В начале весны 1942 года обстановка на Крымском полуострове складывалась, казалось, более благоприятно для советской стороны и выглядела угрожающе для германских и румынских войск. Несмотря на неудачу февральского наступления, опрометчиво предпринятого без оглядки на неблагоприятные погодные условия, силы трех армий Крымского фронта намного превосходили числом оборонявшиеся против них 46-ю, 132-ю и 170-ю пехотные и 22-ю танковую дивизии Вермахта. При условии грамотной реализации этого преимущества, особенно в артиллерии и танках, подчиненные генерал-лейтенанту Дмитрию Козлову войска имели хорошие шансы преодолеть сопротивление противника, деблокировать осажденный Севастополь и в перспективе - полностью занять весь Крым. Однако серия наступлений, предпринятых в марте и начале апреля, обернулась поражением.
Достигнутое лишь на одном из участков фронта незначительное продвижение ни в коей мере не компенсировало затраченных усилий, а понесенные потери привели к серьезному снижению боевого потенциала и морального духа задействованных дивизий. В этих сражениях в который раз ярко проявились проблемы, характерные не только для войск Крымского фронта, но и для всей Красной армии того периода в целом. Чрезвычайно низкая культура штабной работы, отсутствие взаимодействия не только между родами войск, но порой и между частями одного и того же соединения, неэффективная работа разведки, слабая теоретическая и практическая подготовка личного состава, как рядового, так и командного, полное пренебрежение к вопросам комплектования частей и подразделений, провалы в организации снабжения делали приложенные усилия бесплодными, а принесенные жертвы - напрасными. Здесь уже угадывались признаки грядущей катастрофы, которая случилась в первой половине мая, когда германские и румынские войска провели операцию "Охота на дроф", приведшую к полному разгрому Крымского фронта.
Хотя советское командование оказалось неспособным изменить сложившуюся ситуацию, нельзя сказать, что его представители не понимали истинного положения вещей. 17 апреля 1942 года на командном пункте 51-й армии у Окопского кургана состоялось совещание Военного совета этой армии, на котором присутствовал представитель Ставки Верховного главнокомандования на Крымском фронте, заместитель Народного комиссара обороны СССР армейский комиссар 1-го ранга Лев Мехлис. Главной темой этого совещания, продолжавшегося пять часов, стал разбор проведенных в марте и начале апреля наступательных операций. О ходе разбора и сделанных по его итогам выводах можно судить из краткой стенограммы, составленной тогда же и отпечатанной за подписью старшего помощника начальника оперативного отдела штаба Крымского фронта подполковника Солнцева:
"Выступления командиров полков и дивизий:
а) Командир 825-го стрелкового полка 302-й стрелковой дивизии майор Третьяков
Прибыл в полк 28 марта, в полку осталось в некоторых ротах по 30 - 33 человека. До 3 апреля получил пополнение. Знал, что готовится наступление, получил задачу, день и час наступления не знал.
9 апреля слышу сильную артиллерийскую стрельбу, нацелил и развернул свой полк в направлении домиков северо-северо-восточнее Кой-Асана. Получил через начальника штаба дивизии указания далеко не выдвигаться и не отрываться от соседа, действовать совместно с танками. Видел, как танки прошли в стороне от меня 2 - 3 километра и вернулись обратно. Поскольку я был во втором эшелоне, мои огневые средства были забраны и работали на полки первого эшелона. В момент развертывания у меня огневых средств не было.
Вопрос тов. Мехлиса:
Спрашивали ли Вы командира дивизии о часе наступления и почему Вас не поставили в известность о дне наступления?
Ответ Третьякова:
Спрашивал, командир дивизии ответил - штаб виноват.
Тов. Мехлис:
Преступная штука, не имеющая границ. Необходимо тщательно расследовать этот случай.
Тов. Вечный:
А Вы наступали в направлении Ваших огневых средств, которые работали на первый эшелон?
Третьяков:
Да, кроме минометной роты.
б) Командир 829-го стрелкового полка майор Ложечевский
Вступил в командование полком 12 апреля, в боях не участвовал, об этих операциях сказать ничего не могу. У меня в полку тяжелое положение с тылами, находятся в 20 километрах от полка, тягловая сила в плохом состоянии, прошу подтянуть тылы полка.
Тов. Мехлис:
Вы интересовались историей своего полка, как вел полк бои? Знать Вы их обязаны.
Ложечевский:
Мне комиссар полка сообщил, что полк особых успехов не имел, продвинулся за все время метров на 500. Комсостав весь новый, тех, кто раньше воевал в полку - нет, спросить не у кого. Документов в полку, кроме боевых приказов, нет.
Тов. Мехлис:
Я не удовлетворен Вашим ответом. Историю полка надо знать, ошибки, которые допускались в тех или иных боях - изучать с тем, чтобы не повторять их в дальнейшем. Историю части забывать нельзя.
в) Командир 826-го стрелкового полка майор Данилов
Получил приказ 13 марта взять Корпечь. Провел с комиссаром большую подготовительную работу. После артиллерийской обработки начал наступление, полк под огнем противника продвигался медленно. К исходу дня ввел второй эшелон с задачей захватить Корпечь. Наступал на Корпечь без танков, к исходу дня вышел на линию безымянного ручья у Кой-Асан, где и начал закрепляться. Утром 14 марта перешел в наступление и совместно с 824-м стрелковым полком захватил Корпечь. К исходу дня получил приказ оборонять Корпечь, то же и 824-й стрелковый полк. Приступил к выполнению приказа.
Тов. Козлов:
Вы расскажите нам не о том, как Вы дрались - это мы знаем. А вот как Вы работали с танками, артиллерией, как увязывали свои действия с их действиями, достаточно ли было обеспечение? Расскажите о действиях Вашей разведки.
Данилов:
У меня было начало хорошее. Все действия перед началом увязал с командирами танковых подразделений и артиллерийских дивизионов на местности, на своем наблюдательном пункте на высоте 28,2. Меня поддерживали два дивизиона артиллерии. Разведку вел непрерывно. Разведывал все минные поля противника на своем участке, разминировал их. А дальше получилось плохо: у артиллеристов всех лошадей повыбило, пришлось орудия тащить на руках. Танки не пошли, а пехота без танков не идет. Разведчики все молодые, необученные, разведку вести не умеют.
Тов. Мехлис:
Почему Вы их не обучили? Вы создавали полк с сентября месяца. Интересуется ли разведкой Ваш комиссар? Когда у Вас разведчики спят?
Данилов:
Разведчиков в полку осталось 18 человек, спят они днем, комиссар полка интересуется разведкой.
Тов. Мехлис:
Для разведчиков нужно создать хорошие условия, в бой их не вводить. Организовать в тылу им хороший отдых и питание, давать водку, с тем, чтобы они чувствовали эту заботу. У Вас вечерняя и утренняя проверки проводятся? Расскажите правдиво, как это все у Вас происходит, как организовано питание?
Данилов:
Вечерняя проверка проводится, но не систематически, командиры отделений не докладывают командиру взвода. Раньше бойцы ходили на кухню в тыл, метров 600 - 800, так как термосов нет, а ведер не хватает.
г) Комиссар 826-го стрелкового полка батальонный комиссар Медведев
Тов. Мехлис:
Расскажите, как у Вас дело обстоит с разведкой? Много дезертиров? Много ли уклонявшихся от боя?
Медведев:
Я в полку с 13 апреля, установить, сколько перешло к врагу и действительно ли они перешли, сколько ни бился, не могу. Пропало порядочное количество без вести, но они постепенно отыскиваются - то в госпитале, то в другой части. Плохо у нас с учетом людей в подразделениях и штабе полка. Командиры подразделений не отвечают за это, в штабе сидят безответственные люди. У нас были случаи, когда отдельные люди под видом выноса раненых уходили с поля боя. Взвод разведчиков в полку новый, недостаточно обучен. Работа их неудовлетворительная.
Тов. Мехлис:
Азы учета - это правильно организованные ежедневные вечерняя и утренняя проверки. Если будет проверка - будут и боевые порядки при наступлении, а не толпа. Вот что значит вечерняя и утренняя проверки.
Тов. Шаманин:
За весь период сколько полк пленил немцев?
Медведев:
Не знаю
Тов. Мехлис:
Как подбирается сторожевое охранение?
Медведев:
При мне полк не высылал.
д) Командир 12-й стрелковой бригады полковник Овсеенко
Тов. Козлов:
Доложите, почему Вы не взяли высоту с кладбищем?
Овсеенко:
Перед началом наступления я увязал на местности все вопросы взаимодействия с командирами 40-й танковой бригады и 229-го отдельного танкового батальона, с артиллерией - все необходимые вопросы для огневого вала, по времени и рубежам. Была сделана плановая таблица, сигналы и прочее. Но в процессе боя 9 апреля получилось все не так. Все двигалось в тумане, а немцы для усиления тумана обстреливали дымовыми снарядами. Наша артиллерия не наблюдала результатов своего огня, 229-й отдельный танковый батальон сбился с основного направления, попал на участок 400-й стрелковой дивизии, часть танков подорвалась на минах, пехота была остановлена бешеным огнем противника.
40-я танковая бригада правильно двигалась, подошла к передней линии окопов на 50 метров, попала на мины. Пехота также подошла вплотную к передней линии окопов противника - метров на 60 от них. Своего огня из-за тумана не вела.
Тов. Мехлис:
Почему пехота, находясь в 60 метрах от окопов противника, не ворвалась в эти окопы, почему не вела огня?
Тов. Козлов:
Доложите, как Ваша пехота пошла в наступление без танков?
Овсеенко:
Бригада, 23 марта выйдя из боя, спешно доукомплектовалась. Люди организационно не оформлены в своих подразделениях. Были случаи, что командир взвода не знал своих людей. Взаимодействие в звене, роте, батальоне организуется плохо.
Тов. Мехлис:
Как у Вас все получается? Началось артиллерийское наступление - почему у Вас батальон не поднимается, почему не начинает сближение? В результате пехота отстает от танков и все идет впустую. Непростительно, товарищ Овсеенко, так организовывать бой. Вы танки считаете нянькой.
Почему у Вас потери оказались 250 человек, когда бригада не вела боя?
Овсеенко:
Люди выбывали от прямых попаданий артиллерийских снарядов, от плохой маскировки - ходят из окопа в окоп. Окопы и ходы сообщения мы не совершенствовали, думали наступать.
Тов. Мехлис:
Лодырнячили, лежали 9 дней и ничего не делали. Ваш начальник артиллерии 11 апреля, будучи вдребезги пьяным, 12 своих снарядов выпустил по своему переднему краю. За то, что был вдребезги пьян и расстреливал свои части на поле боя мы его судили и самого расстреляли перед строем, чтобы другим неповадно было. Мы никому не простим, чтобы люди гибли зря от нашей преступной бездеятельности и халатности. Кто виноват, что у Вас без боя погибло 250 человек? Вы виноваты.
е) Командир 398-й стрелковой дивизии полковник Мухамедьяров
В боях до 20 марта мы успеха не имели. Причина: по-настоящему расположения противника мы до сего времени не знаем. Командный состав, не имея достаточного опыта, бой организует плохо, взаимодействие на практике не проводится. Наши танки на поле боя двигаются медленно. Пехота свое оружие в бою в полной мере не использует: плохо использует станковые пулеметы, очень плохо - ротные и батальонные минометы. Артиллерийского наступления недопонимаем, нет выучки и воспитания. Опыта прошлых боев не учитываем. Боевую подготовку мы полностью не проводим.
Тов. Мехлис:
Боец-пехотинец не стреляет из винтовки, проявляет трусость, боится, чтобы не навлечь на себя огонь противника. Мы недооцениваем политическую сторону этого дела. Мы все должны понять сердцевину этого вопроса, понять, что боец чувствует обиду, уходя с поля боя раненым и не дав ни одного выстрела. Постепенно боец втянется, дело нашей чести - добиться этого.
Насчет укомплектования дивизий нужно сделать такой вывод: дивизии доукомплектовываются тогда лишь, когда выводятся во фронтовой резерв. Как правило, дивизии, находящиеся в армейском резерве не доукомплектовываются.
ж) Полковник Смирнов
В частях существует оборонобоязнь. Так, командир 400-й стрелковой дивизии спрашивает меня, почему мы переходим к обороне, когда должны наступать. Окапываемся плохо, роем только ячейки. Инженерная разведка организуется плохо, идет в бой вслепую, инженерные сооружения и минные поля не разведаны. Саперно-танковые десанты себя не оправдывают, пора перейти на табельные средства танкистов.
з) Полковник Дмитриев
Основа боя - массированный огонь всех видов. Пехота все переваливает на артиллерию, а свой огонь не использует в полной мере. Если мы можем организовать взаимодействие в статике, то очень слабо - в динамике. Пехота и танки не используют артиллерийский вал и не умеют двигаться за ним. Командиры батальонов, полков и дивизий не умеют использовать артиллерию. Полковые пушки, чтобы не потерять, боимся выдвигать вперед. Стреляем не по целям, а по площадям. Огневой вал в тумане провели впустую.
Тов. Козлов:
Вы - начальник артиллерии. Раз сами понимаете, что впустую, то зачем его провели? Лишь бы выполнить, что намечено по плану. Вопрос борьбы с артиллерией противника у нас не доработан. Начинаем давить одну батарею, до конца дело не доведем, переходим на вторую и так далее. Большой расход снарядов, а результаты низкие - батареи противника продолжают жить.
Тов. Мехлис:
Не экономите Вы снарядов. У меня складывается вывод, что перекрасили мы артиллерийскую подготовку на артиллерийское наступление. А эта самая артподготовка засела у нас крепко, артнаступление вести не умеем и не понимаем.
и) Полковник Юдин
Взаимодействие организуется плохо в звене дивизии - танковой бригады. Не было времени, никаких сигналов, никаких средств связи нет, все идет вразброд. Боевая разведка не проводится, часто начальники не знают переднего края.
Тов. Мехлис:
Почему Вы танковую бригаду пустили без разведки? Вам приказано было организовать усиленную разведку, а Вы пустили три танка КВ.
Тов. Шаманин:
Почему 229-й отдельный танковый батальон не пошел в атаку?
к) Командир 302-й стрелковой дивизии полковник Зубков
Основная причина неуспеха дивизии - огневая система противника полностью не подавлена. Разрушенные огневые точки на другой день оживали. Снарядов не хватает. Артиллерии у нас 50% - всего 12 гаубиц и 16 горных пушек.
Тов. Козлов:
Кроме того, что Вы доложили, какие еще причины?
Зубков:
Противник перешел к позиционной войне. Требуется или внезапность, или огневые точки задавить. Пехота не готова к штурму укрепленных позиций.
Тов. Мехлис:
Почему Вы вливали пополнение, когда полки шли в бой?
Зубков (отрицает):
Мы действуем, согласно приказа товарища Сталина.
Тов. Мехлис:
У Вас имеется товарищ Иванов в дивизии, значит, он выдумывал? Как наступал 825-й стрелковый полк, где его минометная рота? Почему командир 825-го стрелкового полка не знал о дне наступления? Вы приказ подписали, это бумага, и не проверили. Обязан командир полка знать день и час наступления? Это просто уголовное дело. Вы думаете расследовать? Непорядок у Вас в штабе большой, что у Вас за начальник штаба?
Зубков:
Мне это не было известно. Начальник штаба окончил Академию.
Тов. Мехлис:
Для того, чтобы своевременно довести до исполнителя приказ, можно никакой академии не оканчивать, по-моему.
Тов. Козлов:
Расследовать и донести.
л) Генерал-лейтенант Львов
Операцию армии можно разбить на несколько этапов. Я остановлюсь на некоторых из них, наиболее поучительных.
1-й этап
Поучительное в этом этапе - бой за высоту 25,3 и контратака противника. 77-я горнострелковая дивизия успешно выполнила эту задачу, 18-й пехотной дивизии противника нанесено решительное поражение. Оставление высоты 25,3 324-м горнострелковым полком 77-й горнострелковой дивизии характерно тем, к чему может привести утеря управления в бою. Полк разбежался, главным образом, от авиации противника. Наступало два батальона противника. Командир полка не сумел взять полк в свои руки. Потеря управления командиром полка и дивизии, неоказание своевременной помощи привели к тому, что эта важная высота была отдана в руки противника.
Другой эпизод по вопросу управления и взаимодействия - это бой за высоту 28,2, имеющую важнейшее тактическое значение. 83-я бригада не сумела взять эту высоту. Обтекая эту высоту с севера и юга, бригада разъединилась на две части, действовала несогласованно. Командир бригады потерял всякую связь с батальонами и не руководил, не влиял на ход боя. Высаженный танковый десант имел успех, много побил немцев и румын, но, не поддержанный частями бригады, отошел с потерями.
Взятие Корпечи - положительный пример взаимодействия между танками и пехотой. Высота 26,7 стоила нам дорого, взята совместно с танками. Отражая контратаки 22-й танковой дивизии, при хорошем управлении и взаимодействии с танками можно было бы на плечах отходившей 22-й танковой дивизии овладеть высотой с тремя курганами северо-восточнее Новой Михайловки.
Тов. Мехлис:
Момент был упущен, мы слишком рабски приковываем пехоту к танкам.
Наиболее существенными недостатками боевых действий войск командарм отметил:
а) Недостаточная организация взаимодействия между родами войск (пехота, артиллерия, танки, инженерные войска и т.д.)
б) Плохое управление войсками и связь, особенно рота - батальон, артиллерийский дивизион, танковый батальон
в) Отсутствие постоянной и целеустремленной разведки всех видов
Генерал-лейтенант товарищ Козлов, подводя итоги разбора, указал:
Организация войсковой разведки во всех звеньях продолжает оставаться неудовлетворительной. Основное требование к разведке - непрерывность - не соблюдается, нередко организуется лишь тогда, когда войска уже должны действовать. В результате войска перед наступлением не знают системы обороны противника, идут почти вслепую и несут излишние потери. Такой вид разведки, как наблюдение, от взвода до штаба армии поставлен очень плохо. Хорошо продуманное и организованное беспрерывное наблюдение, особенно в борьбе с обороняющимся противником, может дать очень ценные сведения.
Роты разведчиков разбазарили, кадры разведчиков совершенно не бережем. Разведчиков используем при наступлении, как это сделал командир 12-й стрелковой бригады. Необходимо немедленно восстановить разведчиков во взводе, роте. Разведчикам еще не привита военная хитрость, дерзость, инициатива. Основное в разведке - это захват "языка". У нас это происходит по-кустарному, а "язык" - это все.
Совершенно не используем подслушивание. Мы, высшие штабы, "съедаем" все светлое время, комбатам некогда подумать, полазить по местности перед наступлением. Взаимодействие всегда, в любой обстановке нужно подготавливать только на местности, а для этого роте, батальону, полку нужно обязательно отводить необходимое светлое время. До сих пор мы не хотим понять этой азбучной истины.
По вопросам управления войсками, мы сидим на своем командном пункте и не чувствуем пульса боя, с переносом командного пункта опаздываем. Нужно всегда бой видеть, чувствовать пульс боя - тогда только можно влиять на ход боя.
По вопросу выполнения приказов: приказы отдаем, а никто их по-настоящему не выполняет. С проявлением мягкотелости к невыполнению приказа - вести решительную борьбу. Приказ должен быть выполнен.
Штабы завязли в бумагах, не чувствуется живого руководства. Дают ложные доклады о положении войск на фронте, не организуют проверки путем посылки делегатов на места.
Основные недостатки при наступлении: пехота не соблюдает боевых порядков, идет скученно, толпой. Мы забыли уставные требования, нужно научить, какими боевыми порядками должны двигаться отделение, взвод на разных этапах наступления. Рубежи для атаки намечаем очень далеко, нужно накапливаться в 150 - 200 метрах от объекта атаки.
По вопросу обороны. Мы не строим оборону так, как это нужно. Глубины обороны не соблюдаем - как приказ перейти к обороне застал, так и встаем. Людей почему-то жалеем, не заставляем копать настоящие окопы, связанные траншеями, ограничиваемся ячейками, а потом расплачиваемся за это большой кровью. Не организуем по-настоящему систему огня инженерных управлений. Установку минных препятствий, противопехотных мин - все сваливаем на саперов.
К организации и проведению занятий относимся как-то пассивно. Считаем, что во время войны - "какие там занятия". Не занимаемся ни со штабами, ни с комсоставом, а пробелов в знаниях у всех категорий начсостава очень много.
Общие итоги: 51-я армия добилась, несомненно, в боях успехов, при этом много потеряла живой силы зря - "сгорели" три - четыре дивизии."