Я плохо спала, постоянно открывала глаза, чтобы убедиться, что сын рядом. Гладила его мягкие волосы, трогала лоб, он негромко сопел, спал, в этом можно было не сомневаться. Но чувство потери не покидало, я обнимала его, слушала дыхание, но страшилась, что в любой момент все может закончится, и я снова окажусь в том мире, где его нет. Но пока я все еще была с ним здесь и сейчас.
Начало истории
Разбудил меня все же будильник, под утро удалось задремать. Я не сразу поняла, зачем он звонит, выключила и немного полежала, приходя в себя. Меня зовут Лиза, рядом мой сын Митя, сегодня понедельник, 27 сентября.
Глеб уже встал и готовил завтрак, а может, он и не ложился вовсе. В любом случае выглядел он лучше меня. Многие мужчины вообще считают, что женщины придумывают себе заболевания, и любую паническую атаку можно вылечить парой стаканов коньяка. Если бы мне помогал этот метод, я бы с радостью приняла такое лечение, только ничерта не работало. Наряду с современными технологиями, которые были недоступны нашим родителям, мы приобрели неврозы, психозы и прочую гадость. Хорошо, что остались люди, способные решить проблему просто и не загоняясь, но я не такая, и многие мои знакомые тоже сами не способны справиться, хотя у нас довольно сносная жизнь, хорошая, если быть точнее.
Только все равно накрывает: в магазине, дома, перед сном, в гостях, в одиночестве, с людьми, в закрытом пространстве и открытом, на ровном месте, в любое время и в любой момент. Я раньше гасила, справлялась, думала, все зависит только от меня, что я способна контролировать эмоции, голову, но все выходит из-под контроля, да чего там, все уже вышло и надо тормозить, пока я понимаю, что сегодня 27 сентября, а меня зовут Лиза.
Я привела себя в порядок, мешки под глазами выдавали усталость, хорошо еще, что глаза не красные. До выхода минут двадцать, могу позволить себе чашку кофе, чтобы взбодриться.
- Ты спал, - спросила я у Глеба, зайдя на кухню.
Вот такие нынче отношения, вроде семья, живем под одной крышей, а с мужем по разным кроватям. Даже не знаю, ночевал он дома или нет.
- Пару часов, - он отпил из кружки горячий чай. - Ты чего так рано встала?
Я открыла банку с кофе и насыпала две ложки в чашку, не люблю быстрорастворимый, но сейчас мало времени.
- Мите надо анализы сдать, я тебе говорила, что прежние не получились.
- Ясно. Врача нашла?
Я сверлила его спину огненным взглядом, отпивая напиток, он повернулся ко мне в затянувшемся молчании.
- Что не так, Лиза?
В принципе, все было так, но невозможно взять и так просто согласиться с мужем, признать, что я неправа, что все это время вела себя странно и отказаться ото всех слов, сказанных по поводу гаденыша.
- Да все отлично! Просто мой муж считает меня сумасшедшей.
- Нет, я лишь говорю, что тебе нужна помощь.
Он посмотрел на часы и встал, оставив недопитый чай на столе.
- Мне пора, запишись на вечер, сходим вместе, Митьку можем бабушке завезти.
Глеб чмокнул меня в щеку, я ничего не почувствовала, хотя, если смотреть по шкале эмоций, то ощущения ушли в небольшой минус. В такие моменты лучше никак: без касаний, объятий и поцелуев. Я не могу адекватно воспринимать нежности, когда нет настроения. Но не говорить же подобное мужчинам, они наверняка решат, что рядом с ними живут неадекватные истерички.
Я только угукнула и проводила Глеба взглядом. Когда за ним закрылась дверь, я отправилась к Мите, время пришло. Он проснулся не сразу, узнаю сына, я будила его, а он ползал по кровати и говорил, что хочет спать. Все-таки с гаденышем было проще. Удивительно, раньше я сравнивала Диму с Митей, а не наоборот. Я невольно улыбнулась. С чего вообще мне верить себе, что он был? Что я не придумала себе эти две недели, что мне не приснилось. Я не могу с уверенностью сказать, где я была несколько дней назад, потому что я уверена, что видела распростертое тело внизу, я помню ночной ветер и наш разговор с Глебом, но как это могло быть, если Митя жив?
Помогла сыну умыться и почистить зубы, быстро оделись и вышли на улицу. Я держала маленькую ладошку крепко, особенно на перекрестке, ведь теперь я осознавала, как никогда, что я могу его потерять. На меня накатывала волна страха, а мозг рисовал ужасные картины возможного. Внезапно я остановилась как вкопанная, но ведь этот день уже был?! Именно сегодня все произошло!
Я уставилась на Митю, мысли бурлили, я собирала их в цепочку, но что-то ускользало. Машины стали сигналить, я не сразу поняла, что мы стоим почти на середине дороги, зеленый человечек сменился красным. Я побежала на тротуар, таща за собой Митьку, который почти повис на одной руке. Прохожие смотрели с презрением на сумасшедшую мамашу, которая подвергла угрозе жизнь ребенка. Одна из бабулек не преминула сказать в мой адрес что-то не хорошее, я не вслушивалась, мне было плевать на ее мнение, я сама понимала, что опасаясь за сына где-то в воображении, чуть не угробила его в реальности.
Мы перешли еще один перекресток, я крепко сжимала маленькую руку, Митя пожаловался, что ему больно, и мне пришлось ослабить хватку. Может, это настолько ясный сон, что все стало казаться реальным? Наверное, со стороны можно было подумать, что я пьяна, мои широко открытые глаза, неясный блуждающий взгляд насторожили медсестер, когда мы вошли в кабинет. Они переглянулись, и указали мне на кресло, куда нужно было сесть самой и посадить на руки ребенка. Я сделала все, как было сказано, второй раз за неделю. Митя съежился на моих коленях, я почувствовала его страх и обняла, оставив вторую руку ребенка для анализа.
Он плакал, а я снова представляла его маленькое тело и радовалась, что он здесь и сейчас, я была благодарна слезам, скользящим по раскрасневшимся щекам. Дура? Нет! Они говорили, что он жив, что он чувствует. Да, ему больно, но слезы доказательны, что он живой человек! Я не могла припомнить, когда подобное вызывало во мне не волнение, а успокоение. Не это ли доказательство, что я психически неуравновешенная? Ответ на вопрос я не способна дать, я не компетентна здесь.
Я уточнила, что анализы будут готовы сегодня после обеда, раньше я не торопилась с результатами настолько, обычно забирала через пару дней, но только не теперь. Этот листок с данными был необходим как воздух.
Я купила Мите шоколадное яйцо, чтобы повысить гормон радости в организме, и вот уже веселый ребенок спешит домой, чтобы раскрыть секрет, спрятанный внутри. Было бы все так же просто со взрослыми, но нет. Мне хотелось, чтобы этот день поскорее закончился. Я не должна выпускать из виду своего ребенка, меня не покидало ужасное предчувствие, а когда в обед позвонил Глеб и предложил съездить на Красный гребень, я вспылила. И мы в который раз поругались, он ничего не помнил, он ничего не понимал, а я была для него лишь матерью с гиперопекой. Я запуталась, потерялась, уже сама была ни в чем не уверена.
Я закричала, меня тошнило от карусели, в голове схлестнулись тысячи мыслей и образов. Неужели я схожу с ума. Митя смотрел на меня с испугом, я стояла на кухне, зажав уши руками. Не в моих силах было контролировать процесс.
Я поняла одно: моя психика не способна выдержать подобное, я слишком слаба для этого, чтобы жить дальше мне нужна квалифицированная помощь. Я пришла к тому, что мне не важно, было это или нет, все равно правды мне не найти, но двигаться дальше, туда, где я буду стареть рядом со своей семьей, я должна. Медикаменты, выписанные мне неврологом месяцем ранее, не справлялись, она предупреждала, что есть вероятность перехода на транквилизаторы, но попробовать что-то проще стоило. Что ж, не вышло, нервное напряжение только нарастало, подключив нечто необъяснимое. Не думаю, что это галлюцинации, я видела и чувствовала происходящее наверняка, хотя какой из сумасшедших готов признать обратное?
Я успокоила Митю, солгав, что у меня просто заболел живот, а теперь все в порядке. Мы позавтракали и наслаждались обществом друг друга до обеда. По крайней мере я, растворилась в сыне, мне не хотелось выходить на улицу, просто играть с ним, читать, а потом он уснул в моих объятиях. Я лежала рядом, открыв браузер, и искала врача. Дальше тянуть бесполезно, я должна признать это, и признаю.
Мне удалось найти то, что я искала, и через полчаса я была записана на встречу. Мне повезло, видимо звезды так совпали, что не пришлось ждать месяц, чтобы попасть к приличному специалисту. Кто-то отменил прием, и мне досталось его место. Я написала мужу сообщение и отправила, он ответил немного погодя, что будет дома около шести. Первые шаги примирения были сделаны.
Когда Митя проснулся, мы перекусили и отправились за результатами анализа. На этот раз непонятной формулировки не было, да и все показатели были в норме, так что волноваться было не о чем. Кроме того, что сегодня все еще понедельник. На меня снова нахлынуло: «Божья коровка, полети на небко». Я прижалась к сыну и боялась отпустить.
- Только не уходи, - шептала я ему, а он не понимал, что с мамой.
Когда Глеб вернулся с работы, я была готова. Мы сели втроем в машину, я не была готова отпускать от себя Митю, так мне было спокойнее, к тому же не хотела, чтобы Глеб был со мной на приеме. Он настаивал, но для меня подобное казалось неуместным, я должна была оголиться, раскрыть все, что тревожило последнее время, без стеснения, без оглядки на то, как отреагируют другие. Специалисту подобное можно доверить, это смелый шаг для меня, но я понимала, насколько это важно, мне стоило выпустить своих демонов, чтобы очиститься. Но быть настолько откровенной, зная, что у исповеди два слушателя, я не готова.
Я спокойно объяснила Глебу насколько мне важно, чтобы они были рядом, два самых близких человека, что мне так необходима их поддержка, но только не в кабинете психотерапевта. Он услышал меня, остался вместе с сыном за дверью. Не знаю, чем они занимались почти два часа, но для меня время пролетело незаметно. Я говорила и говорила, а меня слушали, изредка, когда я сама делала паузы, задавая вопросы. Была ли я первой, кто поведал подобную историю, или же повторяла чей-то рассказ? Врачебная тайна работала, я попробовала пару раз поинтересоваться, но поняла, что ничего из этого не выйдет.
Я покинула кабинет с двумя рецептами и обещанием вернуться после ряда обследований. В ближайшее время это место станет самым посещаемым мной после дома и магазина.