Ф1334 Раса Макбета (поэма). Караваев В.Г.
Предисловие.
Может быть странно делать предисловие к поэме, тем более, маленькой, и неким вторичным образом инспирированной, и все же. Я долго искал некую подходящую форму для выражения локально уместного, 15 -30 минут, не более часа- двух, способа сказать что-то в постмодернистском стиле, и не без предшествующих попыток нашел некое подобие. Способ высказаться в стихотворной форме не анахронично, в виде ландшафтной, романтической лирики, что для России, это ближайшим образом, может быть, стиль 19 века, Фета, но и не покидая окончательно традиционной образности. Было бы наивно, тем не менее, непрерывно рифмовать строки в далеком отражении мелодических мотивов переводов из Шекспира, в сомнамбулическом следовании путям транзита поэзии, что сделали когда-то проходимыми: Пастернак, Лозинский или Маршак. Но вот разрывы. Случай помог, и может быть не важно: от лени, или от неумения, излишней скорости, если не торопливости, или еще, по какому-либо иному сознательному мотиву или привычке. Но он может быть. Конечно, пристрастие поэта может состоять и в том, чтобы не оставлять без связи канона никакие строки, объединяя их размером в стопы, и окончаниями слов, и, все же, делать это в указанном стиле, наивного подражания, де, мелодике стиха Шекспира, на ином языке, чем старо английский, может быть очевидно наивно, каково бы ни было содержание таких строк. Тем не менее, притяжение некоего ритма и мелодичного мотива, оказалось в очередной раз трудно преодолимым, будучи инспирировано замечательным фильмом "Трагедия Макбета" (2021-22) и общей ситуацией. Известны отличные от переводов Пастернака, Лозинского и Маршака, попытки транслировать Шекспира, и в частности фрагменты из трагедии "Макбет". Анна Ахматова, делала некоторые фрагменты, видимо и "ничтоже сумняшеся", иногда, за леди Макбет. Сходство может быть далеким, но для поэтов, что видят общее, типическое (to olon) - легко достижимым, а даль -преодолимой. Впрочем, первые строки поэмы именно об этом. Авангард, иногда, просто радикально утверждает, что, какая бы мелодия не была бы придумана, она уже была кем-то спета. И потому же, то, что кажется ребячливым подражанием, может быть совсем не таково, если, конечно, не есть действительный кунштюк. Просто и не просто потому, что это может быть только видимость наивного мимесиса. Иначе, быть может, стоит вообще отказаться от привычной образности, коль скоро, всякая из такой, это возможный код господства и подчинения. Распускать воображение, это сложное дело. И великий философ, слывший ригористом, но что удержал гротеск в самом средоточии свой философской системы, что же, что и в виде наследия уже довольно далекого прошлого, относительно четко провел границу, хотя и, теперь, она может звучать шаблонно. Если оно, воображение- продуктивно, то это куда ни шло, если же нет, то вынуждение повторения, прежде всего одних и тех же ошибок, может быть тут как тут. И, потому еще, может быть значим треугольный, что же что и сингулярный, "кубизм" Сосноры. Но теперь, и с креативностью могут быть проблемы, таково, кажется, знамение времени. Здесь же, скорее поэтические афоризмы, в отличие от логических. Рифмы и разрывы. Разрывы, едва ли ни проза и какофония, декакофония и рифмы. В чем же различие? Ближайшим образом в том, что, скажем, языки программирования высокого уровня по сравнению с естественными, чрезвычайно бедны вариабельностью. Если на естественном языке, можно сконструировать кроме весьма большого разнообразия прочего, треугольник, что состоит только из буквы "ы", то язык программирования и не может быть ничем иным ближайшим образом, как комбинаторикой, если ни формальной, то конструированием, конструктивной стезей цепи, более или менее, но в достаточно узких пределах, однозначной функциональности. И, от этого не уйти. Невозможно написать на нем поэму Шекспира. И разве что нейронную сеть, что сможет писать в стиле Шекспира. Но это никогда не будет текстом кода программы, алгоритмическим предписанием. Нет поэтому ничего удивительного в том, что на известных горизонтах, прежде всего, рутинной работы программирование может оглуплять, просто и не просто потому что языковой запас, что непосредственно в ходу, может кратно сокращаться. Тем не менее, для людей, кроме прочего, и, быть может, прежде всего, именно поэзия, издревле была таким, сложно опосредованным, культурно символическим кодом понимания происходящего, истории. И что? - это никогда ни отменяло возможность существования неограниченных горизонтов иных нарративов и языковых употреблений. Почему же Шекспир может остается так востребован? Дело видимо в том, что форма его стиха, исключительно фрактальна, кроме прочего еще и потому, что язык его творений- это сложно составная смесь из старо и ново английского, одним из создателей которого, нового литературного языка Великобритании и был Шекспир. Словарь Шекспира огромен для его времени и судьбы. Фрактальные распределения, не истины и не ложны, это в некоей мере настоящее настоящего, прошлого и будущего, текстура всяческих изменений и постоянств. Намек, как на верность истины, так и на непостоянство лжи, и наоборот. Постоянство пополнения энергией, - что ведь растрачивается, - для открытой диссипативной системы, к варианту которой относиться и жизнь, принципиально случайный процесс, в отличие от закрытых систем, для которых свойственен закон сохранения энергии, и потому постоянство истины имеет глубокие корни в том, чтобы считаться естиной. Бытие, так долго могло пониматься, как постоянство присутствия, что тесно интегрировано с истиной, еще видимо и по этому мотиву, значимости постоянства питания, в виду преследования голодом. Но сама по себе фрактальная геометрия, в части множества парадоксов, множества распределений трассировки смысла, не истинна и не ложна, нейтральна. И оказывается востребована особенно, именно тогда, когда прежние формы господства и подчинения, и их поверхностные единства, добра, истины и красоты, сменяются новыми системами ценностей с новыми единствами такого рода. Шекспир творил в эпоху перемен лектонов, и сам такой новый лектон. И потому, его поэзия- это некое возведение в квадрат, фрактального распределения, коль скоро, она и в поэтике не нуждается, та имманентна. Фрактальные распределения- это нейтральные границы, прежних и нынешних устоев. Прежних и нынешних истин и обманов, бедностей и богатств. И как раз потому, что, может быть, является всеобщей текстурой. Но это, как раз было невероятно современно для становления нового способа материального производства общества, превращения его из коллатерального, смежного в господствующий. Взглянем, конституционная монархия, теперь, в которой имеется прямолинейное наследование и демократические выборы в действительную власть, тех кто и сильней и богаче, это и возможная современная теория метафоры. Фрактальное распределение должно быть непрерывно, и суперпозиция смысла не может быть элиминирована, - что, впрочем, не мешает оставлять от нее только два пункта, предмет юмора над стараниями, Шалтая и Болтая, прямой и переносный смысл; партия находящаяся в оппозиции, часто неизбежно наращивает метафорические горизонты, просто и не просто потому, что находится под управлением, «Остроумие и его отношение к бессознательному», показательный текст в этом отношении, тогда как правящая партия, может в большей мере выступать прямолинейно, пусть бы и общее языковое употребление и распределение, могло бы быть чрезвычайно сложней, -но выделенный смысл метафоры может стремиться к однозначности. Тогда как, структура транзита власти, в Средние века, до прямолинейного наследования, что была отчасти кланово ризоматической, и что лишь намекала на возможность демократии, это условно, исходный пункт, что отрицался установлением прямолинейного, монархического наследования. И завершился в конституционной монархии, во втором отрицании, в виде конституционной монархии, что удерживает, отрицая и прямолинейное наследование, но ограничивая власть монарха, и демократию, что не беспредельна в виду монархии и прямолинейного наследования в ее структуре. Кроме того, монарх- это момент индивида, демократия – массовости, кроме прочего и гражданского общества. Старина Гегель, в очередной раз порадовался бы такому раскладу, как очередному примеру исторического сохранения и отрицания, снятия, коль скоро, кроме прочего, считал конституционную монархию высшей формой политического правления в истории Европы. Как, впрочем, видимо, и Мак Таггарт (Mc Taggart). Очевидно может быть, что: Германия, Франция, Китай, Россия, Япония, или США, Индия, Африка или Южная Америка, Испания или Италия страны Северной Европы или Евразии, и т.д., - граница, длинна береговой линии, как известно, может стремиться к бесконечности, как и такого рода перечисления, смогут предложить иные интерпретации теории метафоры, что метафорически не будут опираться на такие глубокие структуралистские корни истории Англии. Теперь же, постмодернизм, это скорее граница по преимуществу, и его пафос, кроме прочего, в том, что возможно не стоит попадаться, как правде, так и лжи, коль скоро, и та, и другая всегда, только исторически и ситуативно, правы или лживы. Хрущев и Кеннеди. И уж конечно, не стоило бы попадать в ситуации «--» или «++», - минуй нас больше всех печалей и барский гнев, и барская любовь, - и видимо судьбы. Отсюда, это часто сложная и просторечным образом можно сказать, с переподвыподвертом смесь, смеха и серьезности, в творениях постмодернизма. Отсюда же, может быть и часто встречающееся очарование безобразным. Иначе говоря, может быть красивая и не красивая мазня. Красивая и не красивая комбинаторика. Например, комбинаторика разноцветных форм Кандинского признано- красивая. И пояснить выбор не красивой мазни или комбинаторики, в качестве стилистического приема, но что не стоит труда и может быть игра произвола и ничтожества, в котором нет величия, можно едва ли ни только сознательным мотивом, намерением автора. Что, с некоторых пор усиленно ищется, и как раз в виду различного рода объективистких рассмотрений. Мы просто и не просто, хотим сказать, что большая часть современных произведений искусства, что творятся в ситуации, скорее, скрытого от самого автора, - что часто просто не считает сам себя, - труда, чем, все же, полного отсутствия ценности, на самом деле прекрасны, и не заслуживают большей части того отношения, что к ним практикуется: мол в этих произведениях нет величия, коль скоро, они так быстро и в таком количестве созданы или могут быть созданы. С какого-то времени, и именно, кроме прочего, в виду не просто массовой технической воспроизводимости, но и массового технического созидания произведений искусства, ищут следов сингулярного присутствия автора в таких творениях Бердслей, можно заметить, несмотря на то, что был выкрашен Битлс в яркие цвета демократии, а не черной меланхолии, де гибнущей монархии, все еще, может разыгрывать наше восприятие странными фигурками, пусть и отдаленно, теперь, но граничащими с отвратительным и безобразным и, видимо, именно потому, что это и был его личностный, стилистический прием. Но начинающим, это намерение или мотив, вряд ли может быть свойственно, а мастерам, в силу выработанной техники, умения и принципов, может быть, трудно доступно. Можно вспомнить старания Тернера, - коль скоро, и эти смеси были признаны стоящими, - убежать от разрешающей силы грядущей фотографии, от современного ему дагерротипа, "низводя" шедевры творимых марин к авангарду и видимо таим же образом гениальному, смешения желтого с оттенками. "Солнце - это бог", теперь, надо думать 100 уровня. Шекспир относительно легко идет на безобразное. Но дело не только в формах плана выражения, но и плана содержания. То, что Бахтин, и видимо справедливо, в России, считал открытием Достоевского, в виде новой романной формы, в прозе, что многоголосье, видимо, если не площадная речь и галдеж, если ни камлания, которые так фактурно сказались в "Окаянных днях", Бунина, это частая практика Шекспировской поэзии. Но именно поэтому, еще раз, можно повторить, Шекспир- это, может быть, реализм, Нового времени, модерна, детектива, если не "Человеческой комедии" Бальзака, или обличений Диккенса, в состоянии зарождения. Его вера, как и его сомнение в подлинности преступления - это состояние зарождения длительного поиска улик и доказательств, что может быть таким увлекательным в детективах, - что стали наиболее востребованной формой реализма (коль скоро, боевики триллеры, криминал, отчасти даже фэнтези, фантастика, экранизация комиксов, и, конечно драма, могут быть его разновидностями впрочем скорее в постмодернизме), соперничая разве что с мелодрамами,- в том числе, и Достоевского. Итак, не попадаться, пребывая, тем не менее, сингулярно, в некоей дыре, своего собственного. Что явно не может быть все. И потому, видимо, постмодернизм так может быть, часто и дурашливо, если ни массово, доходчив. «Побольше цинизма, это людям нравиться». По одной из гипотез, Достоевский писал так «желто», в сравнении с Тургеневым, потому, что использовал падучую, - временную форму болезни, такого эмоционально волевого тона и умонастроения, - для интенсификации творческого опыта и для ускорения генерации массива текста. И что, может быть быстрее, чем временная форма солнечного эроса, будучи сходна с ней как раз по форме. Грядущего гроза грядет и скоро молния- черна, взорвет весь небосклон. Иначе, «Идиот», роман в 600 страниц не мог бы быть создан за 1 месяц, с теми средствами для письма, что были ему даны в 19 веке, даже учитывая то, что он надиктовал его, практически полностью. Может быть, что-то подобное было и с Шекспиром, в виду его обширного наследия, хотя и нет никаких свидетельств таких обстоятельств. Кроме того, достоверно известно, что автор «Чевенгура», порождавший прозу, в говоре своего времени больших перемен, не страдал так, как Достоевский, падучей. Сложно и важно во всем этом то, что фракталы могут неограниченно умаляться и возрастать, как по глубине, так и по складчатости поверхности. От самых тонких нюансов стилистки смысла- коннотаций до просто клинических диагнозов, о чем и взятый пример с Достоевским. И конечно, на вопрос, - что с ними делать, - ответ может быть скорее традиционным: трудиться по мере возможности совладать, кроме прочего, и со смертью, теперь. Конечно, утверждение о том, что тождество, это частный случай фрактальных распределений, и мол состояние, когда: руки, ноги целы, это частный случай массового потока переломов конечностей, может быть само по себе парадоксальным утверждением. Дело и в этом случае видимо в том, что мед может быть качественным, но качество - это не мед. Фракталы, не смотря на свое название, что отсылает к облому и перелому, наглухо не привязаны к таким травматическим событиям. Это пористость материи как таковая, будет ли та абстрактной, что имела когда-то название умопостигаемой, или вещественно конкретной. И потому, как события возрастания, так и увядания, это их стихия. Если бы не пористость материи, то открытые системы никогда бы не могли существовать в порах закрытых. Если же вспомнить русского философа Федорова, то состояние живых, какими бы они ни были, это частный случай тех, кто уже ушел из жизни. Творчество Достоевского, что во многом может быть названо постмодернистским , как и творчество Шекспира, и именно в виду ставшей канонической формулы Лиотара о таком состоянии, предоставляет слово иногда тому, кому оно никогда не предоставлялось за неимением актора. Материальный способ производства Нового времени, создавал, и их собственными трудами и днями, тех, чьи речи могли быть, и достаточно свободны, и достаточно разумны, для того чтобы их нельзя было бы просто трансцендировать, игнорировать, ближайшим образом, но что могли находится на самом днище, впрочем все время обновляемом и таким же образом модернизирующимся, социальной жизни( «Красная ракета») и доставать в любую ее точку такой мерой свободы и разумной истины. Пророки прошлого были просто и не просто, гласом Бога, но и по тому же основанию, их часто опознавали, как безумцев и их речами пренебрегали, пусть бы отношение к безумию было скорее страннопреимством, которого часто не чуждались, в отличие от зрелого Нового времени, стратегии которого в отношении безумия, так эффектно высветил М. Фуко. Но история ничему не учила еще и поэтому. С какого-то времени, все поменялось и такими речами стало трудно пренебрегать, если вообще возможно, просто и не просто потому, что такие люди могли и становились, более того, и теперь становятся, если не вождями наций и многонациональных государств, то их лидерами, ближайшим образом: РФ, Китай. «Достоевщина», это негативный коннотативный смысл такого языка, таких слов и таких мыслей. (Что скорее значим для разно рода подражаний Достоевскому, в попытке дать им голос в состоянии некоей изначальности первого раза.) В отличие от, как раз, позитивного значения и позитивных коннотаций таких речей, действий и поступков, хранителей единства. И разница, скорее всего, в том, что Шекспир давал это «жало в плоть», в форме все еще расколотости сознания верхов, чем низов, в своих трагедиях. Эта стратегия смещения границы властных точек приложения, современником инициации и творцом которых был Шекспир, является до сих пор уместной, просто и не просто потому, что если верхушку дворян или аристократов можно было наказывать и телесно, в виду культивирования повиновения и верности, то телесные наказания 7 миллиардов, это дело видимо бесперспективное. Точки приложения стратегий контроля смещались на интроецирование, инкорпорирование, индоктринацию, прежде сего вины и нечистой совести, на контроль воображения и в целом сознания, пусть и он мог бы достигаться массовой практикой культуры дисциплины, прежде всего, в материальном общественном производстве. В этом смысле трагедия Шекспира созданная из тем начала, первого века, 2 тысячелетия отдает в его окончание. Коль скоро телесные наказания в Великобритании в школах были отменены только в середине 20 века. Последняя попытка, что так интерпретироваться может только косвенно, показать, что архи аристократизм может быть все еще жив, с телесными наказаниями каждому была, как известно с крахом проиграна. И все же, ей удалось рекрутировать 4 класса: буржуазию, городскую и сельскую, крестьянство, рабочих и прежнее служилое дворянство, и это трудно чем-либо объяснить, прежде всего, в силу различного по естеству способа бытия таких классов. Тем более, это невозможно сделать теорией заговора, пиратским захватом власти кучкой людей, во всяком случае исключительно. Мы читали «Эмигранты» Алексия Толстого, для начала. Но этим же обстоятельствами, как и/или прагматическим контекстом можно пояснить, столь радикальное иногда различие в пропаганде нацисткой Германии, что можно было встретить, и что была ориентирована локально на столь разные классы. От стремления захватить плодородные земли или найти мифическую Шамбалу, до войны ради войны. Если и может быть какой либо один, сведенный к однозначности от суперпозиции смысл у «четверицы», пророка события, то исходя из вполне определенной традиции, он был озвучен. Сложность в том, что СССР удалось противопоставить такой попытке, нечто подобное, ФЗУ и 4 творчески переработанных класса: буржуазии, крестьянства, рабочих и служилого дворянства в направлении общности, что должна была быть нейтральна относительно классовых и национальных различий, что получила название «Советский народ», и что не смотря на то, что создавалась и с помощью блендера- генератора случайных репрессий, перемешивающего и распределяющего население по местам оседлости и проживания, равенства всех и перед «беззаконием», в ситуации закон на закон, в виду кроме прочего и последовательно обобществления средств производства, энтузиазма строительства нового общества и долгой традиции общинного владения, оказалась сильней. Теперь же, в известных регионах мира, может потребоваться, как и в эту «старь», еще и патриотом быть, но не только много национальным, но и многорасовым и многогендерным. Чему, почему бы не радоваться, и от чего почему бы ни ликовать,- коль скоро, не только в любом итальянце, может найтись какой-ни будь этруск, подобно тому как нашли же в Наполеоне кавказца- если бы иногда, ни сложные складки: традиции, модерна, пост модерна и деконструкции. Этими обстоятельствами, коль скоро, не хлебом единым жив человек, определяется и значимость: спорта, и конечно, теперь, уже традиционно искусств: музыки, кино, но главным образом, цифровых технологий, как возможно новейших форм общественного сознания. Власть ищет и находит точки приложения на удаленке. Знаменательно кроме прочего, что пророк немцев, мог многому научиться у Шекспира, в части значимых временных позиций сознания. Может быть очевидно, что эмоционально волевой тон умонастроения Леди Макбет может и мог быть исходным пунктом для поисков и Лютером, узловой линии мер временной позиции картерного роста, что так легко находиться творчестве пророка Э. Эриксоном, и что нашел у Лютера завершающий пункт в виде веры в милосердие Бога. То, что после могло бы быть и было названо ментальностью буржуазии, зарождалось в трагедиях Шекспира, пусть и более драматичным образом, чем в комедиях Мольера или в Тартарене из Тараскона. Или что и теперь конституируется в части и для возможного просмотра с подросшими детьми, Мой любимый враг» (англ. The Hating Game) или куда там круче "Служебный роман". Впрочем, "Соломенная шляпка", рантье, если ни трудящиеся.
То, что предлагается ниже, содержит разрывы, как стилистический прием. Что конечно, мог и ничего не стоить автору, кроме вторичной рефлексии. Иначе, поэма могла бы быть тем относительно гладким рифмованием, что же, что и поэтического толка, непрерывным, как и попытка заменить народную сказку и одновременно Ершова, в, вообще говоря, достойном признания начинании, одного из актеров в позднем СССР, Филатова, откантрить и эту трагедию, в постмодернистском юморе, о царе и царствовании. Достаточно сказать, что Пушкин в России, в свое время отсветлил Леди Макбет, в стиле народной сказки, про "рыбака и рыбку", видимо, в виду и дани старине, что отчасти и послужило мотивом для Филатова. Тем не менее, и нынешняя история, все еще запрашивает известным образом, решительных людей, что готовы сделать выбор. Иногда, в особенности американская история повседневности, словно такова, что имманентный театр жестокости жизни, который разыгрывается вне сцены "Глобуса", которая ведь известным образом стала всеобщим видом любого театра, в том числе и мира, в котором люди актеры, призван наладить связь времен, в том числе, и через интерпретации, которые такая повседневность получает в СМИ, как если бы иначе такая связь времен, кроме прочего, и поколений, порвалась бы так основательно, как и ни снилось пролеткульту, коль скоро, может быть не сказано, и ни понятно, если не сделано. Это гипотеза, но иначе, может быть часто трудно понять, почему делают то, что делают, и происходит то, что происходит, пусть, может быть, и бессознательно, с бессознательными мыслями. Впрочем, президентство Байдена, теперь, как и Трампа, не особо гремит массовыми гражданскими расстрелами. И видимо единство времен восстанавливается иными способами чем такими «представлениями». Тем не менее, если будущее известно, - повтор кроме прочего, и ужасного, не желательного, что же , что и относительно редкого,- это возможно уже не историческое будущее и не будущая жизнь, но будущее истории, не смотря на то что, может быть, и не известно, и не определено, может быть уже здесь, более того, историческое прошлое, что кажется всегда уже было здесь, может быть не предсказуемым, и фракталы намекают на это, текстурой не однозначности, как будущего, так и прошлого, сами будучи настоящей неопределенностью такого рода. Несмотря на то, что это некий глубокий из поверхности субстрат, он может быть не только поэтически затронут, но и логически посчитан, в виду некоей меры неопределенности и неоднозначности. Конечно, Шекспир, видимо, и не мог мечтать ни о чем подобном, тем не менее, его поэзия и поэтика, имманентная его трагедиям, это во многих смыслах выдающееся событие творения, не только канвы и кортежей слов, но и мыслей, желаний.
Упоминающийся в поэме кембриджское издание трагедии, 1947 года, в особенности в части предисловия к ней С Янга, видимо, не смотря на несомненно бурное развитие шекспироведения, что все еще следует, в известных фрагментах, ближайшим образом стр. VII-IX, необратимо, как и знание полученное и на вершине победы в мировой войне, и секвестра притязаний на мировое господство Великобритании, в виду падения прежней колониальной системы. Именно эти последние обстоятельства ближайшим образом могли быть и были источниками возможной инспирации речи в Фултоне. Коль скоро, последняя феодальная империя сильно потеснилась в результате таких событий, если вообще сохранилась, то в глазах Черчеля, что несомненно был знаком с творчеством Шекспира, лишь СССР мог теперь претендовать на статус мирового Макбета, коль скоро США, он мог считать естественным союзником.
Иначе говоря, какие угодно степени интенсивности доступны помимо тех горизонтов, что были ранее. И потому кроме прочего, что все время пребывать на вершинах таких интенсивностей невозможно, еще и их прежний характер в виду множества обстоятельств многократно изменившейся новейшей истории делает их мягко говоря странными. Тем не менее, мы почему-то смотрим се еще не только трагедии Шекспира, но и античные все еще ставят.
Анна Качкалова, ближайшим образом, в этом смысле, из когда-то друзей на Фейсбук, находилась, иногда, в таком поиске новой авангардной, если ни постмодернистской формы текстуры стиха, - после стольких удачны и не удачных, экспериментов и в РФ, - в мимолетно доступных, но зато таких часто живых высказываниях, ко звуку звук идет и не идет.
"СТЛА".
Караваев В.Г.
" … есть ли действительно бессознательное революционное желание?"
…Как будто в радостном порыве и дерзким вопрошанием озвучили: мечты, желания, и мысли, и страдания.
Раса Макбета.
1…Жив, жив Макбет, хоть и умерщвлен, тем, кто и ребенком не был женщиной рожден.
Для всех для тех, кто был Бирманский лес, это завет: не стань в себе- Макбет.
Мол, Я, шел к тебе 4 года, - я три дубравы покорил, я не в пример, ни Макбет.
А. Усамой на обед, Обама, - вот прообраз Вашингтона, и не поверхностный его сюжет.
Б.И Мавританец станцует танец во славу короля?
В. Время зайти и в индексы ММВБ, ети их мать, Россия недооценена опять.
Г. Чуть только встав с колен, опять согнуться, нет, уже наслушались измен, им больше не проснуться.
2.А ведь Макбет был и Бирманский лес, вот только не известный никому навес… на вес…
пока Шекспира занавес не приоткрыл намеком истину, и ту, что прежнее событие одно
может стать мифом запросто.
3.И вот, уже, пророчиться оно, стать ритуалом, а не настоящим- временем, что грянуло и пришло, прошло само,
самим с собой.
И девять из одиннадцати, как Даки, умерли за дело в Шотландии.
4. Конечно, если ни Макбетом был бы предан, тот, кто может вестником оболганный умрет.
Кто был свидетелем предательства тана Кавдора… и вот, не пыткой ли добытое признание живет?
И говор с ведьмами не есть прикрытие лишь, дела злого?
Все это дело знаем мы было в родстве, и правилах наследования трона. Было фрактально, стало однозначно.
Об этом же и "Гамлет". Спустя почти пол тысячелетия, Шеспир, все бредил призраками первого столетия,
тысячелетия второго. Кембридж, в одном из предисловий к трагедии сказал такое слово. К чему бы это? И наш
ответ простой, наследование и род прямой, в век Шекспира переставали быть последним словом в прибыли
живой. Круг свершился. Пускай не полный. Ризома. Но потому же, Макбет был не узурпатор может быть, но
просто и не просто, будущая жизнь. Шекспир же, женщину возвысил, пусть и в ночи неба высь.
Зачем нам созерцать его трагедию, очнись.
АЭ кому написан? Видно, и женщине одной, и явно непростой.
5.Кто этот, тот, - нет, не по имени,- но тот, кто так упорно сведения во весь сюжет, несет?
И узнавания бремя раздает.
Росс- это кто? Не автор ли, что ни написал донос, но пьесу?
6.Кто был бы вровень по дерзанию, поэт, но, как и Макбет, не делая, однако, его бед?
7.Что делать нам с судьбой и с этой пьесой?
8.Века, прошли, пройдут еще века, но расу эту не забудут,
коль скоро, далека, будет мечта от мира, и война желания и бытия,
Предназначеньем роковым отметит все эти дела.
Не делать то, что хочется, творить лишь то, что станет мерзко.
9.Или легко впускать идущее само в руку судьбы, что тот удел, который сам себе хотел,
с тем, чтоб после проклинать ее, всегда оказываясь там , где не хотел.
Легко и радостно творя то, что не должно.
Зачем Шекспир так к ведьмам прикипел?
10.Ведь явно, может быть, и что трагедия его ничем не отличается по слогу от того стиха,
что те могли б сказать в бреду участия слепого,
во мраке света рокового,
предвосхищая гибель гибнущих за зря в прекрасном виде славы, судьбы вершителя?
11.Все ясно, может быть- песнь козла. Стезя пастушества, взбрыкнула вновь отсылками, что в глаз не в бровь.
12.И все же, все это слог кривой, как и эти строки, петляет он, не зная верной и прямой догори.
И есть ли место то, где та не курва, летит на встречу истине разумно?
13.Ответ лишь : нет. Нет места, что здесь, но и за тем, небесное, откроет истины всего во всем,
и честно, и без словесно.
14.И роща, что пошла не скажет вечных истин.
15.Но и язык для них не место, и форма мысли контрастом лишь зеркалит истину всеместно.
16.Любая речь не лож, но и не истинна. Тождественно же истинна и лжива, лишь форма,
Материя же жива.
16.а И вся забава, может быть, и в том, что истина со злом , добро лишь с ложью, кружатся кругом.
Различны, могут быть, мораль с наукой, вечерком.
17.И все же, коль скоро ведьмы лож, могла бы быть и истиной, и что ж?-
признать их скорбный бред и подчинить себя его речей предуведомлениям?
18.Пусть на мгновение и nowhere, но истиной.
18.Нет, невозможно взять и спутать видение призрачное с явным светом.
И потому не быть и лжи обетом.
19.Вся сложность в том, что разница в различии, кортежем смысл, и вьется, и ведется.
И мера разницы, что истина и истинна, и прячется, и не дается, пока лишь языком о небо, словесная забава
Бьется, или знак о знак формально трется.
Поймал тот истину за хвост, уверен в ней , она не подведет, чу, навоз, назем, компост модерна.
Ответ простой: а что бы Вы хотели?- или "ни скажу, чего".
20.И посему, коль скоро сознание ничто и бытие, пусть для себя,
нельзя сказать, что его нет за зря, но и сказать, что это бытие в себе,
сказать что-то подобное, землице и траве.
21.Макбета - нет и не было, даже во сне.
Коль мертвые не спят, а не рожденные, не грезят, да и не хотят.
И потому еще: за страх, здесь, основание властвования его в веках.
22.Но сколько же политиков спеклось наивно, следуя его стезе безвинно.
23.Не может быть тождественным себе сей стих, как и предание о том, что бор может идти.
Но лес еще идет на Шатодён, подобно, как и тот, кто лишь сечением на свет произведен.
24.Смотри на интерьер в кино не догма ль это, или постмодерн?
25.И что же, равно текст сей удален от истины, как и любой позор-
невнятного мычания, в ответ на ясный взор, что молчаливо подчинил себя
готовому родиться истины дитя?
26.Один как белый и пушистый кот,
другой, как черный ворон у ворот.
27.Нет амехании судьбы в трагедиях Шекспира. Хотя он знал особенности мира.
Закона на закон, права на права, добра на благо нет коллизии, что так возвышенно стремила взор античности. Одни лишь призраки сознания.
Лишь там намеком просматривается слом веков в истоках, сюжета, что смог нам объяснить коварство ненависти,
историк, что считал стихи поэта
И англичанин в Кембридже, лишь с мощью доксографии дописывает Шекпира до античности, как будто в Азии.
И разве не потребуется новый том, чтоб пояснить, что Гамлет был влюблен в иное право, чем то, каким играет
наш закон.
28.Лишь сознание скандалом множественности хочет избавиться от бессознательного. И жизнь, и смерть, в
игрушки превратить, но так чтобы хотелось жить.
29.Чем плох король и чем благ Макбет? Тем, что начал злое, возможно загодя?
30.Чтоб добрым быть он должен быть жесток, чтобы избавиться от ложности тревог
И лживостью не запятнать себя и совесть? Став продолжателем традиции сапог?
31.Ходулен нарратив его. Толстой был прав отчасти, по-стариковски, иногда, не видя верной масти.
Как если бы тождественное истины, вдруг стало лишь модальностью кровавого кинжала.
А не наоборот, тождественность формальной лжи, слыла бы формы истины модальностью формальной.
32.Да, низко подражательно повествование трагедий, прямолинейно- песнь козла, восстала на соседей.
33.Но время ново. И новизна его, что вечно новизной стремиться стать, рождается в сих муках,
словно мать, удерживая доступ к источнику желания. Иные лишь плодятся.
34.Как отделить нам истину от ложного сознания, изолганного лживостью?
35.О леди Макбет, как будто революция она, что, де, сожрала, детей своих, собой поражена.
Залог и долголетия знатных пар- карьерный рост, хоть Лютер и так сильно запоздал,
И Клинтоны, и Байдены, и Буши, и Обамы.
И все же, выбор этот для жены, так словно бы из тех, что насмехаются над выбором, физтех, Эммануэль иль Леди
Макбет.
Кто загнал тебя туда в ентую Лилуллию, от кого скрывался ты и чаво скрывал?
36.Как нас заносит на стезе самопознания - доносом на себя.
36.Трагедия сознания, а не судьбы, стала вопросом, как только капитал действительною сутью дела стал, самим
собою созданным, себя воззвал.
А -Молится ль что ль ему?
Б- Или расчет суровый призван поведать правду о судьбе поэта, пусть и новой?
-Считает биржа будущее, нашу судьбу рассудят фьючерсы.
В- Нет, много лет прошло, с тех пор, как рассказал свою историю Кавдор.
И выбор нам молиться или стих считать, успел довольно много запоздать…
Г… Ты грезишь о нейронном интерфейсе, зачем тебе он?
Д -Чтоб не потерять мгновения возвышенную стать.
Е…Да фильтр это для … и что ж за инфильтрат, да, не опять, а снова льется, в сей машины социальной, автомат?
"СТЛА".
Караваев В.Г.