4.
Время на войне мчится по своим, лишь ему ведомым, законам.
С того момента, как Ваську оставили в роте Лосев немного подрос и окреп, превратился в заправского солдата. Но ростом вот, да и комплекцией далеко ему было до старшего брата. Невысокий такой, худенький, хотя и жилистый. Наряди Лосева в штатскую одежду, и он вполне сходил за парнишку-подростка. Да в общем-то, он и оставался пока ещё подростком. Но в солдатской форме, конечно, был вояка хоть куда.
К коту Лосев был привязан по-прежнему. Кот за это время очень вырос. Крупный, сильный, мускулистый. Настоящий БКП – боевой кот пехоты, как называли его бойцы. Как и раньше, на привалах и после боёв он был отдушиной для солдат.
Состав роты за прошедшее время, конечно, изменился. На смену погибшим пришли другие бойцы, но все они сразу же проникались к четырехлапому любимцу глубоким расположением.
Самым страшным днём для Лосева был первый день наступления два месяца назад. В тот день геройски пали многие из его роты. Лосева же, хотя он за чужие спины, само собой, не прятался, едва зацепило. Он даже в санчасть после боя не пошел. Не до того ему было. Спать после того боя Лосев долго не мог, всё думалось и думалось. Как только он закрывал глаза, сразу же во всех деталях всплывали картины боя.
Высота была укреплена дзотами, а перед ней тянулись вражеские траншеи, усеянные пулеметными точками и опутанные колючей проволокой. В центре траншей и по флангам тоже находились дзоты. И взять эти позиции нужно было в лоб, После массированной артподготовки их роте предстояло ринуться в атаку и выбить фашистов из укреплений. Это была их задача на этом участке фронта.
После сигнала красой ракеты, они бежали к вражеским позициям, беспрерывно строча из автоматов, а по ним из фашистских траншей молотили пулеметы и безостановочно лупили автоматы. С визгом пролетали мины, выпущенные из вражеских минометов.
Атака была стремительной и яростной. От автоматных очередей и разрывов у Лосева заложило уши. Он видел, как, стреляя из автоматов, бежали вперёд его товарищи, и некоторые вдруг падали, словно наткнувшись на невидимую преграду. Он видел бегущего впереди лейтенанта Зорина. Зорин размахивал автоматом и что-то кричал, показывая вперёд, но что, Лосев не мог разобрать. В какой-то момент он увидел бегущего рядом старшину, тот хлопнул Лосева по плечу и вырвался вперёд. Чуть позади Лосева строчил на бегу из автомата старик Лукич.
И Лосев бежал вместе со всеми, и вместе со всеми стрелял, стрелял, стрелял. Солдаты рвались вперёд, стреляли и падали, сражённые вражеским огнём. И вот уже вражеские траншеи. Видны нацеленные в упор дула автоматов, и различимы лица фашистов.
Они влетели на вражеские позиции на одном дыхании. Их стремительный бросок опрокинул оборону противника. Завязалась рукопашная. В ход пошли ножи и штыки. Это было месиво из орущих, рычащих, дерущихся тел.
Всё это Лосев помнил уже урывками. Он только увидел бросившегося на него фашиста, и почувствовал резкую боль в предплечье. Удар фашистского ножа пришелся вскользь, но Лосев на какую-то долю секунды замешкался и увидел над собой во второй раз занесённый нож.
А потом, чья-то рука перехватила руку фашиста, и Лосеву бросилось в глаза искажённое яростью лицо брата.
В следующее мгновение враг рухнул на дно окопа сражённый страшным ударом. Но в тот же миг брат медленно стал оседать вниз. Он успел глянуть на Лосева, словно хотел убедиться, что с тем всё в порядке. Потом голова старшины дёрнулась, из уголка рта полилась кровь, и он замер с открытыми, смотрящими в упор на Лосева, глазами. Из спины брата торчала рукоятка ножа. На это раз нож достиг своей цели.
Лосев дико заорал и бросился на фашиста, напавшего на старшину сзади. Фашист видимо струхнул, увидев перекошенное яростью лицо Лосева. Вместо того, чтобы защищаться, фриц вдруг прислонился спиной к бортику, сполз на дно траншеи и закрыл голову руками.
Не помня себя, Лосев разрядил в фашиста весь остававшийся запас патронов. Фашист давно уже распрощался с жизнью, а Лосев всё строчил и строчил.
Он пришел в себя, оттого, что кто-то тряс его за плечо. Это был Ступенчиков. Рядом в молчании стояли другие бойцы. Лосев оглянулся. По полю, то здесь, то там витали дымки. Санитары уносили раненых. Было тихо, неимоверно тихо, так тихо, что Лосев подумал сначала, что он оглох. Потом он услышал голос Ступенчикова.
–
Всё, – сказал Ступенчиков, – наша взяла.
Но радости в его голосе не было слышно.
Лосев сидел около старшины, уткнувшись носом в колени. Он не мог плакать. Он просто отрешённо сидел, потом встал, выбрался из траншеи и пошёл по округе.
Убитых и раненых было много. Около раненых копошились санитары, уносили их в тыл. Лосев бродил по недавнему месту боя как неприкаянный. Ступенчиков следовал за ним неотступно.
– Где Лукич? – спросил вдруг Лосев, и сам не узнал своего голоса. Голос был сиплый и какой-то надтреснутый.
– Не знаю, последний раз я видел его в атаке, – ответил Ступенчиков.
Потом они нашли Лукича. Он лежал недалеко от траншеи. Лежал так, как будто бы всё ещё продолжал бежать. В руке его был зажат автомат.
Рядом с Лукичом сидел кот Васька и беззвучно открывал рот. Ступенчиков молча положил руку на плечо Лосеву.
И Лосев заплакал. Нет, не в голос. Он просто стоял над Лукичом, а из глаз его текли слёзы. Он не знал о ком плачет. Он плакал о брате. Он плакал о Лукиче. Он плакал обо всех, погибших в этом бою.
– Вот ведь как бывает, – послышалось за спиной, – сколько людей полегло и хозяин погиб, а кот жив.
Лосев оглянулся. Рядом с ним стоял комбат, лейтенант Зорин и ещё какие-то офицеры. Комбат вдруг обнял Лосева и прижал к груди.
– Ты поплачь-поплачь, мальчик, – сказал он, – легче станет.
Но слёзы у Лосева уже высохли. Он молча козырнул командиру. Взял на руки кота и серьёзно посмотрел комбату в глаза.
– Молодец! – сказал комбат и в сопровождении офицеров пошёл дальше по взятым позициям.
Гибель старшины и старика Лукича стали для Лосева страшной потерей. Только теперь Лосев до конца понял, что значил для него брат. Строгий старшина, не дававший ему спуску, в минуту крайней опасности, так же, как и год назад, вновь принял удар на себя. Брат, который подарил ему вторую жизнь. Помнил он и Лукича, его мудрость и рассудительную неспешную речь.
Лосеву так не хватало Лукича и старшины. Единственное утешение, Крысулина перевели в другую часть. Конечно, грустить-то долго некогда было, бои шли за боями, Лосев лез в самое пекло, но его, словно что-то хранило.
Кот в первое время искал Лукича, потом привык к его отсутствию. Теперь, он по пятам ходил за Лосевым и в случае опасности, запрыгивал Лосеву на плечо или прятался за пазуху. А Лосев очень сдружился со Ступенчиковым.
Продолжение следует