Глава I
Пальмы, пальмы, пальмы. Раньше Дейву казалось, что в месте, где растут пальмы может быть только что-то хорошее, только веселье и исключительно постоянный праздник, по крайней мере праздность. Потому что пальмы там, где тепло и солнечно, как на аллее шедшей от конечной остановки пятого трамвая до пляжа Аркадия.
Гена, так его звали в давнее время и в далёкой стране, очень любил эту аллею, можно даже сказать, что любил её больше чем сам пляж. На пляже тоже было хорошо, но очень тесно от большого количества отдыхающих, что на песчаном берегу, что в море.
Гена, когда был ещё маленьким представлял, что когда-нибудь ему посчастливится попасть на пляж, на котором будут настоящие, а не в специальных ящиках, пальмы, а людей не будет вообще. Из всех людей, которых бы он в такой момент хотел видеть рядом с собой, была его мама. Но это было невозможно, потому что умерла она, когда Гена был настолько мал, что ничего ещё не помнил ни про себя, ни про маму. У него была только одна фотография, которую мама делала для паспорта. Эта фотография хранилась до сих пор. Как она могла сохраниться и не пропасть во всех его удивительных и неправдоподобных злоключениях последних лет, он не представлял. Но это единственная ниточка, что связывала его, уже взрослого мужчину, заброшенного волею судьбы на затерянный в бескрайнем океане остров, где пальм было в избытке, а пляжем было почти всё многокилометровое побережье острова, которое в большей своей части было безлюдно. И если бы не этот маленький кусочек фотобумаги, где уже с трудом можно было разглядеть лицо привлекательной девушки, то Гена и не поверил бы, что у него была, когда-то иная жизнь в иной далёкой стране. А страна та была за многие-многие тысячи километров от этого небольшого острова, который местные жители называли Малым островом.
Гену воспитывал папа. Папу он не любил. Даже при всём желании Гена не смог ответить себе: почему. Просто не любил. И уже во зрелом возрасте, потеряв отца, он понял, чтоб более близкого и любящего его человека у него в жизни не было.
Суровость, которая граничила с жестокостью, отца была направлена на то, чтобы сделать Гену счастливым. Жестокость не может осчастливить человека, но можно ли простить это человеку, который именно так понимал счастье своего ребёнка, вопрос философский. Сейчас, когда времени было много можно было рассуждать и над философскими вопросами бытия.
Желание отца вырвать сына из постоянной нужды, в которой тот сам находился большую часть жизни, оправдывала того, только задним числом, когда Гена уже сам стал взрослым. И в детстве он страшно боялся порки, которые устраивал ему отец за плохие отметки. И чем больше он боялся, тем яснее осознавал, что учиться на одни пятёрки и четвёрки, а другие отметки отец считал плохими, он не сможет. И поэтому нужно было придумывать, что с этим делать. И Гена, росший в полукриминальном районе на окраине города Одессы, нашёл способ избегать наказаний. Он стал подделывать оценки в дневнике. Однако, когда это вскрылось и Гена был наказан, естественно, после положенной порки, ещё и двухнедельным запретом выходить на улицу, который он, само-собой, нарушал, наш герой сделал серьёзные выводы и стал подделывать отметки не только в дневнике, но и в журнале, совершенствуя своё в этом умение.
Классная руководительница: старенькая учительница украинского языка и литературы один раз заподозрила неладное и вызвала отца в школу. Но страх расправы за совершённый проступок был столь велик, что Гена гениально разыграл обиженную добродетель и сделал это настолько блестяще, что и классная и отец были вынуждены поверить.
Скорее всего – актёрское мастерство было ещё одним талантом Гены кроме умения подделывать подписи учителей. Но его папа решил делать из сына лётчика. Он в это время стал работать водителем топливозаправщика в местном аэропорту. Вид молодых пилотов в чистенькой лётной форме подсказал ему, где сын будет счастлив.
Зарплата у отца в это время стала побольше. К тому же он, даже имея неполное среднее образование, быстро сориентировался, что бензин и керосин при разной температуре имеют разный объём. Благодаря этому физическому явлению появлялись излишки, которые можно было выгодно продавать их в посёлке, где никто никогда не интересовался происхождением покупаемого, если цена подходила.
Эти махинации быстро вычислил начальник отца. Но это означало только одно: с начальником теперь нужно было делиться. Правда, это сказалось не на заработках предприимчивого водителя, а на ценах топлива для соседей, которым честный водитель объяснил, что теперь делится выручкой с руководством. Соседи всё понимали и продолжали покупать дешёвый даже после подорожания товар.
Но на благосостоянии семьи левый заработок отца почти не сказался. Все добытые не совсем законным путём средства откладывались отцом, для поступления сына в лётное училище. Даже, имея в виду неплохой аттестат сына, он знал, что при конкурсе три человека на место его чадо в счастливые тридцать три процента никак не попадает. Поэтому, походив в аэропортовских гаражах по кампаниям пилотов, которые там периодически отмечали разные праздники, отец будущего абитуриента выяснил кому и сколько платили за поступление в лётное училище родители тех, кто по оценкам никак не проходил жёсткий конкурсный отбор, но кто имел такое право обратиться к высокому руководству с личной просьбой подкреплённой солидной суммой.
И прямо перед приёмной компанией он направился в город Киев, где записался на приём по личным вопросам к тому начальнику, имя которого он разузнал. И уже в кабинете без посторонних прямо сказал о цели своего визита. Также сказал, что о серьёзности его намерений сделать сына лётчиком может сказать портфель, что он оставил в приёмной у секретарши. Начальник выслушал молча предложение без эмоций. Он боялся иметь дело с людьми, за которых никто не поручился, но деловой подход незнакомого визитёра возымели воздействие и стал Гена курсантом лётного училища. А потом и лётчиком.
И пусть на короткое время отец Гены поверил, что сделал сына счастливым, когда сын начал в местном аэропорту работать пилотом самолёта Ан-2. Все коллеги его сына воспринимали работу на этом самолёте, как ступеньку на пути в большую авиацию. Но отец Гены был абсолютно уверен, что сумел сделать сына счастливым и умер счастливым сам, когда после ночной смены во сне у него оторвался тромб.