Есть коРюшка, а есть коЛюшка. Поскольку букву “р” я не выговариваю, то когда про этих рыбок что-нибудь рассказываю, все путаются, о какой именно идет речь. Приходится уточнять.
Здесь речь пойдет о ма-а-аленькой рыбке коЛюшке. Колюшке, потому что она колется. У нее на спинке есть шипы (у одного вида их три, у другого - девять, есть и другие варианты). Шипы большие и острые. Рыбка эта водится на Камчатке практически в любой луже в долинах рек, на тундровых болотах, в лиманах. Местное ее название хахальча. А кто и просто колючкой зовёт.
Вот с коРюшкой как раз все понятно - любая женщина на Камчатке будет рада принять в дар копченую или вяленую корюшку. Тут двух мнений быть не может - это прекрасный подарок в любой ситуации - день рождения, новый год, первое свидание, развод… Насчет последнего не уверен. В общем, собираясь на романтическую встречу, смело берите корюшку - не прогадаете. Кто знает в рыбе толк, конечно.
А вот с коЛюшкой уже сложнее. Зависит от того, что вы хотите этим сказать, предлагая даме маленькую рыбку с тремя, а то и девятью острыми шипами. Тут ситуация не настолько однозначна, может возникнуть и непонимание. Смотря, какая женщина, конечно.
Вернее, самка.
Потому что самок алеутских крачек нюансы социальных отношений высших приматов не интересовали. Колюшка, так колюшка! Любая рыбка пойдет в период размножения.
Болотистая тундра, на которой гнездились крачки, была совершенно плоская, с многочисленными небольшими озерами и просто большими лужами. Если смотреть на нее сверху, то видно, что рукава нескольких рек прорезают зеленое полотно тундры, придавая всей картине своеобразный кружевной узор. Мелководный лиман, многочисленные песчаные отмели, обнажающиеся во время отлива, заросшие травой острова представляют идеальное место для гнездования, добывания корма и успешного выкармливания птенцов крачек.
Крачки - птички, скажем так, фоновые. Мало кому интересные. Летают, кричат… От того, наверное, они и крачки - крикливые больно. На Севере, в тундре и на болотах их всегда много. Но не этих.
Алеутская, или камчатская крачка - вид из Красной книги, статус - уязвимый вид, и в заповеднике, на Семячикском лимане, была одна из самых крупных известных колоний на Камчатке. В задачу научного отдела заповедника входило слежение за тем, как себя ведет эта группировка алеутских крачек - сокращается, увеличивается, или находится в стабильном состоянии. Мониторинг по-научному называется. В идеале было бы вдобавок еще и понять, какие факторы влияют на гнездование птиц, но на это ресурсов у заповедника не было.
Два сотрудника - Евгений Георгиевич Лобков и я - занимались… ну, мы всем занимались, приходилось. Орланами, куропатками, каменным глухарем, водоплавающими, воробьиными, куликами… В общем, специалисты широкого профиля. Очень широкого. Таких еще поискать. И всю эту пернатую братию надо было посчитать, всех надо было промониторить. И все в разных местах. Куропатки - вулканические долы, почти высокогорье. Воробьиные - учетный маршрут пересекал несколько распадков около кордона Горячий Ключ. Водоплавающие - Семячикский лиман, на осеннем и весеннем пролетах. Лебеди - зимующие, тоже лиман. Кадастр гнезд орланов - в идеале по всей территории заповедника - миллион гектаров, но это было почти непосильно выполнить.
Так вот, для этого самого мониторинга камчатских крачек каждый год неделю, а то и две, мы по болоту и лазили. Причем, в самое комариное время. Хорошо, если ветерок их сдувает - да не крачек, а комаров. А если туман, да штиль, то лучше и не соваться туда, на болото. Сожрут с потрохами.
Колонию крачек надо было закартировать. То есть отметить на плане-схеме каждое гнездо. Ежегодно колония располагалась примерно на одном и том же участке болота, но гнезда, разумеется, птицы делали новые. Вернее, не особо-то они их и делали. Гнездо крачки - это просто ямка в траве, немного утрамбованная, чуть-чуть выложенная сухими стеблями осок и, собственно, все. Яйца крачек окрашены под цвет растительности - в разные тона оливкового цвета с темными и светлыми пятнышками, благодаря чему кладка так сливается с окружающим фоном, что ее можно не заметить и раздавить ненароком. Как же их искать? Метод был.
Мы приплывали вдвоем с коллегой-орнитологом или с лесником, которого заповедник специально командировал для выполнения научных работ (должность называлась - лаборант по науке) на байдарке или на лодке к болоту и усаживались на краю, ожидая, когда всполошённые нашим прибытием птицы не успокоятся и не начнут возвращаться на свои гнезда. Обычно это происходило в течение 10-15 минут.
И вот, сидим мы и наблюдаем, куда именно прилетают с рыбками самцы крачек. Они и без рыбок прилетают, ибо у крачек самцы ответственные товарищи и насиживают кладку на переменку с самками. Но с рыбкой-то ей же приятнее? Конечно, всё лучше, чем с пустыми руками. То есть с пустым клювом. Прилетаем с рыбкой в клюве, передаем самочке, так по научному и называется - “ритуал передачи рыбки”. И это брачный ритуал: они покричат, покричат по-своему, самец рыбку-то передаст, на гнездо усядется, а самочка убывает на лиман кормиться. Прекрасно! Замечаем место, где сидит самец. В идеале, один (руководитель работ в лице научного сотрудника) не отрываясь, смотрит на птицу в бинокль. Лаборант по науке медленно идет в ту сторону, находясь в поле зрения напарника и руководствуясь его указаниями - лево руля или право руля. Крачка при приближении человека слетает с гнезда метров за 30, в этот момент важно не потерять из виду тот чахлый кустик, около которого вы взглядом зафиксировали гнездо и направлять лаборанта, который идет, высоко поднимая ноги и оглядывая место, куда их ставить, чтобы ненароком не раздавить другое гнездо по пути. Находим кладку. Ставим ивовый прутик около гнездовой ямки, считаем количество яиц, замеряем их размеры, отмечаем на схеме.
Повторяем эту процедуру раз сто и колония закартирована!
Так мы собирали данные для Летописи природы заповедника, там мониторинг популяции алеутской крачки шел отдельной темой. Массив данных был накоплен большой. Не знаю, проводятся ли эти учеты и картирование сейчас? Жалко, если бросили. Данные за 15-20-30 лет могли бы быть интересными.
А как вообще сейчас с Летописью природы в заповедниках? Это, собственно, было почти единственным, что оправдывало существование научных отделов и нас, научников. Всякие эти ваши там заумные фронтальные научные темы - это ваше личное дело, под вашу собственную ответственность, за счет ваших собственных ресурсов. А вот Летопись - это святое, это вынь, да положь. И лежат они ведь где-то, родимые, Летописи эти, в недрах архивов заповедников и в недрах Министерства природных ресурсов. Потом нашим написанные, кровью, которую из нас комары высосали. И пылятся…
Хорошое, кстати, название, не формальное - “Летопись природы”.
В старом фильме “Как закалялась сталь” есть два эпизода, разделенных по времени промежутком лет в десять. Первый - ударная стройка узкоколейки, необходимой для обеспечения чего-то там, тоже ударной стройки, наверное… Страшная стройка, на пределе сил, нечеловеческого напряжения требующая. Второй эпизод - когда главный герой через много лет попадает на то самое место, где он геройствовал в молодости. И видит… заросшие травой рельсы он видит, заброшенную дорогу, которую он строил.
Пишу сейчас про Летопись, крачек, сивучей, медведей, орланов, житье-бытье наше в заповеднике, и почему-то две эти сцены никак не идут у меня из головы…
Уехать что ли, куда-нибудь на Сахалин… В принципе, я еще крепкий…
* * *
Да, получилось несправедливо - про коЛюшку рассказал, а про коРюшку - нет. Так что про девушку и корюшку - придется тоже написать...
