Давным-давно, еще при царе Александре Втором, коллежский советник Николай Иванович Севастьянов купил в Екатеринбурге трёхэтажный каменный дом. Но был он тесноват для человека такого масштаба – не абы кого, а главного смотрителя казенных металлических караванов. Потому и задумал перестроить его, да так, чтобы вышел настоящий дворец!
Кликнул он к себе старого товарища Сашку Падучева, архитектора из их же горного ведомства. Человека мозговитого, скромного и непьющего. И дал задание, мол, возведи ты мне, брат, такой особняк, чтобы из самой столицы поглазеть приезжали.
- Ваше высокоблагородие, а в каком стиле строить прикажете? – почесал затылок проектировщик.
- А вот ты мне сам скажи, как нынче в Петербурге модно? Так вот и строй!
- Да по всякому, Николай Иванович, - развел руками архитектор. - Вон на Невском дом Лизаветы Бутурлиной достраивают, так это, значица, новый барочный стиль, а на Васильевском острове у мастеров новый готический нынче в моде. Да и классический, опять же…
- Запутал ты меня, брат! А знаешь что, ваяй во всех сразу! Денег у меня на всё хватит!
Так и сделали. И вот, наконец, когда особняк был почти достроен, то решил Николай Иванович украсить крышу… золотом. Благо, что он владел приисками в Чердынском уезде, потому сего добра было в избытке. Но ни городской Голова, ни гласные не могли ему дать на то разрешение, мол, это нужно подавать прошение на высочайшее имя! Ну, делать нечего, написал. Ждал месяц, другой, третий. Нет ответа. Решил ещё раз попытать счастье. И через какое то время пришёл ответ. Как прочитал Севастьянов государев рескрипт, так и сел.
Сказано было, что златом покрывают только церковные купола, поскольку то - символ вечности и царственности. А ему, коллежскому советнику по горному ведомству, по своему невежеству следует ходить в храм божий, согнувшись, да в чугунных калошах.
В общем, с тех пор Николай Иванович гордыню свою умерил, переехал в маленький домик напротив и только иногда, когда видел прохожих, оглядывающих дворец, раззявивши рот, подходил к ним и спрашивал: «А знаете ли вы, чей это дом?». И молча показывал на себя пальцем.
