Опубликовано в исилькульской газете "Знамя" 6 марта 2020 года.
Михаила Филипповича Засима многие знают в Исилькульском районе как учителя истории, преподавателя педагогического колледжа. Его, выучившего не одно поколение школьников и студентов, мы воспринимаем как коренного исилькульца.
Но родился Михаил Филиппович не здесь, а время (июнь 1942 года) и место его рождения (Западная Белоруссия) совпали с самыми страшными моментами в истории нашей страны. О трагических событиях, выпавших на долю семьи Засим, Михаил Филиппович знает по рассказам матери, Валентины Емельяновны.
Наша семья жила в Западной Белоруссии, которая до 1939 года входила в состав Польши. Родители знали польский язык. Отец, Засим Филипп Никитич, даже служил в польской армии писарем. В молодости отец вступил в ряды компартии. Как и другие подпольщики, он занимался перевозкой нелегальной партийной литературы, распространял листовки. Был арестован, сидел в польской тюрьме.
В семье было шестеро детей. Старшему было десять лет.
22 июня 1941 года, это было воскресенье, в районном городке Пружаны на стадионе проходили спортивные соревнования. Народу было много. Примерно в полдень налетели фашистские самолёты и стали бомбить. Было много убитых и раненых. Потом пришли немцы.
Наше село Шени было в пяти километрах от Пружан. Когда пришли оккупанты, началась зачистка среди населения. В Пружанах всех евреев загнали в гетто и окружили колючей проволокой. Попытки населения передать им продукты питания пресекались угрозой расстрела. Особенно тяжело было смотреть на голодных детей, которые протягивали худые ручонки, прося хлеба. Мужчин запрягали в телеги, груженные дровами, немец садился наверх и, смеясь, погонял их. Потом всех евреев вывезли и расстреляли.
В нашем селе стали искать работников советской власти, коммунистов, комсомольцев. Приходили и к нам. Пришлось сжечь все книги, даже учебники, фотографии, где был отец и его товарищи. Немцы не знали его в лицо.
Немцы приходили с польскими переводчиками и полицаями, которые были хуже их. Приходили и спрашивали, где муж. Видимо, им не было точно известно, является ли отец коммунистом, хотя и говорили, что он коммунист. Мать всё отрицала и говорила, что он то на работе, то ушёл в город. В доме провели обыск. Забрали корову, кур, свиней. Чтобы отвести подозрение, в доме повесили икону, якобы мы верующие, а не коммунисты. Меня крестили в церкви.
Застать отца дома им не удавалось. Тогда они приказали, чтобы он явился в Пружаны в комендатуру. Знакомые передали, что если он туда придёт, то больше не вернётся. Его арестуют и расстреляют. Тогда он днём пошёл через село и встречным говорил, что пошёл в комендатуру. Выйдя за село, ушёл в лес к партизанам.
Спустя некоторое время пришли немцы и через польских переводчиков стали спрашивать, где отец. Мать сказала, что он ушёл в комендатуру и оттуда не вернулся. Стала кричать и плакать: «Вы его убили!». Заплакали дети. Немцы приходили часто, но мать твердила одно: «Вы его убили, как мне теперь жить с такой оравой детей!».
Начались тревожные дни. Каратели предполагали, что он ушёл к партизанам. Они приходили ночью, на рассвете, надеясь его поймать. Врывались в дом, мать выводили в сени, светили фонариками в глаза, не давая их закрыть. Одеваться не разрешали. Даже зимой выводили в ночной рубашке, босиком. Обыскивали дом, сарай. Подходя к дому, пускали вперёд овчарок. Выйти во двор было страшно, они кидались. Те собаки матери снились до последних дней жизни.
Однажды пришли в дом и стали угрожать. Полицай-поляк замахнулся прикладом автомата и хотел ударить. Но немец остановил его, сказав «киндере». В другой раз они пришли и обратились к детям: «У вас был папа?». Мать вся похолодела. Ведь дети могли сказать, что был. Они ведь не знали, какой смысл вложен в вопрос. До оккупации отец был дома, и они это помнили. Но не растерялась младшая сестра матери Нина, которая приходила в тот день ей помогать. Она сказала: «Да, был, а иначе, откуда их столько взялось». Переводчик перевёл эти слова немцу. Тот захохотал, и они ушли. А тётю Нину потом угнали в Германию. Вернулась она лишь после войны.
Часто приходила жена старосты, якобы в гости. Сидела долго, дремала, пока однажды не сказала: «Сколько я у вас не бываю, а партизан не видела». На что мать ответила, что мужа давно нет, его убили, и никто к нам не приходит. Это она говорила и детям, чтобы они ненароком не проговорились.
Как-то глубокой осенью, уже выпал снег, на дорогах грязь со снегом, пришли каратели. Приказали матери выйти и довести их до другой семьи, однофамильцев. Не разрешили ни обуться, ни одеться. Мать только успела накинуть на плечи детскую курточку. К этому времени нас выселили из дома и поселили в помещение бывшей колхозной конторы. Это были две маленькие комнаты. В одной поселили нас, а в другой - женщину с ребёнком, тоже жену партизана. Поскольку немцы знали в селе всех, то мать подумала, что её ведут на расстрел. На улице уже было темно. Солдаты повели по улице, наступая сзади на ноги и толкая её прикладом. Дойдя до конца улицы, приказали повернуть назад. Мелькнула мысль: «Всё, конец», она ждала выстрела. Сделала шаг, другой. Выстрела не было. Не помня себя, пришла домой. Босых ног она не чувствовала. Их пришлось в воде отогревать. А соседку полицай-поляк, намотав на руку косы, избил так, что не было видно глаз, сплошное месиво.
Как-то в один из дней мать увидела в окно душегубку. Она подъехала к одному дому. Из дома вывели всех жильцов и погрузили в машину. Затем подъехали к другому, третьему. Машина медленно двигалась к нам. У матери отнялись руки и ноги. Всё. Конец. Наступило оцепенение. Не доезжая до соседнего дома, машина ушла. Такое состояние трудно передать словами. На другой день пришёл староста и удивился, что мы живы. Он уже пришёл забрать себе наши вещи.
Через несколько дней пришёл староста и сказал, что нас переселяют в Пружаны, поэтому нужно явиться в комендатуру за ордером на квартиру. Через знакомых передали, что под видом переселения нас вывезут и расстреляют. Узнав об этом, старшая сестра матери Анна, которая была связной, взяв корзину для грибов, пошла к партизанам и сообщила об этом. А мать и ещё несколько женщин, чтобы отвести подозрение, пошли в комендатуру и взяли ордера. Им показали дома, куда должны переселиться. Это были дома уничтоженных евреев без окон, дверей, в них были разрушены печки, для жилья не пригодны. Кажется, в ту же ночь пришли партизаны и увели свои семьи в лес. Это было 19 августа, т.е. в православный праздник. Мне исполнилось два месяца. Так мы оказались в партизанском отряде.
Лагерь был большой, в нём была даже школа. Было два отряда: один боевой, а второй семейный. Назывался он отрядом имени Чкалова и входил в состав соединения «Советская Белоруссия». Он находился на территории Брестской области. Партизаны боевого отряда назывались другими именами. Отца знали только под именем Яков. Это на случай, если кто-то попадёт в руки карателям, то те не смогут найти их родственников и расстрелять. Боевой отряд находился отдельно от семейного, видимо, чтобы не подвергать опасности семьи. Партизаны взрывали железные дороги, мосты, пускали под откос поезда.
Однажды, это было глубокой осенью, партизаны вели бой с карателями. Немцы двигались в сторону семейного отряда. Пришлось срочно всё бросать и убегать под градом пуль в другой район. Это была лесистая местность обширных Пинских болот. Это был изнурительный переход. Останавливались только на короткий отдых, разводить костры нельзя было. Меня нужно было нести на руках, поэтому мать сушила пелёнки, обмотав их вокруг тела. Нести других детей помогали девушки. Они же старались отвлечь меня, чтобы я не плакал, так как немцы были близко и могли услышать плач. На новом месте на первых порах пришлось спать под открытым небом, под деревьями, в шалашах, пока однажды не проснулись под снегом. Пришлось ускорить строительство землянок. Два года мы жили в лесу, пока не пришла Красная Армия. Возвращаясь домой, мы ехали через сожжённые деревни. Встречались деревни, сожжённые вместе с жителями. Мы возвратились домой, но дом был сожжён. Мы остались в том, в чём пришли из леса.
Война закончилась. Многие партизаны были отмечены правительственными наградами. Отец был награждён орденом Отечественной войны, медалями.
…Военные испытания не впервые выпали на долю моих родных. Ещё во время первой мировой войны, когда наступали германские войска, жителей прифронтовых районов выселяли в глубь страны. Тогда семья матери оказалась под Уфой, а отца - в нынешней Курганской области, на станции Петухово. Это были голодные годы, так как они оказались без всяких средств. После войны вернулись домой.
После Великой Отечественной войны жизнь стала налаживаться, но вдруг появилась угроза новой войны. Родители решили, что третью войну нам не пережить. Поэтому решили уехать подальше от границы, в Сибирь, которую отец знал с малых лет. В 1953 г. мы переехали и остались здесь навсегда. Это наша малая Родина.
