- Лейтенант, не помешаю?
- Не помешаешь, заходи. Ну и баня у тебя, славная!
- А я? - Наста повесила полушубок на гвоздь и осталась в рубахе. - Компанию не составишь?
- Нет. - Максимов придирчиво посмотрел на хозяйку и хмыкнул, улыбнувшись.
- Так сразу и нет. Что, не глянулась?
- Глянулась. Только...
- А ты не бойся, никто не узнает.
- Я и не боюсь. Тебе и так есть с кем париться.
- О-о-о! Ты про мужа что ли?
- И про него.
- Так от него толку никакого.
- И в бане тоже? - Максимов засмеялся. - Это вы уж сами разбирайтесь.
- Эх, не везет мне с мужиками, - расстроилась Наста. - А ты что, такой праведный?
- Праведный, неправедный, только какой же я, представитель власти, пример людям подам, если с чужой бабой в бане париться буду?
- Э-э! А на каких это людей ты намекаешь?! Где они, люди-то? - Наста открыла дверь на улицу и крикнула, - А-у-у! Люди! Идите-ка, на праведника посмотрите!
- Закрой, закрой дверь-то. Не лето.
- Так пойдем, веником так пройдусь, что жарко станет. Да и мне бы поясницу как следует пропарил, сорвала недавно.
- Вот мужа твоего найду, он тебя как следует и попарит, все косточки сразу на место встанут.
- Максимов, а ты сам-то, мужик ли? Может только властью своей прикрываешься?
- Не проймешь ты меня этим.
- В прошлом году агротехник по нашим краям ездил. Вот он настоящим мужиком был.
- А вы, бабы, только так мужиков и меряете? Потом и про меня, участкового, тоже всем будешь рассказывать? А перед Ванькой, сыном, не стыдно?
- А он ничего не знает. - Наста скинула рубаху и, сверкнув голубыми глазами, пробежала из предбанника в парную.
В ответ Максимов схватил запаренный веник и со всего маху хлестанул вдогонку назойливую хозяйку по мягкому месту, затем оделся и пошел в дом.
Ванька сидел на приступке у печки и прилаживал к ведру отвалившуюся ручку.
- Не остался с ней?
- А она что, со всеми так?
- Нет, больше болтает.
- И про агротехника?
- Не знаю. - Ванька усмехнулся. - Я ей не сторож. Мужиков здесь не осталось. Вот она и...
- Понятно. А отец как же?
- Не отец он мне.
- Вот как?
- Так вот, - Ванька не по детски вздохнул, к тому же поправленная ручка никак не вставлялась в проушину.
- Дай- ка, я. - Максимов взял у мальчишки ведро, подогнул ручку и вставил ее на место. - Вот, на. А Олька как же, чья дочь?
- Его, этого. Только толку от него никакого. Мать думала - какой - никакой мужик в доме будет. Да наверное уже десять раз пожалела.
- Значит вы брат и сестра по матери?
- Получается так.
- Все же он охотник, семью кормит.
- Это у него не отнимешь. Только напрасно она ему про Дайкино золото рассказала. С той поры - или пьет, или шатается по тайге.
- Золото ищет?
- Чеканулся совсем.
- А ты сам-то веришь в это золото?
- Верю. Отец мой тоже из-за него сгинул.
- Странно. А что за золото? Жила золотая?
- Нет, я еще маленьким был, мой отец рассказывал - пещера есть, а там видимо невидимо самородков и фигурок золотых.
- Фигурок?
- Вот. Дайка здесь еще в древности жила. А потом местные молились на нее. Золото ей несли. Она до сих пор его охраняет. Чужих не пускает.
- А что за фигурки-то?
- Дайка, из золота отлитая. Отец мой тогда и построил заимку, чтобы охотиться и пещеру искать.
- А Олькин отец, тоже в эту заимку ходит?
- Тоже, только толку никакого.
- А у твоего отца что, толк был?
- Был... - Ванька задумался, а потом махнул рукой, - ладно уж, скажу, ты у нас начальник, милиционер. Принес отец один раз самородок, а может и фигурку, мне ее не показывали близко. Потом продать решили. Отец в округ уехал, вернулся грустный - ни золота, ни денег.
- Обманули?
- Не знаю что. Долго с матерью шептались. Потом отец опять в тайгу ушел...
- И что?
- Не вернулся больше.
- Теперь и Олькин отец...
- Все может быть.
- Как же заимку эту найти?
- Дед Матвей знает.
- Он и Олькиному отцу показал где она?
- Он, больше некому.
- А эти беглые? Они откуда про золото знают?
- Не говорили. Одно спрашивали - как до Дюлино дойти. Не говорили про золото, только один из них шепнул тому, вонючему - тамо оно, Дайкино золото.
- А Сирый? Долго у вас был?
- Нет, ночью еще пришел, у нас в деревне работал. Мать ему и рассказала про тех троих и про вонючего.
- Про Гунявого?
- И про него. Еще пошутила - братаны твои были.
- А ему про золото рассказывали?
- Нет. Только мать еды с собой дала. Просила помочь сарай поправить.
- А он, Сирый?
- Заторопился вдруг, сказал - когда дело сделает, вернется и починит. Крыша у нас проваливается. Как бы от снега совсем не рухнула.
- Дело сделает... - Максимов задумался про себя, а вслух сказал, - ты снег-то с сарая сбрось. Смотри только, осторожно, не провались.
- Знамо дело.
- Я смотрю, дрова у вас только напилены. Колотых совсем мало осталось.
- Топорище у колуна сломалось.
- А другого топора что - нет?
- Пойдем-ка посмотрим пока мать в бане, может что и придумаем.
- Ей еще надо воды натаскать, стирка у ней.
- Пошли, пошли, разберемся.
В общем топор Максимов починил, выстругал новое топорище, пусть и неказистое, дров наколол. Между делом с Ваней таскали и воду с реки в баню. Пришлось помочь и белье отжимать. Тут уж было некогда отворачиваться от раскрасневшейся Насты. А она все же стреляла глазами в сторону Максимова. Деревенские бабы могли справиться с любой работы, но мужицкие руки были сильнее, а в чем-то и ловчее.
Успел Максимов и обойти жителей деревеньки, посмотрел как они живут, заглянул в домовые книги. Обновил данные, отметив убыль немногочисленного населения. А убыль, хотя и можно было ее причислить к естественным причинам, все же была по всяким горьким поводам. Мало люди жили на селе. Дожить до пятидесяти лет считалось за счастье.
Стемнело, за работой день пролетел незаметно. Поужинали утренними щами с зайчатиной и легли спать. Ваня залез на полати, там было его место и теплее. Максимов расположился на широкой лавке у печки. Наста дала ему тюфячок, а под голову худенькую подушку. Укрылся он своим полушубком и уснул сразу.
А ночью проснулся от вздохов и всхлипываний, доносившихся из-за занавески, где спала Наста. Не утерпел и босой прошел к ней по студеному полу. Женщина услышала его осторожные шаги, встрепенулась, но потом отвернулась к стене и уткнулась лицом в подушку.
- Ты прости меня, Наста, - прошептал участковый, присев рядом на край кровати.
Женщина затихла, а потом повернулась к Максимову.
- Что ты! За что? - Горячим шепотом ответила женщина. - Это ты меня прости... за то, в бане.
- Я понимаю. Но не могу я вот так, просто так...
- А у тебя есть кто?
- Нет. Я ведь после восьмого класса из Юзьвы в школу милиции уехал. А там... Не получилось у меня ничего.
- Девушка была?
- Была... к другому ушла.
- Тебя... такого... и бросила? Мне бы...
- Подрался я из-за нее. Она того, другого, и пожалела. А меня... в общем отчислили, не доучился. Вот и вернулся обратно.
- Как же ты в милиции работаешь?
- А кому работать? Некому. Начальник милиции в Юзьве и так рад был, что я вернулся, взял участковым, даже без образования.
- Ничего, встретишь ты еще свою... не переживай. А я... не думай обо мне плохо... я ведь не такая. И мужа своего... и первого, да и второго... любила.
- А я и не думаю, - Максимов любил так отвечать на трудные вопросы. И сам спросил - А что ж ты о своем теперешнем муже - любила?
- Пусто как-то стало...
- Да что ты... жив он, - Максимов, как мог, пытался успокоить женщину.
- Не знаю, не верю - Наста ткнулась лицом в ладонь участковому и заплакала. Ее слезы были горячими и наверное по-настоящему горькими... - Спасибо тебе.
- За что?
- Хороший ты, пожалел меня...
- Вставай, пора, - Ваня толкал Максимова, крепко уснувшего уже под утро. Участковый долго ворочался на неудобной лавке и вспоминал, как учился в школе милиции и свою первую любовь, закончившуюся так несчастливо.
- Что, пора? - Максимов сел на лавке, разминая затекшее тело.
- Пора, пора, до Дюлино путь неблизкий, - отозвалась Наста, суетившаяся у печки. - Вань, коня запрягай. А вот в дорогу тебе наготовила. Уж не взыщи, что было. Вот тут деду Матвею отдельный гостинец, он это любит.
Участковый плеснул в лицо холодной водой из рукомойника, чтобы быстрее проснуться, быстро оделся, закинул за плечи вещмешок и поспешил во двор. Наста накинула платок, полушубок и, сунув ноги в валенки, вышла следом. Там уже ждал Ваня с оседланным Султаном.
- Едь напрямую через речку мимо проруби, где вчера воду брали, дальше возьмешь левее и попадешь на дюлинскую дорогу. Так спрямишь, быстрее будет. - Посоветовал Ваня, держа коня под уздцы.
- Понял.
Наста стояла в стороне и молчала, стесняясь подойти к Максимову. Он сам обнял и поцеловал ее: "Жди. Мужа жди!" Женщина молча помахала на прощание рукой.
Спящее Юзино осталось позади, Максимов пересек по льду речку. Султан застоялся и все норовил пуститься вскач, но хозяин сдерживал его. Было еще темно, тропки почти не видно - Луна спряталась за плотным одеялом облаков.
Максимов еще вспоминал Насту, немного странную, Ваню, рано повзрослевшего, но его уже больше занимал поиск беглых и таинственной пещеры с золотом. Правда был еще и дед Матвей - вечный дед и пропавшие мужья Насты, и Сирый, жаждавший мщения за своего названного братана Краюху.
Продолжение ЗДЕСЬ
Начало ЗДЕСЬ
Аудио версия этой главы:
