За окном темнеет, а мы ещё в постели. Надо вставать, ужинать, мы не в силах оторваться друг от друга. Я уже спокоен, всё в порядке, главная задача решена. Я снова знаю, за что рискую, за что борюсь на грани фола – за эту женщину, которая всегда меня спасёт, прикроет, своей лаской и теплотой отгородит от всех неприятностей и бед. Только имея её за спиной, я смогу разрулить самые трудные проблемы. Боже, какое это счастье – чувствовать её горячее тело, плотно прижавшееся ко мне.
Когда пройдут следующие три кошмарных месяца, и мы так же будем лежать в этой постели, я поверю, что меня спасла любовь моей жены, моей любимой и самой родной женщины. Я её понимаю, она очень боится, что в нашу судьбу вмешаются какие-то посторонние силы и сломают наше хрупкое семейное счастье. А как не бояться, если вопреки современной логике, наша квартира полностью записана на её имя, и все деньги, а сумма немалая, лежат только на её счету. Не надо быть сильно умным и догадливым, чтобы понять: сильная половина нашей маленькой семьи готовится, вернее, всегда готова к непредсказуемому развитию событий. Да ещё её любимый папочка постоянно намекает, чтобы присматривала себе нового спутника жизни, если она, конечно, не хочет носить передачи лет этак десять-пятнадцать. Вика рассказывает мне про эти разговоры и при этом всегда плачет, наивно удивляется, почему это её папа, такой хороший и добрый, меня невзлюбил. И развивая мысль, фантазирует, что вдруг мы помиримся, и он возьмет меня в свой бизнес. Кстати, мы и не ссорились. Потом сама смеётся своей несбыточной фантазии, целует непутевого муженька так, что сразу перехватывает дыхание.
Через три дня примерно такой же разговор повторится, когда я забью в её мобильник с десяток незнакомых телефонов и фамилий, по которым надо срочно звонить в случае чего. Снова будут слёзы любимой женщины и мои уверения, что это на всякий случай, и в этом ничего страшного нет. Я снова буду уверять, доказывать и умолять, и снова всё закончится горячей супружеской постелью и счастливой умиротворенностью. Хотя в душе я совсем не расслабляюсь. Неотвратимость наказания, как пишут в книгах, я ощущаю постоянно. Георг нанял трёх лучших адвокатов в городе и исчез, залёг на дно. Он-то точно знает, что вот-вот по нам будет нанесён удар. И в то же время уверен, что мы прикрыты со всех сторон, и нас просто не взять. У нас и разговор состоялся на эту тему.
– Может мне тоже исчезнуть на время, не мозолить глаза?
– Какой смысл? Ты для всех ни при делах. Проходишь шофером, помощником, телохранителем. По логике, что с тебя взять?
– Вот как раз по логике и трясут мелочёвку в надежде выйти на крупняк. Я Генычу велел говорить всё как есть, чтобы не запутаться. И героя из себя не корчить, чтобы не покалечили.
– Вот это ты зря сделал. Сам себя засветил.
– Всё равно до истины докопаются. А у парня и так жизнь не подарок. Он-то свою задачу выполнил на пятёрку. Да и в деле-то он сбоку. И навар его минимальный, как я понимаю. И уже роли не играет, кто всю эту бодягу придумал. Теперь никому мало не покажется. Мимо Конторы прошли очень большие деньги. Такие большие, что все издержки по их возвращению будут легко списаны. Мне не хочется быть такой издержкой.
– В общем-то, правильно. Контора не постесняется в средствах. Тогда делаем так: Аспиранта оставляем на хозяйстве, прикрыв со всех сторон адвокатами. Я и ты линяем прямо сейчас.
– Вместе?
– Конечно. За границу не прорваться. У меня есть один схрон в далёкой деревне. Там и отсидимся с полгодика.
– Боюсь, что я не смогу так надолго. У меня и так с женой постоянные трения по поводу моих мутных отлучек.
– И на фига ты так рано женился? Дела делаешь, значит, будь свободен. Короче, бери свою любимую, и дуйте в путешествие по стране на личной машине. И тоже полгодика не появляйтесь на горизонте. Связь через Аспиранта.
– Понятно, через пару дней слиняю.
– Смотри не опоздай, у меня предчувствие не очень. Потому и не свечусь на людях со дня приезда. На сердце тревожно. Я прямо сегодня растворюсь.
Эх, прав был Георг. Надо бы сразу, в этот же день уезжать. Не успел. А на следующую ночь, около трёх, в дверь позвонили. Я понял всё сразу, когда за дверью женский голос что-то пролепетал про срочную телеграмму. Мол, обязательно расписаться надо. Смысла дергаться нет, но прежде чем открыть, я позвонил по семи телефонам и коротко сообщил, что накатили проблемы, все подробности у жены. Вика тоже всё поняла, молча одевалась, глотая слезы.
В квартиру вошли пятеро: два мента с автоматами прошли первыми, готовые мгновенно среагировать на непредвиденные обстоятельства, третий был в штатском – в ладно сидящем кашемировом пальто чёрного цвета. Пальто расстёгнуто. Под ним светло-серый костюм, рубашка и туфли в тон. Прямо артист с обложки глянцевого журнала. Очень молодая, но как-то не поворачивается язык назвать её девушкой, старший лейтенант милиции. Немного портят красоту её глаза, тяжело упершиеся в меня, не мигающие. Взгляд совсем не подходит к её лицу с нежной и очень белой кожей, к её волосам – пышной русой копне. Этим двоим, видно, жарко – женщина без шапки, лёгкая шубка тоже нараспашку. Гордится, видимо, собой. На ответственное и может быть, даже опасное задание впялилась в узкую по бедрам юбку до колен, показывая всем желающим свои стройные ножки, затянутые в изящные модельные сапожки. Пятая участница в этой группе захвата – наша лифтерша, на лице которой страх вперемешку с явным любопытством. Вот завтра будет по дому разговоров!.. Представляю, как смачно перескажет всё эта ещё не старая женщина, которой посчастливилось быть свидетельницей захвата бандита. А как же иначе, к простому хулигану с автоматами не ходят. Больше всех напугана моя любимая женушка, смотрит на меня и, кажется, ничего не соображает. И я, глядя на неё, тоже перестаю соображать, не вслушиваюсь в слова, которые талдычит мне красивая милиционерша, шелестя перед моим носом какими-то бумагами. Мне не до неё, не до бумаг. Я только сейчас понял, какой удар нанёс своей любимой женщине. Делаю шаг к ней и обнимаю. Один из сержантов было дёрнулся, но тут же отвернулся. Вика уткнулась мокрым лицом мне в грудь и зарыдала ещё сильнее. Это я буду помнить всегда.
Обыск продолжался недолго, около часа и, конечно, ничего не дал. Менты, вопреки правилам детективного жанра, не подбросили мне ни наркотиков, ни оружия, из которого стреляли по людям. И это говорило о серьёзности претензий Конторы к моей особе. Считают, есть чём меня прижать и без этого. Разрешили переодеться. И я, по своему опыту бывшего мента, надел осенний спортивный костюм, кроссовки на липучках, под куртку шерстяной пуловер. Всё... Совсем скоро я попаду в суровый мир неволи, с которым сталкивался, но, правда, с противоположной стороны. Продолжавшую плакать Вику, оторвали от меня силой. В этот момент мне стало жутко, я вдруг подумал, что мои руки уже никогда не коснуться её, не почувствуют уютного тепла её тела. Лифтёрша осталась в квартире, чтобы, наверное, утешить жену, спасибо ей за это. Удивительно, но осталось ещё в русских людях сострадание после того, как над ними измывались все, кому ни лень.
Пока был на людях, пока прижимал к себе жену, страха не было. Он ударил, когда оторвали от меня Вику, когда хватанул на улице ледяного воздуха, когда трясся в темном нутре ментовского УАЗика. Пытался внушить себе, что ничего страшного, за мной свои, меня не оставят в беде, ведь я позвонил и предупредил всех. И опять же, по своемуму небольшому опыту знал: если надо Конторе, она разотрёт любого в пыль, и никакие связи не помогут. Надо сейчас переключиться на другое, думать конструктивно, как вести себя на допросах, какую линию гнуть. И за те полчаса, что ехали, принял решение, вообще не вступать ни в какие разговоры. Только два слова: не знаю, не помню. Я честный человек, мне бояться нечего. Вы надумали, вы и додумывайте, но только без моей помощи. Начнёшь говорить – сам и запутаешься, в милиции специалистов по раскрутке хватает. Короче, молчу и всё, а там – будь что будет. Я напрягусь, подтяну весь свой внутренний и физический резерв, никого не сдам, не скажу ни слова. Я вырвусь и увижу свою любимую женщину. Хотя, как можно в этом клясться, ведь я не знаю, на что способен, когда подступят с садистскими методами: сунут яйца в мясорубку, и заговоришь, а это вполне реально. Я же помню нечеловеческий испуг наркомана, когда ночью, на дежурстве, открыл камеру проверить, как он там. Но твёрдо уверен в одном: добровольно, за шкурный интерес, без пыток, я не пойду ни на какие соглашения.
Привезли меня не в районное отделение милиции, а в главный корпус МВД. Это ещё раз подтвердило, что берутся за меня основательно. Провели по слабо освещенным коридорам, втолкнули в небольшой кабинет для допросов, в котором, кроме стола и двух стульев, ничего не было. Прождал больше часа, хотя точно не знаю, часы мне с собой взять не разрешили.
В этом же здании, только на два этажа выше, в уютном кабинете с обстановкой, совсем не говорящей, где он находится, беседовали элегантный молодой человек и его белокурая спутница. Вернее, они не беседовали, мужчина инструктировал собеседницу. И совсем не обращал внимания на её точеную ножку, закинутую на другую и покачивающуюся в такт неслышной мелодии. Удобное мягкое кресло, в котором тело полностью расслаблено... Эта покачивающаяся соблазнительная ножка, заголившаяся намного выше положенного так, что приподнявшаяся юбка открыла обзор на такое же точёное и очень соблазнительное бедро... Кажется, что обладательница красивых ножек будет совсем не против, если собеседник вот прямо сейчас займется ими вплотную. Но к её сожалению, они совсем не интересовали мужчину. И их ярко-белая обнаженность в полумраке кабинета вызывает в нём, кажется, даже лёгкую брезгливость. Может, он весь в работе, и это его только отвлекает, может, дома жена-красавица, и он совсем не голоден в этом плане, а может, и ориентация не та, чем чёрт не шутит. Одет уж больно изыскано и элегантно, прямо аристократ вылитый.
– Ваша задача по часам и минутам отследить заграничное путешествие подозреваемого. Как это делается, не мне вас учить. У вас в милиции свои эффективные методы, так что в средствах не стесняйтесь, всё законно. Мы вас и прикроем, и поможем. Задание не сложное, но очень важное – заставить говорить подозреваемого. Кстати, важное и лично для вас. Это ваш пропуск, испытательное мероприятие при переходе на новую работу, в более, так сказать, солидное ведомство. Вы на практике должны показать оперативно-розыскные качества. Вот и всё, приступаем к работе. Я на допросах присутствую, но вы работаете первым номером. Допросим, сделаем выводы, оценим материал, наметим дальнейший план.
Продолжение следует... -----> Жми сюда
С уважением к читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук