Военные события всегда вызывают много эмоций, это касается не только непосредственных участников, но и сторонних наблюдателей, которые переживают за происходящее, пусть даже с чужих слов. Часто происходит так, что даже по прошествии многих десятилетий, когда казалось бы можно было все давно обдумать и взвесить, ветераны и потомки участников одного и того же боя, c одной и той же стороны имеют совершенно противоположные точки зрения.
Ниже размещены воспоминания двух человек о бое, произошедшем 22 октября 1790 года, когда часть сил карательной экспедиции генерала США Джозии Хармара вернулась к ранее разоренным деревням племени майями в месте слияния рек Св.Марии и Св. Джозефа, которые образуют реку Моми. Подробнее о самой экспедиции, больше известной как Поражение Хармара, вы можете прочитать по ссылке в конце статьи.
Дэвид Х. Моррис, сержант Первого американского полка
Двадцать первого числа мы отправились домой и с наступлением ночи разбили лагерь в шести или семи милях от деревень Моми. Около полуночи в лагерь вошел Дэвид Уильямс, оставлявшийся наблюдать за передвижениями индейцев. Уильямс, много лет проведший в плену у индейцев, был нашим разведчиком и главным проводником. Он сообщил, что около 120 индейцев собрались в излучине реки напротив будущего форта Форта-Уэйн.
Услышав эту новость, военный совет постановил послать обратно отряд, чтобы рассеять дикарей. Эти силы были переданы под командование полковника Хардина, майора Уиллиса, капитанов Эштона и Фротингэма из регулярных войск, майора Фонтейна и капитана Гейнса из конной роты Кентукки и капитанов МакМаллена и Сондерса из конных стрелков Кентукки, имена других офицеров я позабыл.
Войска выступили в поход как можно быстрее. К рассвету они прибыли к броду на реке Моми. Как только наши люди вошли в реку, индейцы открыли по ним шквальный огонь. Майору Фонтейну удалось перебраться на противоположный берег, где он обнаружил основную массу индейцев, затаившихся в засаде. Он отдал приказ остановиться, пока основная часть его людей не переберется через реку и в этот момент он был застрелен.
Когда правый и левый фланги, состоящие из конных ополченцев Кентукки, достигли берега, напротив них показались индейцы, которые стали убегать, как будто потерпели поражение, и наши кентуккийцы пустились за ними в погоню. Как только всадники отделились от пехоты, дикари обрушились на наших людей с особой яростью. Майор Уиллис пал в бою с врагом.
Капитан МакМаллен раскусил вражескую уловку, развернулся, подошел к индейцам с тыла и внес страшный хаос в их ряды. Капитан Эштон считает, что сорок врагов пали при первом же залпе. Индейцы были сломлены и отброшены за реку Сент-Джозеф с большими потерями. Два солдата, по словам капитана Эштона, отличились в этом деле, используя свои штыки, чтобы наколоть врага, как рыбу на острогу.
Ришарвиль, ныне покойный вождь майами, который участвовал в сражении, вспоминал, что река покраснела от крови и что он мог свободно пройти от берега до берега по мертвым телам. Во время боя произошел случай, заслуживающий внимания. У старого индейца было два юных сына, которые во время бегства бросились в реку рядом с ним. Сначала был застрелен первый сын и старик бросил ружье, чтобы подхватить и мальчика и спасти его скальп от врагов, затем пал от пули и второй сын. Отец вытащил их тела на берег и сел между ними, где и был убит.
Некоторая вина, без всякого на то основания, была возложена на генерала Хармара за то, что он не вернулся на подмогу полковнику Хардину. Однако, генерал ориентировался на донесение молодого кентуккийца, который был ранен в запястье при переправу через Моми, и сообщил, что противник полностью разгромлен и бежит. В этом кровавом сражении было убито восемьдесят три регулярных солдата, выжили только капитан Эштон и шесть рядовых. В двух боях за время экспедиции было убито сто ополченцев.
...На протяжении всей кампании, о которой я пишу, я жил в двадцати футах от генеральской палатки. Из этого факта читатель поймет, что я имел наилучшую возможность наблюдать за всем, что происходило. Моей памяти очень помогает мой журнал для приказов, в который я записывал каждый приказ, отданный генералом, и каждое обстоятельство, которое я считал достойным упоминания.
В заключении хочу добавить, что я считаю генерала Хармара боевым ветераном, опытным джентльменом и самым искренним другом бедного солдата.
Джеймс МакГрю, сын конного ополченца из Кентукки
Мой отец, переехавший из Пенсильвании в Кентукки в 1788 году, был одним из конных добровольцев, сопровождавших генерала Хармара. Они прошли, как я сейчас припоминаю, через Гринвилл, штат Огайо, в страну Моми, где уничтожили несколько полей кукурузы и индейскую деревню недалеко от будущего Форта-Уэйн. Сделав это, генерал Хармар предложил вернуться в форт Вашингтон. Это вызвало большое недовольство ополченцев и было сделано предложение кликнуть добровольцев для нападения на индейцев, которые, как известно, жили недалеко от северного берега реки Моми.
Отряд добровольцев был организован под командованием полковника Хардина и других храбрых офицеров. Утром 22 октября 1790 года они перешли реку Моми вброд и двинулись на север к небольшому лугу с заболоченной полосой посередине, которую было трудно пересечь верхом. Индейцы спрятались в лесу на противоположной стороне этого луга. Двое рейнджеров и большая часть команды пересекли болото и приближались к лесу, совершенно не сознавая надвигающейся опасности, как вдруг рейнджеры были застрелены. Мой отец рассказывал:
Повисла ужасная пауза,а затем внезапно весь лес будто загорелся (это было результатом вспышек кремневых замков) и раздались выстрелы из сотен ружей, которые обрушили на наши ряды град пуль и привели к ужасным человеческим жертвам. Мои товарищи падали со всех сторон.
При последующем поспешном отступлении конные добровольцы быстро доскакали до болота и, естественно, в нем увязли. Пока они боролись с трясиной, индейцы имели решающее преимущество над нами. Наибольшие потери мы понесли здесь и при попытке переправиться через реку. Оставшиеся в живых были рассеяны во всех направлениях.
Мой отец был одним из пяти человек, кто под предводительством «индейца Дэви» (который когда-то был индейским пленником) продвигался на север через ужасную чащобу из дикого винограда, шиповника и орешника, росшего вдоль реки Сент-Джозеф. Им удалось переправиться реку значительно выше места ее слияния с рекой Святой Марии. Затем они пошли обратно вдоль западного берега реки к месту, которое находилось почти напротив штаб-квартиры Хармара. Здесь они пересекли реку Святой Марии и вошли в лагерь в лохмотьях одежды и все сильно израненные шипами и терновником.
Мой отец был очень суров в своей характеристике на Хармара. Он сказал, что Хармар не прислал подкрепления для прикрытия отступающих и не оказал никакой помощи раненным, возвращающимся в лагерь Все, что делал Хармар, — это продолжал стрелять из пушки, чтобы заблудившиеся могли узнать, где находится основной лагерь. Однажды, услышав, что кто-то написал статью в оправдание поступка Хармара по этому поводу, мой старик ответил:
В том, что он говорит, нет ни слова правды. Хармар был несчастным старым трусом.
P.S. Смысл этой статьи в том, дорогие читатели, чтобы вы вспоминали об этом сержанте и ополченце эпохи раннего Фронтира, когда читаете горячие новости, почерпнутые из мессенджеров и соц.сетей о всем известных, происходящих в эти дни событиях. Подробнее о поражении Хармара вы можете прочитать в моей статье Битва на тыквенных полях.