Вадим познакомился с Надей в кафе. Зашёл после работы поужинать, а тут она. Подносит поднос с тарелками, а глаза в пол. Красивая и скромная. «На таких женятся» - подумал он.
Ухаживал красиво. Встречал после работы, дарил цветы, приглашал в рестораны, театр, кино. Надя сдержанно благодарила Вадима, лишнего не позволяла. Когда приходила домой, где было грустно от бедности и шумно от большого количества народу, мать говорила ей:
- Ты посмотри, как тебе повезло! Хватай его скорее, хоть жить будешь, как человек. Не как мы живём!
- Мам, я Лёньку люблю! – возражала Надя.
- Что твой Лёнька? Лёнька! Уголовник, босота. Ты погляди, одна машина чего стоит у мужика. А влюблён как…
- Да откуда ты знаешь – как?
Но Вадик был влюблён. И женился, даже узнав, что у Нади семеро по лавкам – мать на инвалидности со спиной, отец без работы, и пятеро братьев и сестёр, половина из которых ещё школу не закончила. Он и правда потерял голову. Друг Мишка, с которым Вадик познакомил Надю, сказал:
- В тихом омуте… ну, ты сам знаешь.
Чуть не поссорились – так Вадик был ослеплён любовью.
После свадьбы Вадик решал многочисленные проблемы в Надиной семье: матери купили качественный корсет для спины и оплатили лечение в дорогом мед. центре. Отца Нади он взял к себе на фирму охранником. Тесть пользовался родственными связями по полной: больше спал под мухой на посту, чем работал. Ещё Вадим каждый месяц давал тёще сумму на хозяйство с учётом нужд несовершеннолетних детей. Надя была всё так же сдержанно скромна в своей признательности:
- Спасибо тебе, любимый. – говорила она, обнимая мужа.
А сердце молчало. Не отзывалось на эти объятия. То ли дело с Лёнькой… скучала она ужасно. Иногда Вадик спрашивал:
- Надюша, у тебя всё в порядке? Ты грустная как будто…
- Что ты, милый. Всё прекрасно. Просто задумалась.
- О чём?
- О том, как много ты для меня делаешь. Для нас.
- О чём ты говоришь? Твоя семья и моя тоже.
Лёнька появился внезапно. Надя днём вышла в магазин, прошла через арку, и оказалась схваченной в крепкие объятия.
- Ну, привет, красотуля. Как же я соскучился! Поцелуй меня скорей.
Надя хотела ударить его, оттолкнуть. Сказать, что она замужем. Сказать, что больше не любит Лёньку. Но сердце… проклятое сердце.
Она вернулась не поздно. Всеми силами пытаясь подавить внутри себя эйфорию от времени проведённого с любимым. Что же делать? Как быть? Она почему-то так любила своего уголовника, что кроме стука собственного сердца рядом с ним ничего и не слышала. Ни того, как Лёнька радовался Надиному удачному замужеству. Ни того, как строил планы вытянуть побольше денег из Вадика. Надя впервые за год была счастлива. Ей не хотелось плохо поступать с Вадиком. Но Лёнька что-то там говорил про то, что пока так надо.
- Терпи, красотуля. Думаешь, мне легко тебя отпускать к нему? Да у меня всё внутри горит от ревности. Но так надо. Потом зато заживём по-человечески, копейки считать не будем.
Вадик ждал в кухне с каменным лицом:
- Где ты была? – недобро спросил он.
- А… я… в магазине.
- И что купила?
Вот курица! Она купить-то ничего не купила! Всё позабыла, как только Лёнька обнял её.
- Так, с этим понятно – ничего. К кому ты села в машину в три часа дня. Вот, у меня даже номер есть.
- Откуда? – страшно побледнела Надя.
- Соседка у нас, тётя Света. Бдительная и внимательная. Говорит, обнимал он тебя – и телевизора не надо. Испанская страсть!
- Дура старая.
Надя закусила губу. А потом рассказала правду. Вместе с признанием из неё полились слёзы. Градом. Сидела в кухне, рыдала, и говорила, говорила, говорила…
- Я оставлю тебе квартиру. Надо же будет тебе где-то жить.
- Что? – очнулась Надя от своих излияний.
Оказывается, Вадик что-то говорил тоже.
- Разводимся, Надя. Квартира твоя. Так меня мама воспитала. Неправильно, наверное. А ты свою обрадуй, что баксопровод с сегодняшнего дня перекрыт.
Он собрал свои вещи и уехал. Надя кинулась звонить Лёне. Любимый был не слишком доволен, что упустили кошелёк, но и хата в Москве – тоже неплохой улов.
Тёща позвонила Вадику. Не денег попросить, нет – она понимала, что это глупо. Придётся привыкать жить, как раньше. Она просто попыталась…
- Прости её, сынок! Она дура. Голову он ей заморочил. Прожжённый тип. Уголовник. – тёща умоляла, фоном шумели дети.
Вадику стало жаль эту стареющую женщину. Но своей вины он не чувствовал.
- Раиса Сергеевна, а я-то при чём? Она его любит, этого своего прожжённого.
- Так и сказала? – ахнула тёща. – Васька, Толька, хватит орать! Я себя не слышу!
Слышно было, как громыхнула дверь. Крики ребят стал потише.
- Извини. Орут и орут, никакой управы на них нет. Так о чём мы говорили?
- Раиса Сергеевна, мне некогда.
- А! Надька – дура, не слушай её, что она там про любовь городит. Ну прости! Без тебя пропадёт ведь она. – Раиса чуть не ляпнула «с этим своим», но сдержалась.
- До свидания, Раиса Сергеевна.
Вадик хотел её поблагодарить в кавычках за то, что она знала о любви дочери к этому проходимцу, но скрыла, чтобы получить состоятельного зятя. Так ещё и сейчас совести хватает просить простить Надю. Что за люди? Вадику было тяжело и больно, он скучал по Наде. Нет, если бы она просто изменила… может тогда он даже и простил бы её. Но Надя любила другого. Давно. Любила, и вышла за Вадика из-за денег. Стало трудно дышать, Вадик рванул рубашку и оторвал пуговицу с воротника. Какого чёрта он вообще парится в этом дресс-коде? Это ведь его компания!
У Нади после развода всё покатилось по наклонной с бешенной скоростью. Мать не хотела с ней общаться, обзывала, ругалась. Велела идти к Вадику и валяться в ногах. Но как же Лёнька? Без любви жизнь такая серая. Уж Надя-то теперь точно это знала!
Лёнька вляпался в какие-то неприятности, и квартиру ей пришлось продать – купить поменьше. Так пару раз, пока они не въехали в общагу в подмосковье. Лёня приучил Надю выпивать, и ей понравилось. Сначала шампанское и вино, потом уже стало не до жиру. Поначалу она ещё пыталась работать, потом из-за похмелья стала всё чаще прогуливать, нигде её подолгу не терпели.
Так прошло десять лет. Лёньку посадили за очередное преступление – пока было что продавать, он как-то держался. Надя подумала, что надо брать себя в руки, идти работать на передачки любимому, и вдруг поняла, что любви к Лёньке больше не чувствует. Ушла. Испарилась куда-то. Осталась любовь к бутылке.
Вадик был осторожен в любви. Но последние пару лет, кажется, был счастлив. С Леной они уже пуд соли вместе съели – Вадик поначалу всё проверял её. Ну, вроде нет подвоха. Можно и о новой свадьбе подумать.
Однажды позвонила тёща.
- Привет, Вадим. – голос у неё был какой-то печальный.
- Что такое, Раиса Сергеевна?
- Надя-то наша… умерла. – она всхлипнула и разрыдалась.
Оказалось, Надя заболела. Но лечилась водкой. Всё думала, пройдёт. А когда увезли на скорой, было уже поздно.
- Пневмония. Ты придёшь, Вадим? На похороны придёшь?
Он невежливо отключился от разговора. Просто потому, что испытал шок. Онемение. Заныло где-то в груди. Как же так? Почему? Он что же, любит её до сих пор?
Вадик не пошёл на похороны. Но заехал накануне к бывшей тёще.
- Как вы тут живёте? – спросил он, удивившись тишине в квартире.
- Нормально, вроде. – подала плечами она. – Выросли все. Разлетелись из гнезда. Надюшка вон… совсем далеко улетела. Не вернется больше. Я так виновата, Вадик!
Женщина заплакала.
- В чём?
- Не простила её, что дура она такая. Хорошего мужика обидела. Да ради кого! Так и не общались с ней толком.
- Она и правда пила?
Раиса покивала.
- Ты-то как? Счастлив?
- Я не знаю, Раиса Сергеевна. Без любви можно быть счастливым? Просто с хорошим человеком?
- Можно, сынок. Ещё как можно! Что вы все с этой любовью… видите, куда она заводит? Будь счастлив, Вадик, если человек хороший. Обязательно будь! А потом ведь, знаешь, как говорят? Стерпится – слюбится.
Они неожиданно для себя обнялись. Общее горе объединяет. Вадик его чувствовал, это горе. В квартире, в женщине, которую обнимал. В себе.
- Я не приду на похороны. Но… вот.
Вадик положил на стол толстую пачку денег.
- Хочу помнить Надю той, какой она была тогда.
- Это куда это столько? – спросила тёща, вытирая глаза.
- Это вам, Раиса Сергеевна. И простите меня, что не помогал. Обиделся, как последний дурак, и… семья – это же навсегда. Сейчас я так чувствую.
Тёща снова разрыдалась, а Вадик поехал домой, к Лене. По мере того, как он уезжал от дома, в котором выросла Надя, горе из груди выходило, и появлялась надежда. Одна Надежда умерла, но это не повод горевать вечно. Надо верить в счастье, а как же?
На светофоре на капот сел белый голубь. Вадик вздрогнул. Птица наклонила голову и посмотрела на Вадика. А потом улетела. Далеко.
«Не вернётся больше» - услышал Вадик слова Раисы в голове, и нажал на газ.
А живым жить.
Подписывайтесь на мою группу вконтакте.
Навигация канала - много прозы и стихов
Номер карты 2202 2005 1113 0344 для тех, кто захочет поддержать канал и автора