Автор — поэтесса, назвавшая свой прозаический 400-страничный труд романсом, сразу заявляя, что чтение предстоит вдумчивое и приятное. Ожидания автор оправдывает. Мария Степановна пишет о том, как по крупицам пытается восстановить историю своей семьи.
Дневники тети Гали, переписка бабушки и деда, открытки, адресованные прабабушке-революционерке Сарре Гинзубрг — Мария Степанова открывает читателю факты о своих предках, пытается объяснить их мысли, поступки, характеры, будто откапывая из земли кости и представляя их бесстыдную обглоданную временем наготу.
«Прозрачный мешок времени, набитый телами, жестами, разговорами», «коллективное тело, уплотненное миллионами жизней», «сиротский запах сладкой сдобы и резины в метро», — на каждой странице образные метафоры, превращающие текст в произведение искусства. И, если продолжать ассоциации с наготой и бесстыдностью, эта нагота будет скорее тициановской, чем с плакатов, висящих в автомастерских в 90-е и 00-е.
Истории далеких по времени, но благодаря нежному и тщательному рассказу поэтессы кажущихся близкими и знакомыми, людей Мария Степанова дает в контексте происходивших в стране и мире событий. Она вспоминает Джозефа Корнелла, Сальвадора Дали, Блока, Горького, Дюшана, говорит о деле врачей 1948 года, о коллективизации (у одного из ее прадедов реквизировали целый завод), геноциде евреев. Рассказывает так включено и подробно, что каждый раз восхищаешься культурологической подкованности автора, ее умению сплетать множество историй и фактов в цельную, захватывающую историю.
Этим ее книги родственны с текстами Оливии Лэнг, которая точно так же говорит о своей жизни и переживаниях в контексте судеб великих художников, поэтов, музыкантов. Обе беззастенчиво обнажают очень личные факты о себе. Лэнг — о проблемах с мужчинами (в «Одиноком городе») или привязанности к мертвым писательницам («К реке). Степанова — о невозможности жить, не зная правды о своих предках. Но их рассказы отличаются: первая говорит о себе, вторая берет шире, и рассказывает о семье, выставляя ее истории на всеобщее обозрение. Говорит, например, об изменах своего деда, о хранящихся в семейных архивах карточках с волоокими голыми девицами или напряженных отношениях свекровей и невесток.
На обложке книги — фарфоровый мальчик, произведенный на немецком заводе. По описанной Марией Степановой легенде таких мальчиков использовали как амортизаторы при перевозке мебели, скопом засыпая их между вещами, чтобы скарб не бился друг о друга. Фигурка с отколотой ножкой и ручкой кажется аллегорией на все, что написано под обложкой. Потертый временем нагой мальчик дошел до нас не целым, потерпевшим крушение по воле людей, не сумевших по достоинству оценить его красоту. Так что судить о том, как он выглядел, можно лишь достраивая в голове его образ, додумывая историю о том, каким образом от него откололись части.
Мария Степанова и сама сравнивает «слова и вещи мертвых людей, разложенные для нашего удобства по витринам литературных музеев» с укрощенными дагомеянками-воительницами (жительницами африканского государства Дагомеи), которых на показ, как обезьян, привезли в Россию. Размышляет о том, что мертвецы — самая ущемленная в правах каста, ведь они даже не имеют права голоса. Но и пишет обо всем, что ей удалось узнать, сопоставить, реконструировать о жизнях своих предков так трепетно, что ее невозможно обвинять в показной музеефикации истории ее предков. И то, что Мария Степанова — поэтесса, написавшая романс в прозе, многое объясняет. Ее чувство слова, умение вести читателя по тексту превращает чтение «Памяти памяти» в путешествие по сбору артефактов, в котором следующим открытием могут стать самые невероятные вещи: карточка с обнаженной девушкой, кольцо или кофейник.
Еще больше книжных рецензий на странице "Книжный кролик".
#книги #рецензии на книги #чтение #чтение для души