Место уютное, но, к сожалению, совсем не тихое. Скорее наоборот. Надо было настоять на встрече в парке. Но Кристина не фанатка прогулок и так рвалась в это кафе: «Лучший бариста! Лучший кофе!» Фа фа си-бемоль ля… Привязался же мотивчик.
Как только кофейничать при такой какофонии?
Столик в дальнем углу, но и здесь шумно. Диссонансы наигранных восторгов от компании подружек, надоедливый бурдон престарелой пары, пассажи официантов — множество разных, не сочетаемых, да попросту перечащих друг другу голосов. А еще хлопки дверей, скрип стульев, звон посуды…
Звуки наслаиваются друг на друга, но аккордом это не назвать. Невозможная сумятица!
Он спешно активировал в наушниках шумоподавление.
Тишина мягко окутала. Блаженство! Бетховену невероятно повезло.
Прикрыл глаза.
Она придет, он сосредоточится на ее соло, остальное отодвинется на второй план, перейдет в подголосок, перестанет раздражать.
У Кристины приятный тембр — легкий, поверхностный, с блеском. Она и сама вся такая блестящая. Кристина-Кристаллина. Блеск для губ, стразики на маникюре, кристаллы в ложбинке на шее, на розовых мочках. Поблескивают сквозь платиновые локоны… Лучшие друзья девушек — бриллианты. А фальшивые бриллианты тогда кем приходятся? Или чем?
Неважно. Главное, гламур. Блеск и сияние. И объем, конечно, объем, куда нынче без него? Объем прически, губ, четвертого номера… И это действительно восхитительно, пусть и блеск поддельный, и объем увеличенный. Кому нынче нужна эта естественность?
Вот и в музыке: синтезированные тембры, обработка голоса… Живой звук — одно название, бренд, рекламный ход…
Он глубоко погрузился в раздумья, утопая в тишине. Легкое касание заставило открыть глаза.
Кристина стояла рядом, выглядела безупречно.
Убрал наушники, накрыла лавина звуков, но он был готов слышать только ее:
— Фа ре-бемоль! — поприветствовала первой.
— О, привет! — Поднялся навстречу, принимая кашемировое пальто и шарф, устраивая это все шуршащее на ля-бемоле на ближайшую вешалку. — Выглядишь потрясающе!
— Соль ре ми-бемоль! — поблагодарила она.
Ми-и-и ре до си — глиссандировал стул, тут же подскочил официант с руладой предложений.
В ожидании заказа он старался переключиться с высоты звуков на смысл слов. Но разговор только завязывался и особого смысла не имел. Зато можно было кивать, «угукать», «агакать», не беспокоясь об ответах невпопад.
Вот и долгожданный кофе. Ре-ми-ре-ми-ре… — задорно прозвенела ложечка, а речь Кристины, наконец, перешла с мелодии на слова.
— Женечка, а правда что у тебя какой-то уникальный слух? Говорят, ты — гений.
— Гений… — он усмехнулся, снял очки, потер переносицу, вернул очки обратно. Подслеповатые глазки смотрели смешливо. — Нет, Кристина, я не гений, я — Евгений.
Кристина сверкнула улыбкой, пригубила кофе. Розовый язычок слизнул пенку с губок. Женя с удовольствием наблюдал: приятно переключиться со слухового на визуальное. А пауза затягивалась. Вторгались посторонние звуки. Хаос наступал, и Женя продолжил.
— А слух… Слух, да, абсолютный, но он никакого отношения к гениальности не имеет. Просто такая природа.
— Скажешь тоже, не имеет. Скромничаешь.. А что значит, абсолютный?
— Ну… Это значит, что в каждом звуке я слышу абсолютную его высоту.
— Как, это? Не понимаю. Я же тоже в музыкалку ходила. Два года. Но скучно, а я и так отлично пою. Звезда караоке. Вот что ты смеешься? Смеется он!
Она надула и без того пухлые соблазнительные губки, отвернулась к окну. Он снова залюбовался точеным, как у фарфоровой статуэтки, профилем, но вовремя сообразил, что нужно бы объясниться.
— Нет-нет, я не смеюсь, я радуюсь. Получаю удовольствие от твоего голоса.
— Правда?
— Конечно. Продолжай.
— Помню, учили до, ре, ми — всякое такое. Слушали какие-то интервалы, кажется. Я правильно называю? Есть такое?
Женя кивнул с некоторым опозданием.
— Ну вот, — продолжила Кристина, — тоже слух развивали. А как это у тебя?
Ответа не последовало. Казалось, он не услышал вопроса. Женя уже даже не смотрел на собеседницу. Отвернувшись, сам еле заметно шевелил губами, словно напевая что-то. Пальцы тоже пришли в движение, касались невидимых клавиш.
— Что ты молчишь?!
— Извини, — Женя вернулся в разговор и ударился в объяснения. — Ты же знаешь, что звук это — частота колебаний. Частотой 440 колебаний, герц, будет звук ля первой октавы, 466, ну, чуточку больше, уже ля-диез. Помнишь такое? Повышенный ля. А вот си-бемоль, казалось бы просто другое название этого звука, но немного отличается, и даже не частотой колебаний, а более чистой интонацией. А может, просто я недолюбливаю диезы. Они какие-то преувеличенные, нет в них естественности…
Она, казалось, перестала его понимать или просто заскучала, стала водить изящным пальчиком по смартфону.
— Я не умею рассказывать, — вздохнул Женя.
— Что ты! Ты замечательно рассказываешь, мне очень интересно! Просто физика, это так скучно…
— Да, наверное. Проще говоря, я слышу ноты. Словно все вокруг музыка. Слышу, на каких нотах капает дождь, свистит ветер, журчит вода. Вот ты, говоришь, и это тоже ноты.
— Мои слова для тебя музыка?
— Конечно.
— Красивая?
— Очень!
— А я? Красивая?
Женю рассмешила эта наивная непосредственность, а интонация ее вопроса «Ре соль ре ми-бемоль?» врезалась в память.
Кристине в память врезалось другое: очки в золотой оправе, солидный ролекс, чуть позднее Ауди на парковке кафе и трехкомнатная на Арбате. Куда больше физики ее захватила последующая пара слов о предстоящих гастролях в европейских столицах, хотя, Женя говорил об этом менее охотно, чем про абсолютную высоту звука. И, конечно, рассеянный взгляд подслеповатых глаз, которые и не заметят того, что им не следует замечать. Слепой музыкант, что может быть романтичнее? Гений, признанный при жизни, вообще редкость. Надо брать!
***
Мотив «красоты» быстро развился в мелодию, обогатился гармониями, перешел в вариации с новыми мелодическими нюансами и ритмическими фигурациями, красочными переходами в новые тональности. Так появилась прелюдия.
Кристине он исполнил пьесу на следующей неделе, когда она напросилась на кофе уже к нему домой. За посвящение «Для Кристины» Женя был вознагражден страстным поцелуем, который, как и мотив прелюдии, стремительно развился до кульминации, а на спаде завершился ее томным: «Люблю тебя» — Соль ля фа соль-диез.
Женя замер, еле сдерживая прерывистое дыхание:
— Скажи еще!
— Соль ля фа соль-диез, — нежно пролепетала Кристина, внутренне празднуя победу.
Это было легко! Сейчас передохнут, затем бурная ночка, еще пару раз, и можно заводить разговор о свадьбе.
— Диез… — пробормотал Женя, отстраняясь. — Все-таки диез.
Сел на край кровати, ероша копну кудрей.
Опыт подсказывал Кристине, что-то пошло не так. Она попыталась вернуть инициативу, прильнула гибким телом, обняла.
Он прохладно поцеловал ее в щечку, высвободился из объятий:
— Прости, завтра репетиция с оркестром, мне нужно быть в форме. Тебе пора…
— Но… Я же сказала… Разве ты не слышал?
— Как раз слышал.
— Женя! — Блеск раздражения во взгляде. — Что не так?
— Фальшь, Кристиночка! Фальшь в том, что ты сказала. Такое не говорят с притворством.
— Да с чего ты взял?!
— Твой соль-диез. Когда ты искренняя, ты звучишь бемольно.
Гнев вспыхнул белым пламенем,
— Нет, Женечка, никакой ты не гений! Ты — ля ми-бемоль!!!
— А вот это от души!
Автор: Виктория
Источник: https://litclubbs.ru/articles/24454-bemolno.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#Бемольно #музыка #фальш #репитиция #оркестр #концерт
