Рассказы Николая Кириллова многогранные. Прочитав их, вам предстоит поразиться безусловному таланту автора, его безграничным возможностям.
Махия
Звали ее Махия, была она здоровенная злющая псина, помесь кавказской овчарки и какой-то совсем уж дикой твари, — волка, возможно, а то и кого похуже. Жила Махия на стройке, признавала только прораба, остальные обходили ее стороной. Он выгуливал ее всегда ночью, на цепи, нацепив на нее железный ошейник с шипами внутрь, чтобы Махия не забывалась. В остальное время она сидела на привязи около конуры.
«Зачем тебе такая собака, убей её!» — обычно говорили собутыльники прорабу под вечер, после второго кувшина вина. Тот отмахивался: «Пусть будет!» Он подобрал Махию щенком в порту, где ее оставили матросы торгового судна, прибывшего с востока.
Поговаривали, Махия загрызла того кобеля, от которого у нее однажды появились щенки. Доподлинно это неизвестно. Больно уж злая была псина, — могла и загрызть. Родила Махия тут же — на стройке. Охранять, конечно, она уже ничего не охраняла, — только своё, пока еще слепое, потомство, — но позволяла прорабу приносить ей мясо.
В тот год Минотавру не привели девственницу. То ли забыли, то ли решили, что чудовище уже слишком старое, что оно не вспомнит о своем праве или вовсе сдохло. Зато новый дворец царя, возле которого ощенилась Махия, строили с размахом. Власть помыслила, что для собственного торжества ей нужен небывало дорогой и поражающий воображение храм, — на зависть чужакам и чтоб свои понимали, насколько она, власть, сильна.
Минотавр зашел в город, распространяя страх. Люди ломились в дальние ворота, стараясь сбежать от гнева своего проклятия. В давке многие погибли. Нашлись и смельчаки. Несколько стражников бросились с копьями и мечами на гиганта с бычьей головой. Минотавр порвал их на куски.
Чудовище продиралось сквозь зной каменного плена городской улицы, хватая носом трусливую вонь, заполнившую воздух. Ему нужны были еще жертвы, — много жертв. Минотавр не знал, когда его сердце перестанет биться так яростно, а с глаз спадет красная пелена.
Путь его пролегал мимо строящегося дворца. Как и прочие строители, прораб бежал. О собаке он не подумал, да она бы и не пошла никуда. Махию беспокоила беготня вокруг, но ее порывы на кого-то накинуться сдерживали щенки, — в этот момент они ели из нее, и она лишь тревожно поднимала голову.
Минотавр почуял псину и двинулся к ней. Махия, которая уже покормила щенят и сейчас облизывала их шерсть, выедая налипших муравьев, при виде чудовища вскочила. Шерсть ее ощетинилась, а квадратная пасть оскалилась крупными и острыми, чуть желтоватыми зубами. Когда Минотавр подошел на расстояние длины собачьей привязи, Махия прыгнула, зная, что это ее последний прыжок.
Собаки атакуют по-разному. Бойцовые целятся сразу в шею, чтобы вырвать глотку. Есть другие, которым важно войти с соперником в клинч, подмять его под себя, а уж потом завершить дело кровью. Тяжелые псы, служащие пастухам, сбивают врага с ног. Предков Махии в Кавказских горах учили ловить и калечить вздумавших бежать рабов. Волки обычно нападают сзади и стараются вырвать мясо там, куда дотянутся. Собачья и волчья кровь в Махии сплелись чтобы породить мощь и лютую злость. Она ударила своей широкой грудью в грудь Минотавра и тут же, в полете, начала драть его зубами, задев сосок. Минотавр отступил на шаг от ослепляющей боли, едва не завалился, но все же отшвырнул собаку в сторону. Махия упала неудачно, лучевая кость ее передней лапы проткнула кожу и вышла острием вверх в области локтя. Кое-как она поднялась. Бугры на ее спине шли волнами полуночного шторма.
Минотавр посмотрел на нее и отступил. Он испугался не самой собаки, — в ее глазах он увидел свою смерть. Это обеспокоило его. Он еще немного постоял, глядя на противницу, потом развернулся и побежал обратно в свое подземелье. Махия сделала рывок, чтобы догнать его, но тут же упала, удерживаемая привязью и болью.
За боем Махии и Минотавра смотрели попрятавшиеся в окрестных домах дети и старики, у которых не было сил и решимости бежать вместе с другими жителями города. Они и рассказали Царю о том, как все произошло. Тот велел позаботиться о Махии как о самом себе — ее должен был лечить придворный лекарь, а кормить раненое животное надлежало теперь лучшим мясом с царского стола.
Махия искусала царского лекаря, но приняла мясо из рук своего хозяина.
Она поправилась бы сама, как-нибудь бы поправилась, прораб бы ее выходил, сделал бы шину, срастил кость, ведь Махия была молодой и жадной до жизни — но дальнейшую ее судьбу определила политика.
Тихие злые шепотки слились в ручьи язвительных речей, чтобы потом хлынуть полноводной рекой разгульного гнева. Чернь восстала против Царя. Обвинили его в том, что Минотавр не получил свою жертву. Выяснилось даже, что женщина для Минотавра была найдена, однако она так понравилась Царю, что тот забрал ее в свой гинекей. Чернь собралась на площади перед царевым дворцом и забросала монаршью обитель коровьими лепешками да тухлыми яйцами.
Зазвучали голоса, что такой Царь не нужен, что с ним надо покончить, и что собаку надо обожествить, установив в городе храм в честь победительницы чудовища. Чернь бесновалась весь день у наглухо закрытых дворцовых ворот. Ночью створы открылись, оттуда вылетели два десятка стражников и зарубили самых рьяных мятежников, напившихся к вечеру до беспамятства. Остальные разбежались, но большинство потом нашли. Дома их горели и плакали их жены.
День спустя Царь в окружении верных гвардейцев сам пришел на стройку. Махия зализывала раны, отгоняя мух. Она смотрела на пришедших без интереса — у нее был жар.
В сумках у стражников лежали тяжелые камни. Строители, побросав инструменты, глядели как булыжники летят в Махию. Даже те, которые раньше подначивали хозяина лютой псины избавиться от животного, сейчас едва не плакали.
«Сосункам перерезать глотки», — распорядился Царь перед уходом, отрядив для этого одного из гвардейцев. Тот выполнил приказ, но когда его меч уже тронул не обросшую жесткой шерстью плоть последнего щенка, в плечо воина вцепились узловатые пальцы со строительной пылью под ногтями. «Оставь мне его», — с дрожью в голосе просил прораб. Он протянул гвардейцу мешок с серебром — недельную получку всех рабочих стройки.
Прораб в тот же день, прихватив щенка, покинул город. Он сел на корабль, который плыл в дикий край, неподвластный Царю. Он дал себе клятву не строить царских дворцов, и выполнял ее. В этом диком краю дворцы и не были пока никому нужны. Зато его крепости прославились как неприступные, а под сводами его храмов человеческие слова обрывали связи с людским началом и становились слышимы началам божественным.
Щенок оказался девочкой. Позже она сбежала от старика течной сукой. Жила в лесу, догоняла и резала косуль, валила буйволов. Деревенские объявили на нее охоту, но так и не взяли ее. Ощенившись, в один из дней она нашла на берегу реки корзину, где лежали два младенца-близнеца — судьба позволит им вырасти на молоке дочери Махии вместе с ее собственным потомством.
Много столетий спустя близнецов станут чтить как основателей величайшей из империй. Правители ее никогда не забывали ту, чье молоко живительнее коровьего, и каждый мальчик в роду правителей хотя бы раз прикладывался к сосцам кормящей суки из рода Махии — огромных псов во дворце и его окрестностях водилось множество. Самым преданным союзникам правители империи дарили щенков — потомков победительницы Минотавра.
Ну а Царь с того маленького острова до конца дней отправлял ежегодную жертву чудовищу. Поступали так и его потомки. Прошло несколько веков, город ссохся от древности и сдался однажды чужакам-завоевателям, со штандартов которых смотрела взрастившая близнецов дочка Махии. Минотавр стал к тому времени уже настолько немощен, что захватчики с легкостью одолели его в бою и вывели из логова как корову из сарая.
Окончил жизнь полубык на арене цирка в столице великой империи, убитый бородатым голубоглазым варваром под рев многотысячной толпы на трибунах. Последнее, на чем остановился взгляд Минотавра, были флаги с собачьими силуэтами. Этот миг он уже видел однажды — когда Махия, пошатываясь, встала с земли после удара, готовая сражаться до конца.
Капли крови из огромного бычьего сердца, только что бившегося в человеческой груди, падали на песок, слепливая песчинки в твердые камни.
Вышитая на императорских штандартах тонкой стальной ниткой дочь Махии в момент гибели Минотавра дрожала на ветру в алчном возбуждении.
#современные писатели #современная проза #литература #формаслов
Читайте также:
Голова — корпус — голова //Современная проза