Когда дует ветер перемен, одни строят защитные стены, другие - ветряные мельницы.
- Китайская мудрость
Вчера светило солнце, я написал солнечный текст, а потом пошел гулять в парк. Теперь все снова белое, и я знаю, что сегодняшний снег - это завтрашняя слякоть. А потом и это растает, и скоро наступит весна, потеплеет, и я буду чаще гулять в парке, и как только привыкну к этой безмятежной свободе, станет так жарко, что не захочется никуда идти, а потом наступит осень с ее тоскливыми дождливыми днями, а затем я выгляну в окно, и все снова будет белым.
Так бывает не только с погодой, но и со всей жизнью, я думаю. Все приходит и уходит, приходит и уходит, иногда все кажется чистым солнечным светом, а иногда нет ничего, кроме грязи.
Надежды расцветают и пропадают, а потом снова расцветают.
Любовь тоже и гнев,
победы и поражения,
борьба и отдых,
удачи и неприятности.
В отличие от времен года, в жизни я, и, возможно, Ты тоже, дорогой читатель, часто прихожу к пониманию того, что все меняется. Если жизнь человека расцветает, то мы считаем цветы неувядаемыми, если падают листья, то мы верим, что они будут падать всегда.
И все же нет безвыходных ситуаций и вечно льющихся слез.
Но я часто чувствовал себя именно так. Что я навсегда останусь слишком худым мальчиком, пpыщaвым, вечно прячущимся и отрезанным от жизни. Временные поражения в учебе, бизнесе, здоровье или где бы то ни было, казалось, захлопывали дверь в чулане моей головы, оставляя меня навсегда недееспособным, ожидающим чего-то в темноте.
Я не знаю, всегда ли все получается в конце концов, скорее всего, нет. Но то, что все меняется, что ничто не остается таким, как мы часто считаем, в этом я уверен.
Секрет, который вовсе не является секретом, вероятно, заключается в том, чтобы "отпустить". Если "отпускание" - не отождествление - как это делают монахи, познавшие Дзен, не работает для меня, тогда я пытаюсь делать это так, как делают дети: когда ребенку грустно, ему не стыдно громко плакать, действительно рыдать, как будто мир вот-вот закончится навсегда.
Он не отпускает, он позволяет.
И потихоньку успокаивается. Чуть позже у ребенка появляется что-то другое на уме, новая игра или приключение.
Грусть не отпустила, она была отпущена. Ребенок позволил ей, дал своей печали, которая была там, пространство, в котором она нуждалась. Грусть радовалась, жила себе, пела то, что хотела петь, и снова исчезала.
Так же, как цветы и листья, солнечные лучи, капли дождя и снежинки.
Мне нравится наслаждаться временами года. И я знаю, в природе и в своей собственной жизни, что хотя продолжительность их жизни ограничена, но они всегда возрождаются. Тогда я также могу позволить себе нормально плакать в те моменты, когда мне хочется плакать. Иметь залитое слезами лицо столько, сколько нужно, а потом снова смеяться, а не носить с собой осень беззвучных слез круглый год.