он только что услышал. Возмутиться? Ясно и недвусмысленно заявить о своей невиновности? Любая реакция казалась ему недостаточной.
- Что за бред?
- Пергамент говорит, что милиция подозревает тебя.
- Это бред.
Мокин наконец отвел взгляд.
- Я тоже так считаю. Я не верю в то, что ты это сделал. Не знаю, с чего она это взяла. Но она и остальных против тебя настроила. Теперь они сами себя так запугали, что их будет сложно переубедить.
- Переубедить в чем?
- Переубедить в том, что ты никого не убивал.
- Убивал?
- Они так думают.
- Я должен кого-то в чем-то убеждать?
- Это будет непросто.
- Да я на нее в суд подам.
- Не делай глупостей.
- Я сейчас ей все выскажу, что я об этом думаю.
- Коля, успокойся.
- Не успокаивайте меня! Вы понимаете, что это клевета? Вы же все время рассказываете школьникам про сталинские репрессии. Про доносы. Вот это что, не репрессии? Не доносы? У нас что, тридцать седьмой год на дворе? Я это так не оставлю.
- Коля, приди в себя, - внушительно сказал ему Мокин, - ситуация для тебя непростая. Если попробуешь идти напролом – навредишь сам себе.
- Да? А по-моему, ситуация очень простая. Проще некуда. Я сейчас пойду к ней и скажу все, что я об этом думаю.
- Ну иди, если хочешь все испортить.
- И пойду.
- Иди.
Кораблев вышел из кабинета Мокина, хлопнув дверью. Он сбежал по лестнице и ворвался в учительскую. В учительской сидели химичка, Ольга Николаевна, Рыбник и Людмила Ивановна. Увидев Кораблева, все они остановили разговор, который вели до этого и замерли, не спуская с него глаз. Кораблев пересек учительскую и подошел к Людмиле Ивановне. Он поднял руку и погрозил ей пальцем.
- Знаете что… - начал он, но закончить не успел. Людмила Ивановна вскочила, с грохотом уронив стул, прижалась к шкафу с методическими пособиями и заорала неожиданно низким голосом:
- Спасите! Убивают!
Продолжение здесь.