Лия смотрела в окно на Веру, выходящую из дома. Она сегодня желала прогуляться по городу одна. Смотрела, понимая, что что-то внутри нее наконец подходит к финальной точке. Как в детстве, когда она садилась в поезд, каждый раз ей казалось, что нечто изменилось бесповоротно и окончательно, и теперь уже начнется новый этап, эпоха, жизнь. И она не знала радоваться ли этому, или огорчаться. Какое-то прозрение постепенно заползало в нее, как неудобная истина, с которой уже нельзя было не считаться, но еще страшно было ее признать.
— Не гуру, — тихо сказала она. — Не пророк, не вещун. Практически никто.
— Твоя вера, — донесся из угла голос Марка.
Лия обернулась. Хотела спросить, как он узнал, о чем она думает, но осеклась… Сейчас вдруг стало явно — что так было всегда. Он всегда отвечал не на ее слова, а на ее мысли, которые еще не успевали сорваться с губ и стать чем-то большим, чем-то весомым.
— Сейчас не об этом, — снова ответил на ее мысли Марк. — Твоя вера. Это важно. Она сделала из Элла того, кем он на самом деле не был.
— Отражение…
— Все верно. Ты отразилась в нем, кропотливо выискивая все ответы на свои вопросы. Именно выискивая и находя, потому что у него их не было. Они были в тебе. Ты помнишь, как рьяно ты доказывала ему свою правоту? Или как быстро соглашалась? Ничего не было в нем, чего бы не было в тебе, и только ты решала где истина. Отразиться — это увидеть себя в другом — свою собственную правду, свою боль, свою кривизну.
— Почему я не видела и не знала этого раньше?
— А ты раньше так много с кем-то говорила? Не о вещах, еде и кино, а о жизни, о себе, о мире, — о чем-то настоящем и важном? Человек вообще рождается как личность только во взаимодействии: с миром, другими людьми, жизнью.
— Слушай — я часто замечала, что пока не начну говорить или писать — у меня и мыслей путных в голове нет. А стоит начать — так откуда -то берется столько интересного, столько необычного и неожиданного…
— У этой истории есть и свой минус: мы вообще способны видеть только себя. В другом — но себя. Мы надеваем себя на него, думаем за него, понимаем за него, разворачиваем себя в нем. И это происходит до тех пор, пока мы не научимся себя выключать, давая другому человеку проявиться рядом с нами. Мы должны для этого стать пустотой, белым листом бумаги — чтобы другой отразился в нас и увидел себя.
— Ты поэтому не рассказывал мне о…
Марк снова не дал ей договорить:
— Это была бы моя личная история, моя истина. А тебе надо было найти свою, даже если она о том же самом.
— Тогда где же двое могут встретиться, если каждый видит только себя?..
— Забери с собой только хорошее.
— Что? Я не понимаю тебя. — Она отошла от окна и села рядом с ним в плетеное кресло.
— Во всем, везде и всегда — есть что-то хорошее. Маленький кусочек, что-то светлое и теплое, то, от чего может быть хорошо. Запомни о нем только хорошее, прежде чем навсегда с ним попрощаться.
Лия ненадолго задумалась.
— Он был тем, кто научил меня отталкиваться от самого дна. — Она рассмеялась. — Я была так упряма, что не хотела слышать ни одно его предупреждение. А ведь он говорил, говорил много раз. Называл меня скалой. Он прав был, безусловно. Я упрямая, и иногда глупо упрямая.
— Но в этом твоя сила, ты же знаешь.
— «Совершенствуй свое мастерство» — это был, пожалуй, лучший совет, который он мне дал. — Лия прикрыла глаза и снова окунулась в воспоминания...
****************************************************************************
Элл чертил палкой на песке какие-то беспорядочные фигуры. Глаза его лихорадочно блестели, а весь он своим видом больше походил на идейно горящего студента, чем на почтенного пятидесятилетнего служащего одной из крупных московских компаний.
— Пирамиды — это морские звезды. Просто они большие. Большие морские звезды. Они окаменели.
Лия закинула голову и задорно рассмеялась. Катя наблюдала за их беседой с явным интересом. Ей всегда было забавно, как реагировали на Элла новички.
— Ты зря смеешься. Представь, как они выглядят сверху, — сказал Элл.
— Нууууу, не знаю, — ответила задорно Лия. Ей упорно казалось, что он ее троллит — шутит с самым серьезным видом.
— Они похожи на четырехлучевые звезды, гигантские в нашем понимании, а на самом деле в масштабах планеты они не так уж велики. После одного из великих потопов они окаменели.
Лия уже не знала, смеяться ей или нет. Но продолжала слушать с видимым интересам.
— Что ты вообще знаешь про мир? Про то, что тебя окружает? Из чего это сделано?
— Из молекул.
— Хорошо. Пусть так. Почему твои молекулы, из которых ты тоже сделана, не разлетаются в разные стороны от Броуновского движения, когда ты жаришься на Солнце? Почему квантовая физика до сих пор никак не может найти звено, которое объединит ее с физикой твердых тел и базовой физикой? Что мы вообще знаем о мире, если на самом деле ни одна наука не имеет никаких железных оснований и состоит из огромного количества внутренних противоречий?
— Этого не может быть. Иначе бы у нас не было всех известных нам благ цивилизации.
— Они появляются вопреки тому, как человек исследует мир, а не наоборот. Ты знаешь, сколько научных исследований было фальсифицировано, чтобы получить степени и гранты? Ты просто не представляешь масштабы. Научное сообщество — это привилегированная каста, члены которой хотят кушать. И круговая порука цветет в ней бурным цветом. При этом никто на самом деле не знает — является ли Луна естественным спутником или создана чьими-то руками. Может и наше Солнце вообще не настоящее.
— Как не настоящее? — лицо Лии вытянулось от удивления. Катя начала тихонько похихикивать, старательно пытаясь это скрыть, чтобы не испортить процесса.
— Очень просто. Картинка. И нам ее транслируют. Как ты видишь? У тебя же в глаз попадает не Солнце, а попадают волны. И в зависимости от цвета они имеют разную длину волны. В твоей голове они вообще видятся вверх ногами, но мозг обучен их переворачивать, и выдавать картинку в правильном ракурсе. Все, что ты видишь, это на самом деле много-много волн. — Элл многозначительно замолчал, видя, как Лия становилась словно заторможенной. Она задумалась настолько глубоко, что выглядела растерянной. Но при этом она продолжала смотреть на него и слушать.
— Весь этот мир, все, что ты видишь — это волны. Звуки и запахи — это тоже волны. Даже твердые предметы имеют свои микроколебания. Вот почему мост может рухнуть, если идущие по нему солдаты вдруг попадут в собственную частоту его колебаний. Кто при таком раскладе может сказать, что знает что-то про наш мир? Ты думаешь, индусы просто так говорили, что это иллюзия. Или матрица. Выбирай любое слово из этого ряда и не ошибешься. Своим глазам нельзя верить никогда. Приведи сюда человека из 18 века и покажи ему, как ты говоришь в маленькую коробочку, а еще расскажи, что ты там кого-то видишь и слышишь. Он тебе поверит? Никогда! Он скажет, что это невозможно. Ведь в воздухе нет ничего, что тебя соединяет с другим человеком. Это нельзя потрогать или увидеть. А в телевизоре разве кто-то сидит?
Лия все более выглядела растерянной. Она оглядывалась вокруг и смотрела на то, что раньше казалось таким привычным и обыденным. Но каким-то совершенно другим взглядом.
— Знаешь, — проговорила она вдруг. — У меня уже было такое состояние. Когда умер близкий для меня человек. Тогда словно весь мир остановился. И… стали происходить странные вещи. — Она перешла почти на шепот и опустила глаза. — У меня тогда была нечеловеческая усталость. Усталость от жизни.
— Кто-то называет это усталостью, а кто-то — Силой, — многозначительно сказал Элл.
— Мне было больно! — Лия вскинула глаза и почти выкрикнула это прямо ему в лицо.
— Больно — это когда твои кишки лежат в полуметре от тебя под палящим Солнцем Афгана, милая моя девочка. Вот это — больно. Все остальное — щенячьи бредни. — Глаза Элла блестели, цепко хватая внимание Лии, а голос стал стальным и безжалостным. — Ты обрела Силу именно тогда. Потому что именно тогда, наконец, осталась наедине с собой и начала думать. Вот и вся причина твоих «странных вещей». Сейчас я стер твой мир. У тебя в голове пустота. Завтра ты нарисуешь новый. Как обычно. Из того, что у тебя было всегда под рукой. Потому что люди ленивые идиоты. Ведь каждый раз в такой момент они могли бы создавать себе новый. — Он сплюнул в песок под своими ногами, медленно поднялся и пошел в сторону своего дома.
Это глава из книги "Гаудеамус игитур". Если вы не хотите ждать, вся книга целиком находится тут: https://ridero.ru/books/gaudeamus_igitur/
Или подписывайтесь на мой Дзен, чтобы прочитать следующие главы в ближайшее время ;)
А еще я жду вас на своем канале Youtube