Дождь моросил с самого утра и очередной сенокосный день был испорчен. Постепенно народ собирался у Смирновых смотреть телевизор. В окно я увидела, как по горушке к дому направляется тётя Нюра Павлова, а за ней шествуют две или три кошки. Когда она вошла, мы дружно поинтересовались, сколько у неё теперь котов.
- Ой, девки, много. - заулыбалась она в ответ.
- Повадилась кошка в яслях у коровы котятиться. Вот я и пришла котяток прибрать, а корова-то, девки, мордой котят и загородила. На миня глаз так серьёзно и вырачила. Видно с кошкой договорились, матка матку-то завсегда поймёт. Жалко котят и ёй видно стало. Ну я и отступилась, всех и оставила. Котята-то худые - листопадники. Но вот, выросли, двух котов взяли, а эти пока при мне. Кошке-то и говорю: "Не носи ты больше-то дурочка, поотдохни. Устарела уж ты матушка годов-то тибе много." Мы перевели кошачий возраст на человеческий и, действительно, кошку можно было считать героиней. Тут тётя Лариса вспомнила свою Мурку, которая, когда они переезжали в нашу деревню, сама принесла котят в новый дом.
- Девки, я поехала в Шубач ишшо, а она навстречу мине бежит и котёнка в зубах ташшыт. Так вот всех по морозу, по снегу и перетаскала. Ну я ей и сказала: "Мурка, живи хоть до ста годов, я тибя не обижу, уж поберегу." Долго жила, потом устарела. Было уж и на печку самой не забратсы. Дак я ие подниму, на куфаечку положу."Грейся, матушка..." - как человеку так и скажу. А умерла она летом, на пороге. Видно пошла из избы куда-инить схорониться, а силы-то за порог переползти и не хватило. Ой, девки, жалко было! Я ие в капуснике похоронила, завернула в станушечку. Так не оставила. Ну такой - как эта - у нас больше не бывало, только что не говорила. А мне показалось, что в суровых глазах тёти Ларисы сверкнула жемчужинкой непрошенная слезинка. Тут уж под общим впечатлением и дядя Коля сказал своё слово.
- А помните, как корова Ивановчева плакала, когда Огнейка-то умерла и домой из больницы везли. Скотину-то уж пригнали тогда, а корова вдруг забегала, заревела. А это уж машина с гробом к деревне подъезжала. Как-то она видно почуяла, что чево-то не ладно, когда к дому-то подвезли. Корова-то давай в кузов забираться, а у самой слёзы из глаз, так до морды и не дотыкаются. Это ведь надо же, она как человек по хозяйке заплакала! Тут уж и весь народ как заревит. Было горюшка. И мы тоже зашмыгали носами. Тётя Агния была для всех добрейшим человеком, любила и лелеяла животных, а ходили они за ней, как хвостики. Царство Небесное тебе, дорогая моя тётушка.
А за окнами уже давно светило солнышко, ветерок подсушивал траву. Мы дружно направились к тёти-Нюриному стогу, в который уже раз шевелить сено. В надежде, что уж сегодня-то мы этот стожок поставим.