Что общего между Кафкой, Беккетом, Генри Миллером, Кундерой, Томасом Бернхардом, Торгни Линдгреном и Уэльбеком? А то, что именно их тексты легли в основу сборника Милены Славицкой «Она», который вышел по-русски в издательстве «Носорог» (в переводе Ольги Назаровой).
Милена Славицкая, искусствоведка, специалистка по русскому неофициальному искусству, супруга Виктора Пивоварова, писательницей стала относительно недавно. В 2010 году у нее вышел сборник «Ямртальские рассказы» (Ямртал — народное название Нусельской долины в Праге), после него — роман «Хагибор», действие которого происходит в одноименном районе Праги, расположенном возле Ольшанского кладбища. Отложив в сторону работу над последней частью этой пражской трилогии, Славицкая взялась за книгу совершенно другого рода, назвав ее коротко — «Она».
«Она» — книга концептуальная. В культовой чешской радиопередаче «Либература» Славицкая рассказывала о замысле книги: «Саморефлексия женщин [в литературе] насчитывает лет сто пятьдесят — это очень короткое время. Но что если бы ее история была столь же продолжительна, как и история мужской саморефлексии?» Помимо эха феминизма, здесь слышатся в первую очередь отзвуки концептуализма с его призывом не производить искусство, а изучать его природу, и с его скепсисом по отношению к любым претензиям на власть. «Кто же мы [женщины] собственно? Оказывается, что ответ на этот вопрос дают, главным образом, писатели-мужчины», — говорит Славицкая в радиоинтервью.
Рассказы из сборника «Она» — это попытка изложить известные нам литературные сюжеты с точки зрения второстепенных героинь, тех, кто послужил для писателей-мужчин простым воплощением той или иной социальной роли. Впервые, по словам Славицкой, эта идея пришла ей в голову при чтении романа Беккета «Мерфи»: а что изменилось бы, если бы роман был написан от лица проститутки Селии?
После этого писательница в течение нескольких лет искала в литературе XX века других второстепенных героинь, которым были отведены стереотипные роли, и нашла в «Превращении» Кафки — сестру, в «Тропике Рака» Миллера — горничную, в «Вальсе на прощание» Кундеры — жену, в «Бетоне» Бернхарда — опекунш, в «Шмелином меде» Торгни Линдгрена — подругу и, наконец, в «Покорности» Уэльбека — мать. При этом, рассказывая истории с точки зрения этих женщин, Славицкая остается чувствительной к стилистической технике текста-прототипа и к его деталям. Если «Она» — это чешский концептуализм, то концептуализм бережный и изящный.
И столь же изящна и концептуальна обложка русскоязычного издания. Вот что рассказывают о ней в самом «Носороге»:
В „О“ виден профиль женщины, он взят из рисунка Одилона Редона „Броня“ 1891-го года. <…> На странице рисунка на сайте Метрополитен-музея предполагается, что эта черная оболочка „выражает подсознательный страх перед женской сексуальностью или, наоборот, служит символом женской плодовитости“. Сам Редон неоднократно появляется внутри книги Славицкой — речь о его тревожных видениях женского блуждает по лекции Алисы, героини рассказа „Мать“.