Хлынувшая со всех сторон тьма не сопровождалась на этот раз дополнительными спецэффектами в виде назойливых «балахонов» или укоризненных взглядов любимых глаз. Да и продержалась она недолго.
Вот, вроде бы, только что поглощала меня, стирая из мира, словно бесполезную запятую в однословном предложении, и вдруг отступила, возвращая чувствительность разъяренными иглами ощущений. Я приходил в себя под истеричные вопли священнослужителя:
- Изыди, - верещал он тонким фальцетом, постепенно приближаясь к чудовищу. - Заклинаю тебя...
Надо отдать должное святому отцу — он был бесстрашен. Моя отношение к нему разделилось на два лагеря: либо служитель церкви - идиот и не способен испытывать страх, поскольку его умственное развитие не позволяет признать почти двухметровую когтистую причину для ужаса веской; либо же знает что-то такое, что мне пока неведомо.
Допускал я и третий вариант, в котором вере доводилось выступить в роли тех самых щита и меча. Если она, конечно же, искренняя. Но истинные причины бесстрашия священнослужителя мне, конечно же, были неведомы. Однако он направлялся к перевертышу достаточно уверенно, выставив перед собой обе руки с зажатым в них распятием. Что не могло не вселять в меня уважение. Едва слышный речитатив, периодически прерываемый уже знакомыми воплями: «изыди» и «заклинаю тебя», - не привлек моего внимания, чего нельзя сказать о самом распятии.
Белое, словно выточенное из кости или мрамора, со столь тщательной прорисовкой деталей, что я засомневался о том, к какому периоду оно относится. Качество исполнения недвусмысленно намекало на трудягу за компьютерной клавиатурой, задавшего все необходимые параметры в программу сразу после того, как кость была изъята у своего владельца. Почему-то я склонялся к мысли о том, что ранее распятие входило в опорно-двигательный механизм зверюги из Серых Пределов. Но к моменту появления этой аномалии, какое-либо воздействие на Среду из внешнего мира осталось уже в прошлом. И столь утонченную работу пришлось бы выполнять вручную. Сомнений не оставалось. Кто-то здесь и сейчас в совершенстве владеет резьбой по кости и этот кто-то знает слишком многое из того, что нынче является достаточно ценной информацией. Мне обязательно надо найти этого человека. Хотя бы для того, чтобы он выточил мне кинжал, о котором я не прекращал мечтать после знакомства с трубкой Прохора. На мой не самый эстетично выдержанный взгляд резьба на обоих изделиях: трубке и распятии, - была выполнена одной парой талантливейших рук.
Никита с воинами на всякий случай расступились, обеспечивая простор для маневра святому отцу. Они уже познали возможности твари и недоумевали от происходящего, стирая с усталых лиц пот и собственную кровь. Неужели священник, в самом деле, рассчитывает на победу лишь силой веры?
Я терпеливо ждал развязки и не спешил вмешиваться. Очень уж не понравилась мне нахохлившаяся Вика. Кроху сюда явно притащили насильно, вопреки моему приказу. И если уж Егорка не вмешался и не пресёк столь кощунственное поведение по отношению к ребенку, то у священника наверняка есть основательный козырь в рукаве. И хотелось бы поскорее с ним ознакомиться.
Егор старательно отводил глаза от моего взгляда на протяжении всей схватки. И прежде, чем потерять сознание от невыносимых воплей рассвирепевшей твари, я наблюдал как он, бросался в бой, не заботясь о собственной безопасности. Неистово рубил противника, даже не пытаясь блокировать мелькающие вблизи когти. Было очень похоже на то, что воин искал смерти, словно самурай, опозоривший своего сюзерена. В связи с чем, я сделал вывод, что появление Вики в детинце содержало не больше его собственной воли, чем ее. Что же ты за священник-то такой, а?
Батюшка продвигался с уверенностью маневрового локомотива — неторопливо, но неизбежно. Расстояние сокращалось, тварь нервничала, но почему-то не стремилась бросаться в контратаку. В этом случае никакой периметр из бойцов не успел бы отреагировать на подобный рывок. Взмах когтей и одной потенциальной проблемой меньше.
Я покосился на флягу — настойки оставалось маловато, а организм требовал допинг, как никогда. Вспомнил о табаке, вытащил из рюкзака трубку и кисет, неторопливо набил и закурил. Мельком взглянул на закатывающего глаза десятника и усмехнулся.
Картина действительно попахивала сюрреализмом. В центре зала разъяренно завывает чудовище. По периметру напряженно застыли вооруженные воины. К твари неумолимо приближается тощий священник с распятием наперевес. А я расселся на полу, всего-то в полутора метрах от виновника торжества и пускаю в потолок кольца ароматного дыма.
Перевертыш повел носом, чихнул и глухо заворчал. Моей веры явно не хватало для спокойной уверенности, и я вздрогнул, осознавая, что до этого момента не интересовал зверюгу лишь потому, что валялся бесчувственным куском мяса. Теперь же мясо очнулось и решило принять участие в битве. Кое-кому, похоже, это очень не понравилось.
- Браво сын мой, об этой их слабости мне было неведомо.
Хотел бы я знать, откуда ты вообще про них что-либо знаешь. А голос-то у нашего героя в рясе красивый, я бы сказал даже бархатный. К чему же были все эти визгливые выкрики? Неужели тварь и на интонации реагирует? Надо будет проверить. Священник сделал еще несколько торопливых шагов и оказался между мной и перевертышем. Я глубоко вдохнул и закашлялся. Тварь, по-видимому, определилась с выбором жертвы. Еще бы. Моя позиция перекрывала ей вектор атаки основной цели. Внимательный взгляд монстра застыл на моей шее, как прикованный. Перевертыш подобрался, словно хищник перед прыжком из засады и…
Поведение святого отца изменилось за несколько мгновений до этого. Но я не обратил на перемены совершенно никакого внимания. И сделал это напрасно. Походка священника стала плавной и тягучей, словно под рясой скрывался не человек, а кот, подкрадывающийся к добыче. Тощий, плешивый, но с тонкими канатами прочных мышц, перекатывающихся под местами затертой до дыр шкурой мешковатой одежды. Такой себе помоечный котяра, готовый дать бой любому за свежую жестянку из-под сардин в томатном соусе.
Святой отец прыгнул первым и молча, словно и не было до этого его истеричных воплей. Воздел над головой руки и ударил ими сверху вниз, будто был вооружен не крестом, а острым, как бритва, кинжалом. Тварь взвыла, а мой мир качнулся вновь, и я обрадовался, что так и не оторвал задницу от пола. Сейчас бы все равно пришлось на него вернуться. Голова кружилась, поверхность ходила ходуном, угрожая разойтись на отдельные доски. Но вот пол вздыбился в последний раз, и тварь захрипела, получив очередной удар распятием в горло.
Священник преобразился опять. Тщательно вытер тряпицей распятие. Беззвучно помолился, опустившись на колени в стороне. И вернулся к разглядывающим поверженное чудовище бойцам с таинственной улыбкой умудренного жизненным опытом доброго дядюшки.
Ах ты, черт.
- Всем внимание, - прокричал я. - Образуем кольцо вокруг твари и расходимся, обыскиваем остров. Ищем тщательно, где-то неподалеку, должен быть сын Терентия. Скорее всего, он еще жив. Как только найдете — зовите.
Меня бойцы могли и ослушаться. Многие из них не имели представления о том, кто я такой. Но пятерка Егора уже рассыпалась в круг, а остальным не оставил выбора Никита.
- Вы слышали его, все…
- Он там, - ткнул рукой в сторону моста Петр. - Он, правда, еще жив?
Я отметил для себя, что кое-что тварь успела интерпретировать идеально — голоса были совершенно неотличимы.
- Скорее всего, - кивнул я, нисколько не кривя душой. - У вас с братом голоса похожи?
- Мы шутили, что если спрятать одного из нас за углом, то по голосу ни за что не отличить, кого именно спрятали.
- Не переживай, - потрепал я взъерошенную шевелюру мальчишки, - еще пошутите.
Никита уже перенаправил поиски ближе к мосту, и мы двинулись в том же направлении. Когда раздался крик о том, что парня нашли, Петр рванул вперед со всех ног, и мне ничего не оставалось, как бежать вслед за ним.
Братья были действительно очень похожи. Разве что обнаруженный под мостом Семен, отличался изрядной бледностью. Словно смерть уже внесла его в свои списки. Ну, уж нет.
- Пощечину! - скомандовал я Гавриле.
Сорвал с пояса флягу, зубами вырвал пробку и приложил горлышко к едва подрагивающим губам.
- Еще!
После второй оплеухи глаза паренька открылись, и он попытался закрыться, от нависающего над ним старосты, руками.
- Не боись, старик ребенка не обидит, - обиженно проворчал Гаврила.
Я ткнул мальчишке горлышком фляги в губы и потребовал:
- Пей! Это поможет.
На тощей шее несколько раз дернулся острый кадык и по лицу ребенка разлился долгожданный румянец. Петр, который держал голову брата на коленях, разрыдался.
- Я ударил его кинжалом, когда он на Сёму набросился. Много раз. Но ему было все равно, - повторял он словно в бреду.
- Обычное оружие почти не причиняет им вреда, - постарался успокоить я мальчика. - Ты очень храбрый юноша и с твоим братом все будет в полном порядке.
Во фляге оставалось всего несколько глотков, и я заткнул ее пробкой. Уже тогда, когда староста рассказывал историю своего спасения Савелием, я принял решение, что обязательно постараюсь помочь ему с рукой.
Как объяснял Прохор, тварь берет пробу материи, форму которой принимает, для чего царапает или кусает свою жертву. Не смертельно, но достаточно глубоко для того, чтобы в организм проник яд. В случае же, если на жертву нападает «чистый» перевертыш, еще не прошедший ни одной метаморфозы, то он обволакивает ее полностью собственной плотью, словно коконом и впитывает необходимую информацию, пребывая в таком состоянии до самого конца метаморфозы. Но оба перевертыша, которые мне повстречались уже, проходили этап первичного обращения. И оба превращались в тварей, вид которых не вызывает даже мимолетных намеков на слабость. Признаться, я ума не мог приложить, как перевертыши с ними справлялись. Разве что когтистые чудовища шли на обращение добровольно. И это наводило меня на очень мрачные мысли. Но их предстояло еще основательно обдумать и проверить прежде, чем обрывки подозрений обретут форму чего-то более ясного, способного на прорисовку полной картины.
Токсины, которые входят в состав яда перевертышей, вводят жертву в состояние, напоминающее летаргический сон. К сожалению, этот сон пострадавший не способен прервать без посторонней помощи.
По-видимому, напавший на старосту перевертыш изначально планировал обратиться в него, но в процессе понял, что за приз ему достался и отказался от этой затеи. Старик постоянно был на виду у всей деревни и погрешности во время метаморфозы обязательно будут заметны. Тварь выбрала Савелия, который до катаклизма трудился «неписем» в охотничьем домике и раздавал задания на промысел дичи. С обретением собственной воли Савелий еще не успел определиться, чем заниматься в дальнейшем. И перевертыш сделал этот выбор за него. Но яд, который попал в руку старосты вместе с когтями твари, так в ней и остался, мумифицируя мышцы.
- Гаврила, - подмигнул я старосте, - а ты с рукой пытался что-нибудь делать?
- А то, как же. Знахарка мудрила — мудрила, да ни черта не вымудрила, - вздохнул старик.
- Своди меня к ней, кажется, я могу с этим помочь.
Староста посмотрел на меня долгим и пронзительным взглядом. По-видимому, взвешивал, стоит ли доверять словам, столь мало знакомого человека, как я. Надо ли возрождать угасшую надежду на исцеление? В итоге вера в чудо победила, и он сдержанно кивнул.
- Свожу, здесь закончим и сразу пойдем.
Я не стал возражать. Ведь кому, как ни мне, известно, что такое вера в чудо, как она хрупка, и насколько свирепа по сравнению с ней надежда. Моя не покидала меня даже после того, как со мной распрощалось тело. Я по-прежнему хотел быть лишь с той единственной, частица которой досталась крохотному непоседливому рыжику. Желал этого не меньше, чем прежде, даже понимая, что это уже не возможно. Так, а где моя дочь?
Крик, прозвучавший, словно по заказу, заставил меня подпрыгнуть на месте.
- Па-а-а-па!
Вскочив на ноги, я бросился к мосту, с которого, как показалось, она кричала. Но опоздал. Егора и нескольких его бойцов у самого моста сдерживали копьями десяток воинов, которых я встречал на въезде в деревню. Тогда они были вооружены длинными луками и мечами и охотились на одичавших «неписей», сбившихся в разбойную ватагу и грабивших караваны. Сейчас же их руки крепко сжимали древки длинных копий и направляли оружие в сторону моих подопечных. Чуть дальше, у самого подъема на мост, что-то разъяренно втолковывал понурившемуся княжичу Никита. Рядом застыли двое княжеских телохранителей и почему-то внимательно смотрели на меня. Обратив внимание в сторону противоположного берега, я заметил минующего мост верхового. Судя по поднявшемуся на той стороне облаку пыли, всадник был не единственным.
Еще раз, взглянув на княжича, я понял, что произошло. Но, как не силился, так и не смог осознать почему.
#фэнтези #литрпг #приключения
Первая глава:
Не время для смерти (1. Утро добрым не бывает)
Предыдущая глава:
Не время для смерти (32. Когда все идёт не по плану)
Следующая глава:
Не время для смерти (34. Зачем?)