Уважаемый читатель, чего, думаешь, не хватало в нашем Джуманджи? — Ответ “очевиден”, правильно — вертолёта, конечно, вертолёта, чего же ещё. И он прилетел, споро так прилетел. Я даже не понял, откуда он взялся. А прилетев и зависнув над нами, вертолёт незамедлительно привёл в действие матюгальник. Что они там кричали нам, я упорно не воспринимал. Серый, тут надо отдать ему должное, проявил сообразительность и находчивость. Он выскочил голый из озера и в мгновение ока разметал мой костёр. Вертолёт улетел.
Что было дальше? Дальше я наслаждался потешным видом своего товарища, прыгающего на одной ноге и бесконечно попадающего другой ногой в одну и ту же неправильную штанину его трусов. Синего и дрожащего от холода. Наконец со смехом сквозь мат или с матом сквозь смех он одолел эту не так просто выполнимую в его состоянии миссию. Да, читатель, я вроде чуть ранее применил глагол “бухнуть”. Прошу прощения за дезинформацию. Серёга не бухнул, отнюдь! Он “нажрался конкретно”! Не рассчитал свои силы, понимаешь! Несчастный случай на производстве! Литруха в одно рыло!
Наконец мы поели. На ура ушли мои бутерброды с колбасками, сдобренные кетчупом! А наши посиделки на лоне природы необходимо было сворачивать. Бутылка водки пуста, я к стопке своей так и не притронулся. После полуночи становилось всё холоднее и холоднее, поднялся ветер. Надо было возвращаться. Тот путь через лаз-штольню сквозь сопку я интуитивно отверг. Мы просто не осилили б его без Серёгиных ног, которые уже не повиновались своему хозяину. Мы пошли другим путём — вокруг. Сориентировавшись, я понял, что сравнительно недалеко в стороне проходит шоссе, точнее местная автодорога. Прикинув, что дорога кратчайшим образом приведёт нас в Киркенес, мы тронулись в путь в направлении к этой дороге.
Серый быстро потерял инициативность и энергичность, так ему свойственные. Его колотило от холода. Я его поддерживал всеми силами, тряс, растирал. Серёга ничего не соображал, прятался от меня за камнями и кустами, чтоб не идти. А идти надо — было очень холодно, выбора не было. Сумка с экипировкой тянула моё плечо. Ещё более напрягало Серёгино тело, наполненное романтическими фантазиями и восклицаниями “Я тут всё знаю, всё облазил!”.
Мы плелись низинкой между сопками. Здесь в небольшой теснине встретили стаю оленей. Мощный самец с здоровенными рогами стоял на нашей тропинке и бычил. В отдалении проходили самки с оленятами. Спрятаться негде. Если б кинулся, забодал бы. Серёга остатками разума сообразил и застыл на месте. Наконец стадо прошло, и самец ушёл. Я мысленно ещё раз проклял Серёгу, что затащил меня сюда.
Мы всё-таки дотелепали до шоссе. Стоять голосовать не имело смысла никакого. И движение машин отсутствовало, и казалось совершенно невероятным, чтоб нас, таких красивых, кто-нибудь пустил в свой автомобиль. Двинули вдоль шоссе к морю, показавшемуся в расселине между сопками. Серёга норовил прилечь отдохнуть. Я его будил, подымал и гнал дальше. Ох, эта ходячая авария, чтоб я ещё с ним связался!
В каком-то месте начиналась узкоколейка, которая тянулась дальше вдоль шоссе. В стороне валялась ржавая тележка с дощатым истлевшим верхом. Я водрузил её на рельсы и погонял взад-вперёд. Тележка двинулась и дальше пошла по рельсам легко. Подогнал её к Серёге, а тот уже сладко спал, уютно примостившись к валуну. Я положил друга на телегу, головой вперёд. Его ноги и голова немного свешивались. Естественно ничком, то есть лицом вниз — таково правило. Чувства покинули тело Сергея. Зато наше движение вновь обрело стремительность и целенаправленность. Я просто толкал тележку вперёд и вперёд.
Местами эта заброшенная узкоколейка была проложена на стойках столбах, чтоб выдержать неизменный вертикальный профиль. Хотя она потихоньку шла под уклон, и это в большой степени помогало мне толкать тележку. Мы гнали и гнали. Дорога в обход сопки была значительно дальше. В какой-то момент, помню, Серый проснулся и заголосил, что у него в глазах рябит. Это шпалы бесконечной чередой проносились перед его лицом. Серёга пожаловался, что ему некомфортно от этого мельтешения. Я попросил его опять закрыть глаза. Вероятно, это помогло.
Нескоро, но всё-таки мы прибыли в конечную точку узкоколейного пути, и это оказался промышленный двор той самой шахты. Двор был огорожен внушительным забором с колючей проволокой, была и проходная, наглухо закрытая. Предприятие давно не работало. Внизу, совсем рядом, в пределах видимости стояли наши корабли. Мы стали искать какой-нибудь лаз, Серёжа слегка очухался за время железнодорожного вояжа. Ему, в ограниченной форме, вернулась способность передвигать ноги, при этом его сознание было герметично изолировано от общества и реальности в целом.
Конечно, лаз нашёлся. Это был подкоп, углубив который, мы выбрались с территории шахты. Дошли до причала. Покорили полосу препятствий переходов с одного СРТМ-К на другой. Серый добрался до своей каюты. Расстались.
Выспавшись, я был у него опять. Серёжа спал в какой-то несуразной позе на втором ярусе в ящике — в позе креветки в собственном соку.
— Привет, Серёга!
— М-м-м-м-м…
— Что, сильно хреново тебе?
— Да… Я отравился кетчупом…
— Встать можешь?
— Не-е-е-т…
— Ну ладно, бедолага! Отдыхай, Серёга! Пойду… у меня отход. Ты это…прошу…с кетчупом будь осторожнее. Бывай!
Мы расстались на годы. Лишь впоследствии я узнал, что Серёга проявил тогда характер и завязал с алкоголем. Держался твёрдо, Земля успела сделать полный оборот вокруг Солнца. А там опять: озерцо, простор и природа… Про эти “три источника и три основные части алкоголизма” я вроде упоминал? — Такие дела.
Соавтор рассказа Владимир Радаев.
