Дейл Карнеги очень начитана, вдумчива и осведомлена. Я взяла эту книгу не потому, что мне нужны были друзья или чтобы произвести впечатление на людей. Само название не произвело на меня хорошего впечатления, но при ближайшем рассмотрении я вынуждена признать, что оно не вводит в заблуждение. Все дело в межличностных отношениях - как функционируют люди, а не как они должны функционировать.
Далее я на личном примере и опыте покажу, как эта книга изменила мое мышление и подход в общении с людьми:
Я часто предавалась жарким дискуссиям и словесным перепалкам. Я хороший собеседник и по характеру своего типа личности я в основном рациональна. Когда мой оппонент говорит какую-то чушь, противоречит сам себе или доказывает, что недостаточно разбирается в предмете, я набрасываюсь на него со всем ликованием, на которое только способна. Но для меня спор всегда был связан с рассматриваемым вопросом. Короче говоря, меня волнует только то, кто прав в том или ином вопросе, или кто близок к этому, и я не прощаю себе, что сбиваю другого с ног, когда замечаю, что у него неправильный образ мышления, или что он невежественен, или что он впал в какое-то заблуждение.
Но я заметила, что моего оппонента волнует не истина в вопросе, а то, чтобы любой ценой не признать свою неправоту. Я, естественно, испытываю облегчение, потому что собираюсь сделать идиота невозможным, но в какой-то степени я и сама злюсь на то, что все сотни людей, с которыми я дискутировала, так позорно заблуждались.
У меня была теория, но сейчас я вижу, что она работает только на небольшой выборке людей, чувствительных к стыду. На самом деле, я судила о том, что у других это было так же, как и у меня. В конце концов, Платон в своем диалоге "Протагор" пишет, что тот, кто не имеет доли стыда, должен быть изгнан из общества, так как у него нет внутреннего тормоза, который не позволил бы ему совершить постыдный поступок, даже если бы за ним никто не наблюдал. Для меня лично смущение настолько неприятно, что я стараюсь его предотвратить. В прошлом, например, у меня был недостаточно утонченный вкус, из-за чего я иногда перегибала палку в моде. Я выглядела смешно, и мои дорогие друзья/одноклассники были только рады показать это. Зеркало, которое они мне предоставили, и осознание, которое я получила от последующего стыда, стали для меня благом, потому что сегодня я одеваюсь со вкусом. Это лишь один небольшой пример. Из этого, однако, следует, что возбуждение стыда в другом человеке может привести к исправлению его ошибок в мышлении. Но сегодня, благодаря трудам Дейла Карнеги, я знаю, что большинство обычных людей воспринимают все не так. Напротив, они утвердятся в своих заблуждениях и построят вокруг себя стену, от которой аргументы могут только оттолкнуться.
Я всегда считала, что в дискуссии/споре достаточно, чтобы кто-то из участников хотя бы раз признал свою неправоту хотя бы по некоторым пунктам и показал себя в лучшем свете. Это было бы в его заслугу, и я бы сразу отнеслась к нему с уважением, потому что это свидетельствовало бы о чем-то хорошем. Но это случилось всего один раз. Однако в большинстве случаев они были настолько отринуты в своем высокомерии и надменности, что любой пункт моих аргументов не признавался значимым любой ценой, независимо от того, были ли они вообще способны рационально его опровергнуть. Разумность и отстраненность ушли из мышления моих оппонентов, и вся дискуссия свелась к чему-то низменному, потому что все сводилось к моему удовольствию от дебилоидной порки, которой я обильно предавалась.
Однако Карнеги пишет, что каждый спор - это предрешенный итог, и после сотен конфликтов я могу это подтвердить. Я могу получить некоторое облегчение, но оно никуда не денется. Поэтому мой разум говорит мне, что я должна внести существенные изменения и относиться к людям по-другому. Но я долгое время не хотел этого делать, потому что это казалось несправедливым. Я не хотела относиться к другим лучше, чем они того заслуживают. Я хотела относиться к ним именно так, как они того заслуживают, и ожидала такого же зеркального отношения от других. Но большинство людей не в состоянии определить, какого обращения заслуживает человек, и у них также отсутствует интеллектуальная совесть (им все равно, какова правда). Говорить с ними с уважением и удовлетворять их чувство собственной важности (которое, по словам Фрейда, играет такую важную роль в человеческой психике) было против моей воли или, возможно, против моего собственного тщеславия. Но для того, чтобы дискуссия вообще принесла плоды, на самом деле необходимо говорить с ними с еще большим соотношением тепла и доброты, чем я когда-либо думал. Это действительно слишком для меня, потому что я сама была бы так рада дать пощечину этим пустым свиным головам после нескольких предложений, в которых они представили свое невежество, свои недостатки мышления, свой извращенный характер, а затем лишить их права участвовать в управлении государством, навязать им курсы исправления мышления и характера в лучшем случае, или запрячь их на каторжные работы в качестве тягловой скотины в худшем случае.
Так что это довольно большие перемены, но Бенджамин Франклин тоже это сделал, и мне тоже не стоит биться головой о стену. У такого подхода гораздо больше шансов что-то создать. Может быть, это будет взаимопонимание, и если бы все так относились друг к другу, может быть, число дураков немного уменьшилось бы.