Она всегда жила в деревне, родилась здесь. И всегда, сколько себя помнила, боялась коров. До дрожи, до потери голоса.
Боялась даже подходить к буренке, которую держала мама. Корова в их семье была всегда и какая бы ни была, всегда навевала на нее огромный страх. Доить она, само собой, так и не научилась.
Бралась за любую работу по дому. Готовить, убирать, мыть, чистить, да что угодно! А на огороде - полоть грядки, хоть какая трава там расти в особенно "сорный" год. Чистить дорожки в том же огороде, опрыскивать, окучивать, собирать, обрабатывать...
А уж шить и вышивать она полюбила с детства, когда этому ее учила бабушка. Это и не работа была для нее, а одно удовольствие. Вязать, правда, почему-то не любила, но все же вязала - и носки, и варежки, иногда вещи и побольше.
Училась в школе, хотя и средне, но вполне нормально, учителя на нее не жаловались.
За скотинкой она тоже ухаживала. Хозяйство у них всегда крепкое было: и свиней держали, и коз, само собой, были и куры и даже индюшки. Ни от чего она не отказывалась, ни от какой работы. Но только не обихаживать, гонять в стадо и доить корову. Всё, что угодно, только не это!
Уж мать сколько ни билась, и оправдывала ее, пока малая была: мол, может, напугалась чего когда, не всегда и за всем уследишь-то. А позже и ругалась: что за девка! У всех дочери нормальные, а эта не как все. Коровы она боится! Выдумала тоже! Да Буренка их, можно сказать, ласковая, одно ж удовольствие с такой коровой возиться. И руки у матери тож устают, поди, корова-то молокастая. Помогла бы дочка! Так нет, кобенится, страхи какие-то у ней, понимаешь! Подошла б к коровке-то, глядишь, и все страхи и прошли бы постепенно! Белоручка и лентяйка, вот и всё объяснение, а не страхи какие-то надуманные!
Все эти нарекания матери особенно усилились, когда в семье решили держать не одну, а две коровы. Родители, сдающие излишки молока и сметаны предприимчивому односельчанину, который возил их в город на рынок, в конце концов сами решили продавать молоко, не делясь выручкой ни с кем. Решение это пришло после того, как в семье появилась хотя и не новая, но вполне хорошая "Нива", машина была нужна для многого, к тому же и в город можно ездить, отвозить на рынок излишки урожая и мясо, и молочку, конечно.
Дело оказалось стоящим, решение о покупке второй коровы появилось некоторое время спустя, уж больно хорошо, когда деньги-то в семье добавляются.
- Зинка, ты у нас одна дочка-то! А кто, как не ты, матери помогать должна с дойкой? - сначала по-хорошему уговаривала ее мать. - Братьям, что ль, доить прикажешь? У них и так работы, окромя школы, достаточно!
Зина сопротивлялась, как могла, невзирая ни на уговоры, ни на угрозы матери взяться за вожжи да вытянуть ее хорошенько. Большая уж она была, четырнадцать лет, но страх перед рогатой скотиной никуда не девался. Иногда она думала, что надо матери помогать, правильно та всё говорит, надо переступить, и всё. Но стоило ей только начать приближаться к коровам, сердце ее билось гулко, страшно, дыхание становилось прерывистым, горло сдавливало и казалось, что сейчас сердце ее просто разорвется. Да пусть мать ее хоть излупцует! К этим мерзким коровам она не приблизится ни за что.
Такое повторялось неоднократно, война матери с Зинкой не прекращалась. Она решила - уедет учиться и никогда в деревню не вернется. Решение пришло внезапно, и она даже поразилась, как раньше до этого не додумалась. Матери ничего говорить не стала, но за учебу взялась крепко. И раньше заканчивала она четверти почти что без троек, редко это бывало, чтобы тройки-то, а уж теперь-то пошли сплошь "пятерки" и "четверки". Учителя ее нахвалить не могли, даже говорили, что такая молодец, если б и раньше вот так, глядишь, может, и на медаль вытянула бы.
У нее, и правда, теперь стали почти все четвертные "пятерки". Мать ее, конечно, за учебу хвалила, но ругала по-прежнему за нежелание помогать с дойкой, правда, отлупить больше не грозилась, хотя и прежде дальше угроз дело не заходило. Отец с ней тоже иногда заговаривал об этом, мол, нехорошо, доча, видишь, как мать пластается, для вас же стараемся, надо бы перешагнуть через себя, помочь, чай, все же деревенская ты, перед соседями и то неловко. Но видя ее слезы, смягчался, даже матери стал говорить, мол, не годится наша Зинка для такой работы, что делать, а ты, Анна, если не справляешься, то от второй коровы можем и отказаться, хватит нам денег и без того.
Мать сердилась и отвечала, что от второй коровы не откажется ни в жизнь, пусть ее дочь хоть в гроб загонит своим упрямством.
Так и продолжалось. И ругачки с матерью, и молчаливое примирение со стороны отца и братьев с этим её изъяном.
Школу она заканчивала с двумя "четверками", решение о выборе ВУЗа давно было принято. Она решила поступать даже не в областной город, а в саму Москву, тем более, что Московская область была соседняя с их областью, не дальние дали. И в то же время достаточно далеко, чтобы пореже в село приезжать, именно из-за этого и не поехала в свой областной город. А в Москве коров нету.
Мать, конечно, уговаривала, чтобы поступала в областном городе, но Зина молча и настойчиво шла к своей цели - подальше отсюда!
Поступить ей удалось, так что мать зря говорила, что покочевряжится и поближе выберет для учебы-то место, на Москву и денег больше нужно, и вообще, Москва эта... Вон что по телевизору показывают. Срамотища всякая.
В Москве Зине понравилось, училась она по-прежнему, как и в школе, легко, быть "зубрилкой" стало для нее давно привычным. А ВУЗ у нее был такой, что зубрить там приходилось! Но у Зины, на ее счастье, оказалась прекрасная природная память, так что стала деревенская девушка одной из первых на курсе. Развлечений не чуралась, но и особо ими не увлекалась, в дурь ни в какую тоже не лезла, хотя тут мать оказалась права, соблазнов всякий было предостаточно. По этой самой причине случались на их факультете отчисления, и даже на их потоке, уже на втором курсе. Зину это всё не касалось, она только с каким-то немного брезгливым удивлением узнавала некоторые подробности причин отчисления студенток.
Мать не жалела на нее денег, одевалась Зина пусть и не шикарно, но вполне достойно. Девушка она была довольно красивая, жениха присмотрела из местных. Знала, что местные на приезжих не больно-то женятся, да дело было не в том - Зина влюбилась. Себя, впрочем, блюла, хотя над ней и посмеивались сокурсницы, особенно соседки по общежитию, однако и это Зину мало трогало.
Парень познакомил ее со своей семьей, розовощекая Зиночка запала ему в душу. Семья сначала, вроде, и против была, но со временем все привыкли к Зиночке, как к родной: девушка красивая, здоровая, чистоплотная, хозяйственная, да и перспективы по работе у нее, вроде бы, хорошие. Свадьбу сыграли в конце третьего курса.
Так Зина закрепилась в Москве.
Уже и ребенок у нее был, а прежние страхи напоминали о себе, особенно когда они с мужем выбирались в ее село. Прошло уже столько лет, а всё одно.
После последнего посещения родного дома Зину стали преследовать кошмары. Ей снились и раньше страшные сны, но со временем, пока жила в городе, почти отпустило всё, сны эти бывали совсем редко. Даже накануне родов она чувствовала себя вполне спокойно, была, конечно, некоторая тревожность, но не особенная, Зина просто чувствовала, что хорошо всё будет, так оно и случилось: ребенок здоровый родился, и сами роды прошли очень легко, даже врачи говорили, что так редко бывает, вот что значит абсолютно здоровый организм.
А теперь сыночку почти пять лет, и эти сны... Зина измучилась, сначала надеялась, что пройдут они, потом просто терпела, но стала нервной, раздражительной, тем более, что на работе она должна была быть сама любезность, иначе и вылететь можно, а работа эта ей не просто так далась.
С мужем стали переругиваться, чего отродясь не было. Она и сама чувствовала, что еще немного, и что-то да случится, нехорошее - или с мужем они всерьез раскошкаются или на работе, не дай бог, сорвётся.
Решение идти к психологу возникло само собой, как в свое время решение уезжать из села. Психолога выбирала недолго, но тщательно, как и всё, что она делала. Стоили сеансы дорого, зато хвалили этого специалиста, она досконально изучила все отзывы, на всех сайтах.
Понадобилось только две встречи. Вердикт психолога был странен, но в то же самое время и не сильно ее удивил, только сначала.
- Вы что-то слышали о регрессивном гипнозе?
Что-то она слышала, конечно.
- Есть в городе очень хорошие специалисты, - продолжал психолог. - Я даже знаком с некоторыми, сам интересовался этими вопросами. Вы не думайте, это не мои хорошие знакомые, просто я знаю о их работе. Могу написать сопровождение к одному из них. На регрессию я направляю очень редко, очень... - психолог на минуту задумался. - Но, по-моему, Вам нужно именно туда. Что скажете?
Зина пожала плечами. Если специалист считает, что надо, она пойдет, деньги у нее есть, зарабатывает она очень прилично, так что ей любой специалист доступен.
Психолог дал ей направление.
Новый врач показался ей немного забавным, он не производил впечатление окутанного лаврами человека, как тот психолог, от которого она явилась.
Святослав Андреевич внимательно ее выслушал, объяснил, задавал вопросы, задумчиво теребил редкую бородку.
- М-да, случай интересный. Но у меня, если уж так говорить, других не бывает.
Он почему-то задавал ей вопросы, касающиеся ее работы, кое-что его очень заинтересовало.
- И это Вам легко далось?
- Почему-то да, - ответила Зина. - Раньше я больше зубрежкой брала, памятью. Тоже было не трудно. Наверно, навык сказался.
- Очень даже может быть, может быть, - не вполне разборчиво бормотал доктор.
Он стал объяснять возможные последствия и велел пройти кое-какие обследования.
- И если Вы не передумаете, то приступим. Да-с, случай у Вас вполне интересный. Можно предположить... Но это мы выясним позже.
Зина не стала уточнять - что именно, она давно понимала людей и осознавала сейчас, что свои гипотезы доктор ей не скажет, да просто потому, что и сам до конца не уверен.
А вот она была вполне уверена. что если все обследования будут нормальные, она пройдет эту процедуру.
Всё и было нормальным. Доктор провел подготовительную работу перед сеансом, Зина не собиралась от него отказываться.
Ее впервые погрузили в гипноз. Она видела перед собой роскошный летний сад. Ее волосы были иссиня-черными, но это ей казалось естественным, словно так было всегда. Она находилась на веранде большого дома, рядом с ней был молодой человек. Немного спустя мужчина поцеловал ей руку и галантно распрощался. Ее мама, такая величественная, она хвалила за что-то дочь и что-то ей внушала. И она почти со всем соглашалась. Кроме одного. Она не менее властная, чем ее мать, высказала своё, идущее вразрез с тем, что та говорила, и теперь слышала от нее гневные слова и упреки. Отец в отъезде, а когда он вернется! Пусть только попробует вот так говорить с собственной матерью! Жених выбран ей не случайно и всё согласовано и одобрено отцом. Вопрос ее свадьбы - это только вопрос времени, она ведь и сама когда-то была не против! В чем дело? Их семья не потерпит безродного, о нем придется забыть.
Но она не собиралась забывать. Всю жизнь разделил на две части красавец Игнасио, запал ей в сердце. Ну и что же, что он не так богат, он будет работать! Он учится! И скоро станет ученым юристом. А это хорошая работа! Она никогда не выбрала бы себе какого-то бобосо.
Она вовсе не собралась отказываться от своей семьи, надеясь уговорить отца на их брак, у Игнасио вполне достойная семья, пусть и не ровня им, но сейчас не те времена! Но ожидала приезда отца с некоторым напряжением. Мать следила за ней все более тщательно, но она все же умудрялась время от времени сбегать без сопровождения в город. Ее не поймаешь и в клетку не посадишь!
Если бы мама была немного более благосклонна. если бы старалась хоть немного понять свою дочь... Тогда она никогда не решилась бы на это.
Ей никогда не нравилось, что Игнасио этим увлекается. Она считала, что все это - развлечения для толпы, для низких людей. А Игнасио заводило всё, он даже говорил. что и сам мечтал участвовать в этом, она со страхом отговаривала его. Игнасио посмеивался и отвечал, что все это вовсе не так опасно, и в этот раз он сам примет участие в бегах.
Она вышла из себя, заявила, что если он ее хотя бы немного любит, то этого не будет! И если он пойдет на это, она никогда, пусть он даже не сомневается - никогда! - с ним не станет даже встречаться. Пусть тогда забудет о ней!
Игнасио злился, но все же в конце концов пообещал, что этого не будет. Но пускай тогда и она пойдет ему навстречу и хотя бы посмотрит на это. Это великолепно!
Она была вынуждена согласиться. Она и не была против, ей это тоже было интересно, просто посмотреть, ее на это зрелище, энсьерро, никогда не отпускали и вообще в это время не выпускали из дома. В этом и была проблема.
Но Игнасио сказал, что он - настоящий мужчина, и он всё сделает, чтобы она смогла выбраться из дома в то утро. Он научил ее, как сбежать, несмотря, что в этот день за ней приглядывали особенно тщательно. Она вела себя, как паинька, всю неделю, и бдительность матери была ослаблена. Раннее утро и веревочная лестница сделали своё дело, она даже не выходила из своей спальни, к тому же, чтобы ее подольше не беспокоили, она соорудила, как ее научил Игнасио, из подушек подобие человека под одеялом, понежиться по утрам, если не было никуда нужно идти, ей позволяли. Теперь Летисия была уверена, ее долго не хватятся. И даже думала о том, что и вовсе не вернется в свой дом. Теперь она была в этом уверена, праздничный день не должен заканчиваться трусливым возвращением в родное гнездо. Нет! Птичка выпорхнула и ее семье придется с этим смириться!
Об этом своем решении она не говорила Игнасио, но тот словно чувствовал всё сам, это было видно по его особенно приподнятому настроению и сильному блеску глаз, прекрасных глаз, которые заворожили ее душу. И Летисия понимала - всё это вызвано не предвкушением праздника, а тем, что скоро, очень скоро она станет его. И уже насовсем.
Ее сердце билось учащенно еще тогда, когда они пробирались к месту, его надо было занять заранее, иначе позже будет не пробиться. Игнасио был на празднике уже не раз, он знал, где лучше быть, чтобы больше видеть. Его возбуждение передалось и ей, впрочем, этот дух - свободы, вольницы, предстоящего праздника и начинающей шуметь толпы, близость любимого и мысли о том, что ждет их в самом скором будущем, сегодня ночью, все это невероятно ее будоражило. Она начала кричать с толпой, Игнасио с восхищением посматривал на нее и - обнимал! - прямо на глазах у совершенно незнакомых людей! Летисия слегка дрожала от перевозбуждения, она надеялась только на одно - что в толпе не будет ее знакомых. Впрочем, это было бы невероятно, да и в любом случае при таком скоплении людей ее отсюда невозможно увести силой.
Возбуждение возрастало и в толпе, был дан сигнал начала забега, вскоре мимо них пронеслись резвые юноши и молодые мужчины, а вслед за ними - разъяренные быки. Летисия визжала от страха и восторга одновременно, теперь она понимала Игнасио, насколько это великолепно. Этот почти животный страх, овладевший ею на несколько минут, этот восторг, этот гул, эти запахи, такого она никогда не испытывала в своей размеренной, даже чопорной жизни.
Вновь показались бегуны и животные за ними. Послышались крики страха, одного мужчину бык все-таки зацепил, тот полез на ограждение, к нему потянулись десятки рук. Это было страшно, но Летисия понимала, что молодой человек в безопасности, сейчас его вытянут.
Внезапно рубашка на парне порвалась и он вновь свалился на землю, бык взял разгон, парень успел отскочить, бык с размаха с огромной силой врезался в ограждение, повредив его, несколько человек упали на землю, не удержавшись вверху. Показались еще несколько бегущих людей и быки за ними. Упавший от сильнейшего удара об ограждение бык уже начал приходить в себя, хотя еще и не полностью поднялся. Бегуны благополучно миновали это место, а быки - не все, двое успели затормозить и стали рыть землю, чувствуя кровь и видя своего собрата тоже окровавленным. К упавшим тянулись руки, надо было срочно всех поднять!
Страх стал настолько велик, что Летисия и сама тянула руки к людям на земле, не осознавая опасности, сзади напирали. Как она оказалась на земле сама, она не поняла. Игнасио вцепился в ее платье, рванул ее на себя.
Но один из быков успел атаковать. Почему он выбрал именно ее, женщину, никто не смог бы объяснить. Прошло не меньше минуты, пока быка удалось отогнать хотя бы немного, он успел, уже стоя рядом с ней, несколько раз с силой боднуть ее, валяющуюся, словно тряпичная кукла. Бык сначала не реагировал на призывы мужчин, забежавших за его спину, он выбрал жертву и не собирался от нее отходить. Потом все же развернулся в сторону наглецов, отогнав их, снова вернулся к своей жертве, но Летисию уже подняли.
Она видела себя в безопасности, в больнице, всю в бинтах, через некоторые из них, несмотря на обильность повязок, все же проступала кровь. Она видела себя теперь со стороны, а не так, как прежде - всё видение было как бы ее глазами, Летисии. Но теперь она смотрела на себя сверху.
Она очнулась. Приходила в себя постепенно, с недоумением оглядывая всё вокруг, узнавая доктора, он что-то говорил, просил не подниматься и не делать резких движений, приложил ткань со льдом на то место. которое особенно болело, на это место указала сама Зина.
Она отходила от этого сна, от гипноза, рассказывала доктору то, что видела. Он кивал, говорил, что слышал, она говорила во время сеанса.
- Это моя жизнь?
- Да. Вы могли увидеть только то, что было с Вами когда-то. Я кое-что предполагал, когда Вы рассказывали о себе, об этом страхе и еще о том, как Вам легко дался испанский.
Зину и саму это удивило когда-то, но Испания тянула ее всегда, ее, простую деревенскую девчонку. И поступив на иняз, она думала о том, что когда-нибудь сможет выучить и испанский, в тот момент у нее не было такой возможности, такого выбора. Но позже... Она проходила и дополнительное обучение, смогла пробиться на отличную работу, это было очень нелегко здесь, в Москве, где было масса выпускников, и не только простых инязовских факультетов, а гораздо более престижных лингвистических. Но она смогла. И теперь все чаще работала с представителями испанских фирм. Правда, в самой Испании побывать ей пока что не удалось, но она мечтала об этом и была уверена, что очень скоро ей это удастся. Ей и ее мужу, разумеется, без Ильи она себя уже не мыслила.
После сеанса они довольно долго разговаривали с доктором. Страх, который она испытала в самом финале своего гипнотического сна, постепенно оставлял ее, она в безопасности... Здесь ей ничего не грозит, это совсем другая жизнь, и весь тот кошмар, который она пережила, - в далеком прошлом.
На этом их встречи не закончились. В следующий раз доктор приготовил для нее увесистый альбом. Мода Испании. Она рассматривала иллюстрации на глянцевой бумаге, Зина прекрасно понимала, зачем это нужно, но и само по себе это занятие ей нравилось.
Она остановилась на одежде, испанской моде послевоенного периода, после Первой Мировой, хотя в самой той войне Испания не принимала участие. Скорее всего, это случилось именно в те годы. На этом и последующем сеансах они разговаривали с доктором о Испании того времени, она сама в перерывах между встречам с доктором многое успела прочесть о Испании тех лет. Многое успела понять.
В гипнотический транс доктор больше ее не погружал, она и сама этого не захотела бы. Но такие разговоры с человеком, который ее понимал, были ей необходимы. Илье она не рассказывала о регрессивном гипнозе, доктор не настаивал на этом, хотя мягко и говорил, что это было бы желательно, но на ее усмотрение, конечно.
Нет, говорить об этом Илье она не хотела, чувствовала, что не встретит достаточного понимания, по крайней мере, сейчас. Ей вообще хотелось держать это в себе, эту свою тайну, не развеивая ее на досужие разговоры и рассуждения, это было очень сокровенным, то, что она теперь понимала.
Это было не просто виденье, не просто сон, это действительно ее прежняя жизнь, Зина была абсолютно в этом уверена. Держать в себе полностью всё пережитое и переживаемое она тоже не могла и поэтому настаивала на дополнительных встречах с доктором, впрочем и сам Святослав Андреевич говорил, что зачастую проводит такие встречи с пациентами без погружения в транс.
Илья начал говорить ей, что она изменилась, даже ее взгляд стал немного другим, каким именно, он не мог объяснить.
- Ты словно резко повзрослела, - говорил он.
- Стала выглядеть старше? - чуть усмехаясь, спрашивала Зина.
- Нет, - с задумчивым видом отвечал Илья. - Ты стала увереннее в себе, хотя и раньше... Но все равно как-то по-другому. Ты даже смотришь по другому. И выглядишь еще красивее. Эти встречи с психологом явно пошли тебе на пользу.
Илья до сих пор был уверен, что Зина посещает всего лишь психолога. Она когда-нибудь расскажет ему. Наверно.
Одна из ее подруг однажды заметила, что Зина стала выглядеть "породистее", другие, смеясь, подтвердили это. У них были дружеские посиделки, подругами за все время проживания в Москве Зина успела обзавестись, она любила своих девчонок.
- Выглядишь, как королева, - улыбаясь, сказала тогда Ирина.
- Испанская? - спросила Зина.
- Точно! Испанская! - подтвердила подруга. - Знаешь, у тебя очень хорошее имя, но вот сейчас я подумала, что оно стало тебе не подходить. Прости. Ты настолько непросто сейчас выглядишь, ты даже не представляешь!
- Вот что значит столько с иностранцами общаться... - протянула другая подруга, Карина.
Зина рассмеялась. Знали бы они... Но она по-прежнему ни с кем не делилась своим секретом.
- Нет уж, имя это - моё, и менять его я не собираюсь!
Она летела с тех посиделок, как на крыльях. И вообще - всё у нее в жизни ладилось, даже еще лучше, чем прежде. Муж смотрел на нее влюбленными и глазами и вел себя, словно они и не были женаты столько лет, был еще более галантен, чем всегда. Пора-пора...
Она, внутренне улыбаясь, думала о том, что скоро, на неделе, очередной сеанс, теперь эти сеансы стали немного реже, но все еще нравились ей. И она уже перестала принимать успокоительные, прописанные ей ее доктором. Ее золотым врачом, который теперь вовсе не казался таким немного смешным, как в самом начале. Она чувствовала себя намного спокойнее, уравновешеннее, это отмечал и Святослав Андреевич, и сам заговорил о том, что прием препаратов можно прекратить. И даже заговорил с ней о том, что волновало и ее. Теперь она была к этому готова и сама задала вопрос.
- Этого никогда не было в моей практике, - сказал доктор. - Многие интересуются, да мне и самому это было интересно. Но не было, врать не буду. Некоторые мои пациенты, кто готов и кто проходит не одно погружение, видят не одну свою предыдущую жизнь, да... Но на такое я и сам иду очень редко, чтобы делать несколько погружений. Знаете, в некоторых странах такую практику, такой гипноз запретили. Вы понимаете почему?
Этот вопрос был задан тоже не случайно, Зина понимала, доктор проверяет ее состояние.
- Мы видим конец той жизни, верно? Поэтому?
Врач внимательно смотрел на нее. Нет, все в порядке, молодая женщина спокойна, ничто не выдает даже скрытого волнения, это важно.
- Вас это теперь не пугает?
- Нет. Знаете, наоборот, я понимаю, что конец неизбежен, я и всегда это понимала, как и другие люди, - доктор кивнул. - Но теперь, - продолжила Зина, - теперь я особенно отчетливо чувствую, что уход из жизни - это вовсе не ее полное окончание, будет продолжение. Это меня делает счастливой, честно.
Святослав Андреевич улыбнулся и кивнул:
- Я чувствую то же самое. Это важно, Зина, очень важно, это то, что должен почувствовать каждый мой пациент, то, к чему я стремлюсь. Со страхом никто не должен покинуть мою клинику.
Они снова стали обсуждать волнующий обоих вопрос.
- Да, те немногие пациенты, которых я погружал не единожды... Они видели свои жизни, не одну. Не так редко не одну свою жизнь видят люди, погружаемые лишь однократно. Нередко мои пациенты видят себя в утробе матери, я и сам проходил погружение и видел это тоже. Мы помним всё, всё, что с нами было, даже если эта память ушла в подсознание. Но никто, да, никто и никогда не видел себя ТАМ. То, что было после окончания каждой жизни. Я иногда надеялся, что рано и поздно это случится в моей практике, но вот не довелось, а ведь я практикую более двадцати лет.
- Может быть, это не случайно... - сказала Зина.
- Да. Я тоже так думаю, ничего случайного здесь нет.
Святослав Андреевич казался немного погруженным в себя, особенно задумчивым.
- Нам не дано это узнать даже такими методами, я думаю, что это может знать только сама душа, лишенная тела, - доктор сказал то, о чем давно думал. - Но нам дали возможность кое-что увидеть из того, что происходило с нами раньше на земле. Ведь это совсем немало.
Зина ехала домой, думая о том, что следующая встреча с доктором - последняя. Они не говорили об этом, просто она это понимала теперь сама, чувствовала. Она многое теперь чувствовала, знала и то, что никогда не утратит полностью связь с тем человеком, кто пробудил ее. И если понадобиться, она приедет к доктору, к своему гуру снова.
А в ее жизни... Они с Ильей и сыном обязательно посетят Испанию в этом году, и ей было даже не важно, в каком сезоне, правда, было бы приятно, если бы это случилось ближайшей весной, это вполне возможно.
А потом... Она думала о маленькой девочке, с такими же русыми волосами, как у нее, и с улыбкой Ильи. Так дочку хотелось...
У нее обязательно будет дочка, сейчас Зина была в этом уверена и она даже знала, что случится это после поездки в Испанию. Вот как раз вскоре после их отдыха она сможет сказать мужу, что будет и еще радость в их жизни. Зина ни на каплю в этом не сомневалась, словно у нее открылось какое дополнительное зрение, в будущее. Своё будущее она не видела так ясно, как предыдущую жизнь во время сеанса, но чувствовала это будущее тоже всей кожей, всей своей душой.
Все будет хорошо в ее жизни. И теперь никакие страхи и кошмары больше не мучают ее, простую девчонку из российской глубинки, русскую девушку с голубой испанской кровью.
___________________________________