Интерес к исследованию событий, которые имеют значительные последствия, обусловлен динамично меняющимся миром.
В ходе трагических январских событий Казахстан столкнулся с ситуацией, когда критической точкой оказалась проблема отсутствия публичных исследований в области конфликтологии
«Лет пять назад мы могли давать прогнозы на ближайшее десятилетие. Год назад мы давали прогнозы на ближайшие пять лет. А в начавшемся 2022 году столько всего произошло, что мы можем давать прогнозы от силы на ближайшие шесть месяцев», — заявил политолог Аскар Нурша на заседании экспертного клуба «Мир Евразии» на тему «Влияние трагических событий в Казахстане на евразийскую интеграцию».
По мнению аналитика, о возможной трагедии, которая все же случилась, эксперты ранее говорили, прогнозировали что-то критическое. Это было заложено. Но не ожидали, что это будет в январе. Концепция «черных лебедей», к сожалению, себя оправдала.
Интерес к исследованию труднопрогнозируемых событий, которые имеют значительные последствия (в начале XXI века Нассим Николас Талеб дал таким событиям в области экономики название «черные лебеди»), обусловлен современной обстановкой динамично изменяющегося мира. Основные критерии, характеризующие «черного лебедя», таковы: событие является неожиданным, влечет значительные последствия, имеет рациональное объяснение («я это пропустил, но теперь мне все понятно»).
«Проблема в том, что раньше мы в Казахстане считали себя особыми, — убежден Нурша. — У нас была стабильность, мы ею гордились. Январские события показали нам, что мы такие, как все, влились в один ряд с другими государствами постсоветского пространства, которые либо пережили гражданские конфликты, либо воевали с внешним противником».
Руководитель аналитических проектов Eurasian Center for People Management (ECPM) Леся Каратаева рассказала о том, что с момента январских событий в Казахстане прошло не так много времени, а в стране случились большие перемены, самыми важными из которых стало изменение взглядов на ставшие привычными за 30 лет правила и нормы, формирующие социально-экономический и общественно-политический ландшафт страны.
«Сделать качественные прогнозы в настоящий момент не представляется возможным, слишком много неопределенностей, — констатировала она. — В данном контексте одним из важных следствий стало признание факта дефицита осведомленности о природе евразийских обществ, культурных особенностях и т. д. Очевиден дефицит специалистов-страноведов, специализирующихся на изучении евразийского пространства».
«Страна столкнулись с ситуацией, когда критической точкой оказалась потеря экспертизы, — убежден профессор Казахстанско-Немецкого университета Рустам Бурнашев. — Проблема отсутствия публичных исследований в области конфликтологии также косвенно привела к трагедии. Надеюсь, что ситуация стала меняться.
Я изучал аналитику по данной проблематике с 2010 года. Сначала описывалась опасность сокращения поля публичной политики, дегенерации идеологических платформ, риски различных моделей транзита власти. Два года назад ряд экспертов отмечали, что в России изучают казахстанскую модель транзита как весьма эффективную. Хотя уже тогда имелись скептики, которые говорили, что эффективность сомнительна, поскольку об этом можно уверенно говорить, когда процедура передачи власти будет полностью завершена. И мы увидели, к чему привела попытка ускорения этой процедуры».
Проблема наличия актуальных экспертиз, по мнению Бурнашева, к сожалению, остается. Он не готов принять оптимизм по поводу того, что если специалисты будут давать аналитические заключения и рекомендации кому-то во властных структурах, то их все готовы воспринимать. «В коридорах до сих пор есть четкая убежденность, что чиновники сами достаточно умные, — заключил он. — Недаром некоторые из них являются авторами книг. Они думают, что экспертизы лучше делать, находясь внутри государственных структур, чем вне них».
При этом в мире аналитикой занимаются более 8 тысяч «фабрик мысли», в составе каждой из которых десятки людей. Сегодняшнее время настолько информационно насыщенно, что лица, принимающие решения, в большинстве своем без аналитической поддержки не способны это сделать. Сейчас нужны быстрые выкладки, сценарии, прогнозы.
«Однако слышится много информационного шума, — свидетельствует президент ОФ «Центр социальных и политических исследований «Стратегия» Гульмира Илеуова. — Когда во время отключения интернета была пустота, ее заполнили другие комментаторы, и мы увидели, что и без нашего экспертного мнения можно обойтись. Алматинских экспертов на экранах телевизоров не было, их заменили столичные, с успехом рассуждавшие о том, что в нашем городе происходит. И сейчас алматинцы наверстывают упущенное».
Как заявила известный социолог, в последнее время из-за коронавирусных ограничений, при минимизации живых контактов с респондентами специалисты перестали производить хорошие аналитические продукты, и вынуждены обсуждать проблемы на чужой площадке под названием Facebook. Затем многие пользуются разрозненной экспертизой, быстрее живущих в Казахстане приходят к каким-то выводам, тогда как у местных нет возможности консолидировано выражать позицию экспертного сообщества.
«К сожалению, казахстанская экспертная площадка реализует свою продукцию в основном в социальных сетях, которые, если это касается госорганов, изучаются только на предмет нарушения действующего законодательства (экстремизма, разжигания социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни и т. п.), — уверен директор Института по вопросам безопасности и сотрудничества в Центральной Азии Шавкат Сабиров. — Бывает так, что никто, кроме коллег, не читает мнения аналитиков».
По его мнению, сообщество экспертов в Казахстане либо аффилированное с государством, либо нет, а власть не слушает ни ту категорию, ни другую. Потому все, о чем говорилось в последнее время, дает мало практических результатов. Казахстанская экспертная оценка внутри страны оказалась недостаточно востребованной.
«Аналитика столичных экспертов, которую транслировали по некоторым республиканским телеканалам во время январских событий, придавала ощущение, будто эти специалисты живут на другой планете, — иронизирует Сабиров. — Я всегда думал, что на ней существуют только чиновники, оказалось, что не только они. В иных мирах обитают также эксперты из других государств. Причем наиболее ярые, отъявленные, негативные оценки по отношению к Казахстану слышались из союзных нам стран ЕАЭС. Порой они были радикальней, чем у левых политиков и телеканала Euronews, мол, «кровавый режим задавил мирные митинги».
При этом оценки экспертов из Узбекистана, с которым Казахстан, кроме СНГ и ШОС, ни в каких интеграционных объединениях не находится, оказались наиболее нейтральными и глубокими. У нас же слабое информационное и экспертное поле. Оно как цветок: как его поливают, так оно и растет. Сейчас видно, что активное обсуждение событий развернулось, их оценку начинает делать бизнес».
Многие аналитики говорили о том, что спрос на экспертизу в стране остается спорадическим, а устойчивые отношения между заказчиками и исследовательскими центрами не складываются. К тому же потребители не видят необходимости оплачивать качественную экспертную продукцию. К чему это приводит? «Читая статьи, мнения и оценки по следам январских событий иностранных исследователей, мы осознаем, что они не понимают многого из того, что мы видим и знаем», — подчеркнула директор Центра ЮНЕСКО КазНУ им. аль-Фараби Лайла Ахметова.
При этом, по мнению профессора кафедры «Государственная и общественная политика и право», Алматы Менеджмент Университет («AlmaU») Александра Губерта, «в России популяризуется экспертное мнение о том, что после событий января куда Казахстан от нас денется? Однако, что случилось с Украиной после бегства считавшегося пророссийским президента Виктора Януковича, мы прекрасно знаем. Никто в России не предполагал, что такое может случиться. Сейчас хотелось бы увидеть усиление реальных и полезных людям интеграционных процессов на уровне ЕАЭС и других дружественных институтов. Может, еще срок маленький прошел. Но какие-то знаковые инициативы должны были быть уже заявлены».
Заместитель главного редактора газеты «Аргументы и факты – Казахстан» Сергей Козлов отметил: не все люди в Казахстане считают, что у нас нет альтернатив евразийской интеграции. «Обращение к ОДКБ немалой частью нашего общества воспринимается ошибочным, — думает он. — Со всеми вытекающими из такого мнения последствиями. Более того, совершенно очевидно, что информационная кампания по дискредитации этого решения президента Касым-Жомарта Токаева разворачивается явно при содействии зарубежных структур и в ней участвует все больше противников евразийской интеграции».
«Как-то я выступала в пресс-центре ТАСС, когда мероприятие там проводил ВЦИОМ, и призывала российских экспертов быть более сдержанными в комментариях, не давать несправедливые, нелицеприятные, некачественные и ангажированные оценки происходящему в Казахстане, — рассказала Гульмира Илеуова. — При наличии единого русскоязычного информационного пространства неадекватные экспертные и политические оценки в Казахстане быстро слышат, интерпретируют, появляется общественная реакция. На тему оценок январских событий надо осторожно и внимательно реагировать».
