В семействе сыродела Олега Сироты скандал. Дочь предпринимателя Германа Стерлигова и жена фермера Пелагея написала пост в соцсетях, где рассказала, что разводится с мужем и по брачному контракту остаётся без собственности. У супругов четверо детей, а контракт, как рассказывает женщина, она подписала, когда была на реабилитации после родов четвёртого. Пост вызвал бурю обсуждений в соцсетях. В разговоре с NEWS.ru Пелагея Сирота впервые рассказала, как проходит развод с одиозным фермером.
— Вы впервые вынесли подробности вашей частной жизни на публику. Что вас заставило это сделать?
— Сегодня был первое заседание по разводу, судья перенесла развод на месяц, дала нам возможность как-то мирно урегулировать, потому что мы не достигли соглашения. Надеюсь, что Олег пойдёт навстречу и в ближайшие дни будет достигнуто соглашение. Я в своё время контракт подписала.
— Как так получилось, что по этому брачному контракту жена не получает ничего? В каком состоянии вы подписывали этот документ? Вы осознавали, что вы подписываете?
— Пять лет назад, когда родился наш четвёртый малыш, роды были тяжёлые, мы в реанимации лежали, а потом в реабилитации. В этот момент, уже на реабилитации был подписан брачный договор, по которому всё имущество, записанное на мужа — мужу, всё, что на жену — жене.
Олег это мотивировал тем, что это необходимо для бизнеса. Сейчас, когда Олег принял решение уйти, у меня ничего не осталось. Всё имущество записано на Олега: и машина, и сыроварня, и бизнес. Я не имею право ни на что.
— То, что вам ничего не принадлежит, вы поняли только сейчас?
— Я жила на доверии, когда подписывала контракт. Олег за все годы брака никогда не давал в себе усомниться, он всегда был честен, добр, у нас были очень хорошие отношения, крепкая семья. Я никогда не думала, что мне надо проверять, что там на меня записано, а что нет.
Может, это моя ошибка. Я была безалаберной и беспечной, но это так.
Когда он уже ушёл, он сказал, что бизнес его и я не имею право на него. И я додумалась, что действительно я не имею права на бизнес, в котором я работала, как и жена любого фермера. Сельское хозяйство — такой бизнес, где обычно работают семьями.
— Получается, вы это обнаружили, когда начался раздел имущества?
— Я не обнаружила, я поняла, что у меня ничего нет. Я это осознала. У меня был дом, который был мне подарен, но он заложен на строительство коровника на много лет. Коровник мы построили, а дом заложен.
Этот вопрос меня очень волнует, потому что я понимаю, что может случиться что угодно в жизни и Олег не по своей воле может потерять возможность выплачивать эту возможность. Дом просто отберут, а у меня больше ничего нет.
— Ваш супруг пообещал, что дети будут обеспечены?
— Олег выплачивает ипотеку и говорит, что будет её выплачивать, если ничего не случится. Но случиться может что угодно за эти 15 лет.
— Как вы думаете, с какими чувствами он встретит предложение расписать имущество поровну, несмотря на договор?
— Не могу сказать за него, сложно представить. У него жёсткая позиция, что сыроварня только его. Так что он не встретит это с радостью, я думаю. Понятно, что для него сейчас это только его. Хотя он сам всегда позиционировал, что это всё мы вместе, мы правда всё делали вместе. Просто что-то поменялось за последние что-то около года.
— Какая сумма алиментов могла бы компенсировать эту ситуацию?
— Я хочу по закону, как присудит суд, пусть будет так.
— Но это очень маленькие деньги.
— Этим вопросом занимается адвокат, он знает эти юридические тонкости. Я не очень в этом разбираюсь, поэтому и контракт подписывала не читая. Говорить нет смысла.
— Есть ли у вас страх, что дети останутся в шатком материальном положении?
— Есть, как у любой мамы. Пока это официально не будет зафиксировано и я не буду знать, что всё стабильно, у детей есть деньги на жизнь, есть дом, есть оплата образования и всё это зафиксировано юридически, спокойствия у меня не будет. Потому что сегодня он хочет давать деньги, а завтра любой человек может передумать. Я надеюсь на его порядочность очень и верю в неё, но без юридического подтверждения спокойной жизни быть не может. Это естественно.
— Что произошло на самом деле в вашей семье? Почему человек поменялся так резко? Почему он решил развестись?
— Это уже его личная жизнь. Мне не очень приятно и достаточно больно говорить о том, почему он принял решение о разводе, ушёл. Наверное, лучше спрашивать Олега напрямую, не хочется в его личной жизни ковыряться.
— А с детьми он общается?
— С детьми он общается периодически, всё нормально, дети его очень любят. Он хорошим папой и мужем всегда был.
— С чем вы связываете его внешнее преображение?
— Многие пишут, что он развёлся и похудел. На самом деле больше чем два с половиной года назад он сел на диету, он занялся спортом. Тогда о разводе и речи не было. Мы вместе сидели на диете, я сидела за компанию. Он занимался великом, бегом, плаванием.
У него правда были проблемы со здоровьем, и его это пугало. До этого я пилила его бесперспективно, чтобы он срочно худел. Но когда петух жареный клюнул, он начал худеть. Просто он ещё подстригся и кажется, что он похудел за три месяца — нет, это долгий путь, тяжёлая работа у него была. Это никак не связано с разводом, вообще никак.
— Даже самый прекрасный человек, если бизнес в нестабильном положении, начинает нервничать, допускать ошибки. Кажется, сейчас это происходит, и можно сделать вывод, что бизнес не очень благополучный. Можно такой вывод сделать?
— Я не могу так сказать. Наша сыроварня реально росла бешеными темпами. У нас стройка нового хранилища большого, у нас производство сыра увеличилось. Мы постоянно расширялись. Какие-то трудности, как у любых предпринимателей, бывают, но они не катастрофичные. В этом плане у Олега всё хорошо.
— Он сейчас один там заправляет, вы там не появляетесь?
— Нет, почти год назад Олег запретил мне работать на сыроварне и выдворил меня оттуда. Ещё до момента, когда он ушёл.
— А почему?
— Что-то не хотелось ему, перед уходом он меня убрал.
— То есть он уже год назад вынашивал план?
— Нет, как раз примерно год назад он ушёл — десять месяцев назад, в мае того года.
— Как ваш отец отреагировал?
— Как все папы, расстроился очень. Мой папа в этом плане не отличается ничем от любого другого папы. Он всегда держал дистанцию, никогда не лез в брак ни в мой, ни в брак брата. Он никуда свой нос не совал несмотря на то, что у него такой имидж, что он строгий командир, нет. Это только с виду так кажется.
