По-настоящему товарища В. Володарского звали Моисей Маркович Гольдштейн. В энциклопедиях инициал "В" не расшифровывают. Вероятно, он использовался только для газетных публикаций.
Родился Моисей Маркович в декабре 1891 г. в семье ремесленника в местечке Острополье на Волыни. Был исключен из гимназии и работал приказчиком в мануфактурном магазине в городе Лодзь Царства Польского. В Советском Энциклопедическом Словаре (М.: 1981) сообщается, что Володарский -деятель российского революционного движения (с 1905). Только, как отмечают некоторые исследователи, в 1905 г. Гольдштейн вступил в Бунд (Всеобщий еврейский союз в Литве, Польше и России), который советская историческая наука определяла, как "оппортунистическую, мелкобуржуазную, националистическую партию". Первая русская буржуазно-демократическая революция потерпела поражение, но Моисей Маркович не сдался и продолжил борьбу с царизмом. Он не участвует ни в террористических акциях, ни в экспроприациях. Его удел - это агитация и пропаганда, за что он в 1911 г. высылается в Архангельскую губернию под надзор полиции.
Через два года, в связи с пышно праздновавшимся юбилеем 300-летия дома Романовых, Моисей Гольдштейн был амнистирован и эмигрировал сначала в Европу, а потом в Америку. Он осел в Филадельфии, работая портным-закройщиком на фабрике. И это доказывает, что Гольдштейн был мелким функционером, поскольку настоящие революционные деятели работой себя не утруждали, предпочитая жить на деньги партии. Ну, не считать же работой написание статей в Дзене эмигрантских газетах. В США Моисей Маркович вступил в Социалистическую партию Америки и в Международный промышленный союз портных. Он регулярно печатается в газете "Новый мир", которая выходила в Штатах с 1911 г., и с которой в разные годы сотрудничали многие эмигранты, в том числе Л. Троцкий, Н. Бухарин, А. Коллонтай.
Когда в России произошла Февральская революция, сотни политэмигрантов ринулись на родину, одни хотели строить новое общество, другие желали получить в этом обществе приличную должность.
Приехал в Россию и 26-летний портной Гольдштейн, доселе неизвестный широкой публике. Вот как вспоминает первую встречу с Володарским многолетний эмигрант А. В. Луначарский: «Я даже не знал фамилии Володарского. Я только видел перед собою этого небольшого роста ладного человека с выразительным орлиным профилем, ясными живыми глазами, чеканной речью, точно отражавшей такую же чеканную мысль».
Летом 1916 г. в Питере проходил полулегальный VI съезд РСДРП (б). Ленин с Зиновьевым сидели в шалаше в Разливе, Троцкий - в "Крестах", и работой съезда руководили товарищи Сталин и Свердлов. На этом съезде большая группа "межрайонцев", к которой принадлежал и В. Володарский, была принята в ряды большевиков. На II Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, начавшим свою работу 25 октября 1917 г., Володарский стал членом Президиума ВЦИК. После Октябрьского переворота Моисей Маркович назначен комиссаром по делам печати, пропаганды и агитации Петрограда.
Н. М. Коняев в книге "Гибель красных Моисеев. Начало террора.1918 год" (М.: 2004) считает, что стремительной карьере бывшего филадельфийского портного способствовала секретарь ЦК РКП (б) Елена Стасова. Якобы, хорошо пошитый костюм и американские манеры товарища Гольдштейна произвели неизгладимое впечатление на 44-летнюю большевичку, которая с 1913 по 1916 г.г. находилась в ссылке в Енисейской губернии.
Но в мемуарах Е. Д. Стасовой "Страницы жизни и борьбы" (М.: 1957) я что-то не нашел никакого упоминания о Володарском. Скорее всего, Троцкий, ставший членом ЦК партии большевиков, старался расставить своих сторонников на всех сколько-нибудь значимых постах.
Новоиспеченный комиссар по делам печати жил в гостинице "Астория" и ездил на реквизированном у эксплуататоров автомобиле. К своим служебным обязанностям он относился рьяно. По словам Н. Зеньковича, автора книги "Покушения и инсценировки. От Ленина до Ельцина" (М.: 1998): "За короткое время Володарский данной ему властью закрыл около ста пятидесяти петроградских газет. Их общий тираж составлял более двух миллионов экземпляров". Многие видели в этом не просто борьбу с идеологическими противниками, а простое уничтожение конкурентов, поскольку Володарский одновременно был редактором "Красной газеты".
Итог действий большевиков в сфере печати ярко подведен М. А. Булгаковым в повести "Собачье сердце", где профессор Преображенский говорит доктору Борменталю: "И - боже вас сохрани - не читайте до обеда советских газет. - Гм...Да ведь других нет".
Володарский мог и любил говорить речи по любому поводу и без него, за что был прозван коллегами «Пулеметом». А. В. Луначарский писал: «Речь его была как машина, ничего лишнего, все прилажено одно к другому, все полно металлического блеска, все трепещет внутренними электрическими зарядами». Да, красиво выражался Анатолий Васильевич, но не совсем понятно.
Зато дальше Луначарский пишет ясно: «Ненавидела его буржуазия и все ее прихвостни и как политика. Я думаю, никого ненавидела она тогда так, как его… А он был беспощаден…Этого скрывать мы не будем, Володарский был террорист».
20 июня 1918 года около семи часов вечера Володарский выступал на очередном митинге на Николаевском вокзале, откуда ему пришлось скрываться через запасной выход от разгневанных голодных рабочих. Далее весь вечер Моисей Маркович искал председателя Петроградского Совета товарища Зиновьева.
Из Смольного, захватив двух сотрудниц секретариата Зиновьева, Володарский едет в Невский райсовет, оттуда на Обуховский завод, где должен был выступать Зиновьев. По дороге, в довольно безлюдном месте, на берегу Невы возле старой часовни, автомобиль внезапно остановился. Водитель Гуго Юрген объявил, что неожиданно закончился бензин.
Пассажиры вышли из машины и, отойдя на несколько метров от автомобиля, стали совещаться о том, откуда можно позвонить. На часах было 20 часов 30 минут. В это время сзади раздались выстрелы и женщины, закричав, кинулись к машине, а Володарский потянул из кармана револьвер, но воспользоваться им не успел. Подбежавший боевик всадил в него все оставшиеся в магазине пули.
Неизвестно откуда появившиеся рабочие бросились в погоню за стрелявшим, но он метнул в них гранату, к счастью, не причинившую никому вреда, и рванулся к Неве. Там его ждала лодка, а дальше следы убийцы терялись.
Буквально, через несколько минут, на дороге показался автомобиль Зиновьева. Володарского, на вызванном грузовике, отправили в ближайшую больницу, но медицина уже ничем не могла ему помочь – пламенный трибун революции был мертв.
Похороны Володарского состоялись 23 июня. По словам А. В. Луначарского: «Шествие, хоронившее Володарского, было одним из самых величественных, которые знал видавший виды Петербург. Десятки, а может быть, и сотни тысяч пролетариев провожали к могиле на Марсовом поле». Когда гроб опускали в могилу, с Петропавловской крепости был дан пушечный салют в 21 выстрел.
Хотя следствие еще блуждало в поисках злоумышленников, убийцами были названы правые эсеры вместе с английской буржуазией. Несмотря на то, что 22 июня 1918 года ЦК партии эсеров опубликовало сообщение, что «ни одна из организаций партии к убийству комиссара по делам печати Володарского никакого отношения не имеет…».
После второго допроса водителя Гуго Юргена был арестован его коллега по гаражу №6 Петр Андреевич Юргенсон, который, по словам шофера, неоднократно разговаривал с ним об убийстве комиссара по делам печати, пропаганды и агитации. Юргенсона арестовали и скоро расстреляли. Позже расстреляли его двоюродного брата, комиссара питерской ЧК Романа Юргенсона. Остальных участников заговора обнаружить не удалось. Гуго Петрович Юрген, несмотря на явную причастность к убийству Володарского, через несколько дней тюремной отсидки был отпущен на волю.
Кто конкретно нажимал на курок пистолета, убившего Володарского, следствие так и не выяснило (или не хотело). Однако, через четыре года дело об убийстве Володарского сплыло вновь.
С 8 июня по 7 августа 1922 года в Москве проходил громкий процесс по обвинению правых эсеров в борьбе против Советской власти. На этом процессе ответственность за убийство Володарского и покушение на Ленина взял на себя член военной комиссии при ЦК партии социалистов-революционеров Григорий Иванович Семенов.
Но увлекательная жизнь гражданина Семенова требует отдельного рассказа.