— Взгляни на него, — женщина с яркими зелёными глазами склонилась над кроваткой. Малыш улыбался, разглядывая даму, тянул к детскому пухлому лицу большой палец ноги, так и норовил сунуть его в рот.
— Такой милый ребёнок! — захлопала в ладоши старушка в голубом комбинезоне, подошедшая к младенцу. Господин с густыми усами в коричневом костюме, опираясь на трость, тоже приблизился к малышу. Его мать хлопотала около стола с напитками и закусками для гостей.
— Ребёнок, как ребёнок, — мужчина с усами пожимая плечами. Семейная пара молодых людей нагнулась над младенцем, охая и ахая.
— Кир, а твоя новенькая-то, смотрю, последняя модель? — спросил, не скрывая усмешки, старик в коричневом костюме.
Молодой человек, названный Киром, обернулся в недоумении.
— Самая лучшая, господин… э-э, простите мы знакомы?
— Нет. Я Кирилл, здесь ненадолго, приехал издалека, — мужчина склонил голову и, поправляя усы, не пытался скрыть улыбку. — Я отец Кати.
Солнце играло на зелёных листьях искусственных деревьях прекрасного сада. Разноцветные цветы склонили силиконовые головки, а бриллиантовые капельки росы делали цветник свежим, как будто недавно прошёл дождь.
Гости подходили к малышу и восхищались им. Все произносили тёплые слова, поздравляя Женю и Катю с первенцем. Единственным человеком, чувствующим себя в этом обществе не в своей тарелке был Сергей Леонидович Коршиков— отец счастливой матери. Надев, по случаю смотрин, коричневый костюм, мужчина вспомнил, что в последний раз красовался в нём на выпускном вечере старшей дочери Елены. Сидела «тройка» хорошо, и Сергей в ней выглядел подтянутым и помолодевшим. Так говорила его жена, скончавшаяся прошлым летом. Мысли о жене заставили сжаться сердце. Он достал из нагрудного кармана трубку, но спрятал обратно под испепеляющим взглядом младшей дочери, вытаскивая курительный адаптер, не источающий аромат табачного дыма. Определённая доза никотина всё же попадала в кровь, во рту появлялся ненадолго вкус табака. Девайс считался новейшей моделью, но пользовались им в основном пожилые люди не сумевшие отучиться от пагубной привычки.
Катя пригласила гостей к столу. Сергей Леонидович расстегнул пиджак, стараясь выбрать место, где ему не будут докучать разговорчивые жёны-роботы друзей Жени. И как он Катьку на робота ещё не заменил, вдруг подумал Коршиков. Придумали моду — жён в крио-сон, а себе красоток напичканных всякой всячиной покупать. Тараторят эти синтетические бабы так, что глупым курицам становится тоскливо, ворчал про себя старик, ковыряясь вилкой в салате. А еда? Блюдо, без соли, без запаха. Внешне ещё ничего, а есть противно.
— Ты не обижайся на папу, Кир, — шепнула Катя коллеге супруга на ухо. — Отец из деревни, у него старые взгляды на жизнь.
— Я это уже понял, — Кирилл, морщась, ослабил галстук, — хорошо моя Маринка не слышала.
— А она не в крио-сне?
— Пока нет, — ехидно улыбнулся Кир, — я эту модель взял на пробу, так сказать. Сравню, кто лучше. Потом может и заменю.
— Ну, ты и сволочь! — губы Кати растянулись в холодной улыбке. — Все знают, что за андроидами нам не угнаться.
— Однако Женька не торопится менять тебя на куклу.
Катя выдержала недолгую паузу и ответила, сдерживая нарастающий гнев, что данный пункт его увлечений прописан в брачном контракте.
— Крио-сон не помеха, я всё продумала.
— Ты всегда была умной, — проговорил Кирилл, процедив про себя: «И стервой». Бросил взгляд на товарища Женьку, и мужская солидарность выдавила скупую слезинку. Прошло пару секунд. Чёрствая душа менеджера смягчилась, и он приступил к горячему блюду.
Ребёнок, получивший порцию внимания, затих, закрыл сапфировые глазки, разжал кулачки. Сергей Леонидович проголодавшись, доел горячее блюдо, казавшееся ему странным на вкус, и решил прогуляться в саду. Он размышлял, как изменилось всё в городе — ничего настоящего не осталось. Кругом искусственная жизнь: растения, люди, дети, животные, птицы. Старик покосился в сторону кроватки маленького Ника. Да и имя дали иностранное какое-то, буркнул он про себя. Никита и Никита, но все звали мальчика не иначе, как Ник.
Вернулся к младенцу, над которым качала ветвями искусственная верба. Склонился над кроваткой, видя, что ребёнок лежит смирно и даже не шевелится, удивлялся, как он так быстро заснул. Коснулся узловатым пальцем макушки мальчика и почувствовал, как под ладонью завибрировало. Коршиков отдёрнул руку от малыша, а тот раскрыл голубые глаза, искусственно улыбнулся и за агукал. Ничем не отличить от живого младенца, прошептал про себя несостоявшийся дедушка, поражаясь, неужели Катя не могла родить своего собственного ребёнка — плоть от плоти.
Оглянулся на стол и гостей. Люди ели молча, держа в одной руке вилку, в другой гаджет. Друг на друга даже не смотрели, пялясь в чёрные экраны смартфонов. Выглядело это так, словно общение и не входило в их планы и ели они, глядя в эти блестящие экраны, одинаково поедая одни и те же блюда. Вспомнилось Сергею Леонидовичу, что когда-то он видел подобное. Лет двадцать назад, работая в клинике, где принимали людей с синдромом Горского. Профессор открыл закономерность выявления побочных эффектов после приёма одного препарата — люди стали вдруг напоминать машины, умели отключаться, мало общались друг с другом. Короткие вспышки человечности появлялись на десять — пятнадцать минут, сменяясь обычным состоянием больного, отрешающегося от реальности, замыкающегося полностью на виртуальном устройстве и своём внутреннем мире. Главное для человека с синдромом Горского иметь под рукой гаджет. Они могли часами не принимать пищу, не спать, не реагировать на внешние раздражители.
Сергей Леонидович поёжился. Глянул на ребёнка синтетика и быстрым шагом направился к дочери.
— Я, наверное, поеду домой, милая, — проговорил он, глядя на неё. Не отрываясь от экрана смартфона, Катя кивнула. — Удивительно, а я посчитал, что Ник и в самом деле живой ребёнок.
— Ага, — снова кивнула Катя.
— Скажи, разве он умеет расти, что в нём такого ценного, что ты отказалась от счастья стать матерью?
— Такси вызвала, — ответила Катя, пропуская вопрос отца мимо ушей.
— Я хочу поговорить с тобой, дочка.
— Когда возраст Ника подойдёт к этапу завершения, мы приобретём более взрослую по своим параметрам модель.
Коршиков смотрел на Катю, не понимая, почему её ответы запоздалые. Кто знает, может она сама машина, может быть тут все роботы и он один настоящий, живой человек с чувствами, страхами, желаниями.
— Понимаю, тебе не до меня, но так ведь жить нельзя, — горько выдохнул Сергей Леонидович.
— Я сейчас не могу. Для разговора можешь выбрать удобное время, запишись заранее, я очень занята. К тебе на планшет придёт время и дата разговора. — Катя оторвала лицо от чёрного экрана смартфона и деланно улыбнулась. — Мне пришло оповещение. Такси ждёт тебя.
Коршикову хотелось обнять её, но между отцом и дочерью снова выросла невидимая стена. Катя вернулась к гаджету. Сергей Леонидович глянул в сторону кроватки — Ник так и лежал неподвижно, не подавая признаков жизни. И вправду, размышлял он, у робота нет души, нет жизни, это просто кукла для взрослых игр.
Он развернулся на каблуках и медленной походкой двинулся в сторону выхода. За оградой ждало такси-автопилот. Коршиков обернулся на красивый богатый дом Кати и Жени и с болью в душе вздохнул. Прочитал название — улица Жёлтых пальм и открыл дверцу такси.
Уезжая домой, он понимал, что чужой в большом городе. Здесь обычному человеку делать нечего, рассуждал Сергей Леонидович. Технический прогресс говорил он дочерям, влез в ваш дом и непонятно для кого вы живёте, для себя или для искусственного интеллекта управляющего вашей жизнью. Никто Сергея Леонидовича.
***
— Мама, а почему я другой? — спросил как-то восьмилетний Вик.
Женщина вздохнула, глядя на часы, потом посмотрела на сына и улыбнулась.
— Потому что ты человек, сынок.
— А как же другие?
— Они почти, как дети, — произнесла мама. — Ты играешь с ними в игры, они рассказывают тебе о своих заботах, они также умеют мыслить, но, не думаю, что научились мечтать. Это и отличает людей от роботов.
Виктор высунул кончик языка, рисуя цветными карандашами старинный замок и рыцаря. Спрашивал, как получается у него. Елена погладила сына по рыжим волосам и, кивая, ответила, что у него выходит отлично. Она не раз задумывалась, что вокруг всё меньше остаётся настоящих людей. Человечество превратило брак, деторождение в какую-то насмешку над настоящими ценностями. Даже живых питомцев почти не осталось в семьях. Зачем думать о том, чтобы покормить кошку или собаку, а если придётся уехать на отдых, надо найти того, кто будет заботиться о них. Это расходы, это лишние хлопоты. Учёные научились создавать любых животных, они не отличались от настоящих, их можно в любой момент выключить, чтобы те не досаждали лаем, скрежетом маленьких зубок, мяуканьем.
Оповещение советника «Умного дома» заставило вздрогнуть Лену. Браслет на руке мигнул красным светом. Пора идти за покупками. День распланирован до мелочей. Иногда женщину это раздражало и хотелось решать самой куда отправиться или просто в выходной день не выходить из дома и ничего не делать.
— У вас закончилось обезжиренное молоко. Пора приобрести его. Ваш хлеб не приемлем для употребления. — Холодный голос машины-советника мешал размышлять, мешал наблюдать за тем, как Вик рисует.
— Хорошо, — ответила женщина, глядя на сына, думая, как у него здорово получается.
— Вам необходимо добраться до ближайшего магазина. Ваш ежедневный шагомер показал за сегодня минимальное количество шагов, — продолжал советник, — употреблённые калории не израсходованы с учётом ваших данных.
— Ну, хорошо-хорошо, — терпеливо ответила Лена. — Я хочу посмотреть рисунок Вика, когда он закончит.
— Чрезмерная опека над Виктором негативно повлияет на его способность к самостоятельной адаптации в социуме, — настойчиво проговорил голос.
Захотелось выключить бездушную машину, а лучше разбить её на части. Лена поднялась с кресла, окинула себя взглядом у большого зеркала, видя усталость в глазах. Ей хотелось одного, чтобы советник заткнулся навсегда. Она вспомнила, случившийся сбой системы в прошлом году, когда неделю машины не контролировали жизнь их семьи. Целые семь дней! «Кто мы, рабы машин?» — пронеслось в мыслях женщины. «Раньше они были нашими помощники, советниками, а теперь закон обязывает выполнять каждому человеку программу, установленную для семьи, дома. Как мы докатились до такой жизни? — спрашивала она себя, — самостоятельные решения, где вы, свободное время, когда можно пойти куда захочется».
Она вздохнула, поправляя причёску, и вышла из дома, слыша, как за спиной запищали датчики. Дверь закрылась. У выхода из дома остановилась машина Дениса. Лена обрадовалась, что он приехал раньше с работы. Он открывал багажник, вытаскивая оттуда большие коробки.
— Ой, что это у тебя? — с любопытством спросила женщина. Денис высокий черноволосый мужчина, только сегодня немного бледный, уставший, наверное, предположила Лена.
— Есть кое-что, — тихо ответил муж, зачем-то оглядываясь по сторонам. — Ты в магазин?
— Ага.
— Придёшь, увидишь.
— Странно. Это точно сюрприз? — Лена не знала радоваться ей или беспокоиться.
— Не могу сейчас говорить, — заговорщически улыбнулся Денис. — Советник не поймёт.
Лена не стала больше расспрашивать его, тем более на браслете снова завибрировал настойчивый сигнал. «Чёртова машина, — проговорила про себя женщина и двинулась по узкому тротуару в сторону магазина, — не минуты покоя».
Он вымощен разноцветной плиткой. Тут и там красивые клумбы, где цветам не страшны солнце, засуха или проливные дожди. Тут нет места сорнякам, вредителям, здесь всё стерильно. Вылизанные улицы города, белые дома с сияющими стёклами в окнах, машины автопилоты. В расщелине между тротуаром и бордюром, Лена заметил пробившийся росток дикого одуванчика. Его жёлтая пушистая головка кивала на ветру. «Сколько тебе осталось, малыш? — спросила цветок женщина. — Для чего мы так живём?» — теперь задала вопрос себя Лена. Зная, что вслух никогда не выскажет этой мысли. Штрафы платить не хотелось никому.
По дороге домой она не увидела одуванчика, от него не осталось и следа. Всё, что нарушает идеальный порядок должно быть уничтожено и бездушная машина садовник вырвала его с корнем, обильно залив в трещину пестицида.
Она вдруг вспомнила о приобретении мужа и ускорила шаг, не терпелось скорее увидеть, что принёс Денис. Вошла в дом и застыла, войдя в гостиную. Взгляд Лены скользнул по лицу супруга, сына и остановился на троице, сидевшей на диване, смотрящей вечернее шоу по телевизору и уплетающей бутерброды.
Денис приложил указательный палец к губам и мотнул головой в сторону чемодана, стоявшего у выходной двери. Жестом показал, чтобы жена выходила наружу, как и сын, который с лукавой улыбкой смотрел на отца.
Машина мчалась в сторону границы города. Лена молчала, а Вик болтал без устали и никто не пожалел, что он не андроид и его не выключишь щелчком кнопки.
— Мы можем поговорить, — отозвался Денис. — Я отключил советник автомобиля.
— Но так нельзя, — запротестовала Лена, — помнишь, какие они начисляют штрафы.
— Всё нормально. Твой папа постарался. Приезжал к Катьке на смотрины Ника, позвал нас к себе в деревню, говорит, что так жить нельзя.
— Конечно нельзя. Я уже не узнаю старых подруг, каждый раз думаю, роботы они или всё те же девчонки, которых я знала столько лет. Ещё эта путаница с детьми синтетиками, вчера ему исполнился год, а через месяц они покупают модель трёхлетнего ребёнка. Это же с ума можно сойти!
— Вик, главное, не проболтайся.
Мальчик кивнул.
— Для всех мы не уезжали из дома, будем ходить на работу, а ты в школу.
— Разве одноклассники не заметят, что вместо меня придёт синтетик? — вдруг спросил мальчик.
— Не заметят. — Отец вытащил из потёртой пачки сигарету и, опустив стекло жадно закурил. — В вашем классе не осталось ни одного человека. Да и Мария Ивановна робот шестой модели уже второй год, хотя и требует обновления. — Он хохотнул, выпуская в окно струйку табачного дыма, добавляя к сказанному, что ничто не заменит вкус настоящих сигарет.
Вик пожал плечами, вытаскивая из рюкзака планшет. Лена рассматривала его новые рисунки и в душе теплилась надежда, что в гостях у деда они отдохнут от вылизанного, стерильного города, от улыбающихся андроидов и рекомендаций советника.
***
Ник рисовал на запотевшем стекле. Водил пальцем, туда-сюда, размышлял о точности математической формулы, рассказанной учителем. Мальчику двенадцать лет, русые волосы аккуратно зачёсаны назад, а лицо чистое и светлое. Он считал капельки воды, сбегающие по запотевшему стеклу, искал в их хаотичных движениях определённый смысл. «Вчера я был тем же ребёнком, — рассуждал Никита, которого мама с папой чаще всего звали Ник, — странно, что родители вдруг изменились. У папы появилась вертикальная морщинка на лбу, а у мамы складочки от крыльев носа, летящие к уголкам губ. Почему так? Ведь вчера я не замечал этого». В голове Ника вдруг возникло много вопросов.
— Он ещё не знает? — тихо спросил Женя. Катя покачала головой и молча уставилась в стену.
— Почему мы не завели настоящего ребёнка, мы же могли иметь детей.
— Ты не захотела. Помнишь? — с усмешкой ответил Женя. — Говорила, я не хочу портить фигуру, это уже не модно, я и так пожертвовала свои яйцеклетки банку.
— Помню. Теперь жалею.
Катя внезапно потянулась к Жене, сжимая его ладонь пальцами. В её глазах скользнул страх, а губы тихо прошептали, что она не знает, что делать дальше.
— Нику было пять лет. И всё это время я привыкла, что он не меняется. Теперь, когда программа решила заменить старую модель ребёнка, пришла модификация двенадцатилетнего мальчика. С приобретения первого Ника уже двенадцать лет пронеслось, а мы и не замечали этого. Он кажется таким же, только внезапно выросшим. Он любит нас, ходит в школу и делает уроки. Я начинаю бояться думать о том, что вычислит программа, советник дома в следующий раз. Что если следующие пять лет мы будем жить рядом с роботом, остающимся двенадцатилетним ребёнком. Нет, он не ребёнок и я начинаю путаться. Боюсь, что мой разум не выдержит.
— Как же живут другие, Кать?
— Люди привыкли скрывать истинные мысли, всё, что у них на душе, чтобы не попасть под штрафы. Ты же сам понимаешь.
Женя вдруг вспомнил о сестре Кати Елене и об их неожиданном и странном бегстве. Оставили вместо себя семью роботов и скрылись в неизвестном направлении.
— Разве так можно? — спросил он жену. — Возможно, у них набралось много штрафов, и они вообще в тюрьме.
— Не пори чушь! — огрызнулась Катя. — Ленка бы дала о себе знать. Тут произошло что-то другое.
Женя, кивая, усмехнулся, скрестил руки на груди, и повернулся на звук открывающейся двери. В гостиную вошёл Ник. Слишком высокий мальчик для своего возраста и оттого выглядевший нескладным.
Он сказал, что уроки сделаны, и неплохо бы поужинать. Катя кивнула. Женя заметил, как быстро изменилось её лицо — то на нём плясало отчаяние, теперь же появился блеск в глазах и улыбка матери, которая любила своего сына. Ничего что он синтетическая модель последнего поколения. Она обняла Ника и ласково потрепала по плечу, размышляя, что лучше ему ни о чём не знать. Когда андроид не ведает о своём происхождении и считает себя человеком, он более тёплый. «Ничего привыкну, — говорила себе Катя, — то, что он вырос на семь лет за сутки, скоро не будет беспокоить нас. Но куда же делать Ленка»?
***
— Дедушка, а почему люди перестали жить так, как ты, как мы сейчас? — спросил двенадцатилетний Вик, насаживая червя на крючок. — Здесь интереснее, чем в городе, и я понимаю, отчего родители не хотят возвращаться туда.
— Даже если бы и захотели, им нельзя уходить отсюда, — вздохнул Сергей Леонидович, потирая небритый подбородок. — Поздно. В Умном доме неуместно заменить всех роботами, как это сделал твой папа.
— Но роботы ходят на работу, выполняют то, что раньше делали мы, платят налоги, как рабочие. Да они всё делают, как люди! — воскликнул мальчишка.
— Так, да не так. Система советника устроена под человека, который не может быть идеальным. Если все оставят вместо себя роботов и разбредутся по деревням и посёлкам Умные города изживут себя. Поэтому будь уверен, вас ищут.
Виктор, махнул рукой, тряхнул рыжей шевелюрой и ответил, что никто не найдёт их и всё будет хорошо. Дедушка очень надеялся на это, но «махнуть рукой» может человек, но не система с искусственным интеллектом. К Сергею Леонидовичу вдруг пришла мысль, что стоит его дочери с мужем и сыном вернуться в город, система накажет их. Вопрос только как она поступит? Что на уме у этой холодной расчётливой машины, действующей во имя общечеловеческого блага.
— Дедушка, ты стал совсем седым, — тихо проговорил Вик, касаясь пальцами волос старика. — Что если твоё сознание перенести в модель синтетика, это же продлит тебе жизнь.
Сергей Леонидович чуть удочку не выронил из рук, схватил внука за запястье, нащупывая пульс и вздыхая, сказал, что грешным делом подумал, не заслала ли система сюда робота-лазутчика. Внук вздохнул, а дедушка ответил ему, что тот слишком плохо понимает человеческую природу.
— Вечная жизнь хороша для чего-то прекрасного, для истории, памяти, любви. Человечество, как и машины не лучшее, что есть на планете Земля, чтобы стать бессмертным.
***
Кирилл ласково смотрел на повзрослевшую дочь, удивлялся, что шестнадцать лет назад ещё всерьёз думал завести ребёнка-андроида. В то время это было модно. Многие тогда с гордостью демонстрировали искусственных чад, говоря, да они почти как дети. Вспомнил споры, насмешки и тот, день, когда пришёл на смотрины Никиты. Удивлялся, как Кате и Жене удавалось скрывать от сына-андроида, что тот не человек, а всего лишь порождение искусственного разума и системы Умного города. Правда синтетическая жена его вполне устраивала, теперь уже последняя модель могла даже спорить с ним и обижаться, плакать и повышать голос. Она умела радоваться подаркам, как настоящая женщина. Кирилла такое положение дел устраивало. Возможно, потому что он не встретил настоящую любовь, свою вторую половинку, иногда размышлял он. Первая жена осознанно отправилась в крио-сон, разочаровавшись в жизни. Так сказано в её последней воле. Кирилл вдруг вспомнил о семье Лены и Дениса, сбежавших в никуда и втайне завидовал им. Они сумели сохранить главное — право выбора.
— Папа, ты так тихо сидишь тут, — голос Даши заставил Кирилла вздрогнуть.
— Задумался, милая.
— Я смотрю, ты устал, а мама ещё из салона не вернулась?
— Что-ты, — улыбаясь, Кирилл глянул на часы, — ещё час как минимум.
— Я хочу познакомить тебя со своим парнем, с волнением в голосе сказала Даша. — Сердце мужчины почему-то ёкнуло. — Я тебе много говорила о нём, мы учимся в одном классе, и он в нашей школе недавно.
Отец поднял глаза на входящего в гостиную высокого парня с короткими светлыми волосами. Тот, улыбаясь, протянул Кириллу руку для рукопожатия и представился Никитой.
— Родители, правда, часто называют меня Ник, но нам с Дашей больше нравится Никита.
— Так неожиданно, — проговорил Кирилл. — Может чаю… Или кофе.
Он изучающе рассматривал парня, слыша, как дочка начала говорить, что пусть папа не беспокоиться, Никита не андроид, он настоящий. Закончила словами, что чай она сделает сама и если папа хочет, то может посидеть с ними и попробовать вишнёвый пирог.
— Никита сам испёк, представляешь!
Кирилл хотел ответить, но вдруг в лице юноши что-то ему показалось знакомым. Это он, тот самый мальчик, о котором он только что думал. Как спросить кто его родители? Зачем они лгут ему до сих пор? Что если это тот самый Ник с улицы Жёлтых пальм.
— Здорово. — Вместо вопросов улыбка озарила бледное лицо Кирилла. — С удовольствием попробую.
Он смотрел на детей, видя, как они то и дело касались пальцами ладоней друг друга, как глядели в глаза, говорили. Нет, рассуждал отец, синтетики не умеют любить так искренне и наверняка я ошибся. Никакой это не Ник с улицы Жёлтых пальм с северо-западного района Умного города.
Пирог — пальчики оближешь. Кирилл даже съел второй кусок, на браслете навязчиво запищал голос советника, а на экране вспыхнули цифры оповещающие о лишних калориях.
— Увлёкся что-то, — покачал головой Кирилл, гладя плоский живот. — Теперь придётся на беговую дорожку, а то штраф.
— Зато ты у меня такой подтянутый, спортивный. — В голосе дочери отец услышал гордость. Вдруг подумал, что если избранник дочери окажется не человеком, но если будет любить её, заботиться о ней. Что в этом плохого? Скоро, говорят, не нужно будет менять роботов на разные возрасты. С этой проблемой справится система, подготовившая новый образец взрослеющего ребёнка и стареющего взрослого. Цены пока кусаются, но рано или поздно все они станут почти как люди. «Зачем тогда мы нужны здесь? Что важного в человеке с его комплексами, эмоциями, желаниями и страхами»?
***
— Никита! — крикнула Даша глядя на крышу. — Никита не надо!!!
Проливной дождь бил в лицо, смеялся над маленькой букашкой под именем человек. Его имя уже не звучало гордо. Шестнадцатилетний парень стоял на крыше школы, и правда хлёстким ударом в челюсть сломала его.
— Не может быть. — Даша вспомнила его слова. Бледное лицо и растрёпанные волосы, прежде всегда аккуратно зачёсанные на пробор. — Я не поверил сначала.
— Что случилось, Никита? — Даша испуганно смотрела в сапфировые глаза юноши. — На тебе лица нет.
Он опустился на пол, поджимая к животу ноги, закатил рукав рубашки, показывая рану на руке, говоря, что решил проверить сам.
— Мама обо всём мне рассказала. Я думал, она сошла с ума, уже столько лет она не выходит из своей комнаты, говорит со стенами. Поэтому я не поверил её словам.
— Никита, что она сказала тебе? — Голос Даши сорвался, и она всхлипнула.
Вместо ответа парень отодвинул лоскут кожи, показывая искусственные сосуды, кости, датчики и микросхемы, вплетённые в его синтетическую плоть.
— Я считал себя человеком. Понимаешь?! — Это «понимаешь» наполненное отчаянием словно пощёчина. Даша, вздрогнув, выронила его руку из ладони и прошептала, что она всё равно его любит.
— Мне нет разницы, человек ты или андроид, Никита. Ты же знаешь…
— Но для меня эта разница есть! — крикнул он, вскакивая на ноги. — Я считал андроидов бездушными тварями, я всегда ненавидел их, потому что они забрали у нас место в этом мире, забрали будущее. И что теперь? — он рассмеялся, разводя в стороны руки. Из раны на предплечье капала красная жидкость, почти, как кровь. — Кто это выдумал? Для чего?! Замещать живое существо на машину?!!
Его голос сорвался до крика.
— Я живой! Я настоящий!
Никита растолкал собравшихся одноклассников и бросился по школьному коридору прочь. Школьники с недоумением смотрели ему вслед, кто-то пытался остановить его. Девушка непонимающе покачала головой, ведь на самом деле она полюбила Никиту и в её словах о чувствах только искренность и желание никогда не расставаться.
Кто-то крикнул, что Ник с крыши сейчас бросится, кто-то побежал к пожарной лестнице, кто вызвал полицейских дронов, а Даша и другие ребята кинулись в школьный двор. Гроза словно выгоняла зрителей страшного спектакля. Вспышка молнии осветила длинный и тощий силуэт на крыше. Ветер трепал пиджак школьной формы ученика старшей школы. Даша умоляла его не делать этого, она боялась, что Ник совершит роковую ошибку.
Девочки столпились вокруг неё, и не различишь теперь, где тут люди, а где машины. Они все смотрели с одинаковой болью в сторону крыши, где отчаявшийся подросток с искусственным телом и разумом не подумал, что у него всё же имелось что-то отличающее его от холодного синтетика — душа человека. Откуда она взялась у него? Разве такое возможно? Или это произошло, потому что он верил словам родителей, лгавшим ему о его происхождении.
Он сделал шаг в пустоту, поднимая волну из крика, визга, падая, раскинув руки на глазах школьников. Учителя смотрели на полёт Ника сквозь большие окна школы. Старые модели качали головами, новые подсчитывали насколько упадёт рейтинг старшей школы Умного города и лишь единственный человек – учитель Алексей Иванович сжался, будто это его сын падал вместе с каплями дождя к чёрному асфальту и беззвучно заплакал.
***
— Ты слышал о происшествии в старшей школе Умного города? — спросил шестнадцатилетний Вик отца, в голосе у него бурлили эмоции, а на лице вспыхнул румянец. — Надо же такому случиться. Синтетик считал, что он человек и, узнав правду, покончил с жизнью.
— Прекрати, Виктор, собирать сплетни, — укоризненно ответил Сергей Леонидович. — В этом городе со всем людьми что-то не так.
— Папа, я читала статью, — вступила в разговор Лена. — Это тот самый мальчик, сын Кати и Жени.
Старик вскинул брови. На мгновение в его глазах вспыхнуло негодование, сменившееся болью. Ненастоящий внук, которого старик не видел с того раза.
— А я прочитал сегодня, что с тем синтетиком всё в порядке, — отозвался Денис. — Их тела достаточно устойчивы к подобным травмам. Парня отремонтировали, вернули в семью, школе, правда, пришлось оплатить «перепрошивку».
— И разве тебе его ни капельки не жалко? — почему-то спросил отца Вик.
Их взгляды встретились, и отец ответил, что не испытывал никогда жалости к машинам.
***
— Скажи, мы, правда, будем вместе?
— Конечно, милая Даша, конечно.
— И ничего, что я человек, ты всё равно будешь любить меня?
— А ничего, что я синтетик?
Юноша обнял девушку и поцеловал. Губы Ника нежные мягкие. «Плевать, что ты андроид, — пронеслось в мыслях Даши, — важно не то, что снаружи, из какого ты теста, главное — оставаться в душе человеком».
— Мы были почти как дети, — улыбнулся Никита. — И у меня есть настоящая семья.
— Брось. Мы люди, почти как роботы, — ответила Даша, — если посчитать, сколько у меня имплантатов.
— Во всяком случае, твоё сознание всегда можно перенести в искусственное тело.
— Пока не хочется, — поморщилась Даша.
— Но всё возможно, — ответил Ник.
Понравился рассказ, ставь пальцы вверх и подписывайся на канал! Нравятся рассказы о будущем и андроидах, переходи по ссылкам.
Буктрейлер к рассказу Почти как дети, Неудачник, Линии жизни или Они тоже когда-то были роботами, Механический век, Изоляция, Он робот, Машина для завтраков, Металлический рай