Лучший мультфильм всех времен (и это не преувеличение, а документально подтвержденный факт) был снят Юрией Норштейном на «Союзмультфильме» в далеком 1975. Годом раньше, когда Норштейн еще только работал над мультфильмом «Цапля и журавль», ему позвонил писатель Сергей Козлов. Он сказал, что хотел бы предложить режиссеру свои сказки.
Из нескольких десятков произведений, принесенных Козловым, Норштейн выбрал «Ежика в тумане» - сказочную повесть, герои которой, как ему тогда показалось, разговаривали на языке «авангардистского абсурда», напоминающем чем-то диалоги детей в книге Корнея Чуковского «От двух до пяти»: «Как хорошо, что ты нашелся, - сказал Медвежонок. - Я пришел. - Ты представляешь, если бы тебя совсем не было? - Вот я и пришел. - Где же ты был? - А меня не было».
По словам Юрия Норштейна, при первом прочтении «Ежика…» у него возникли ассоциации, не имевшие никакого отношения к тексту: например, движущееся в тумане стадо мычащих коров, спины которых напоминали колышущуюся реку. Этот образ не вошел в мультфильм, однако он стал своеобразным звоночком будущей стилистики картины: «Я просто почувствовал сказку пространственно... Как будто где-то далеко, за тонкой амальгамой экрана есть такая сфера, откуда звук приходит сюда и превращается в изображение».
Главного героя, как и весь фильм в целом, нарисовала жена Норштейна, художник-мультипликатор Франческа Ярбусова. Дольше всего художница работала над образом Ежика. Уже были нарисованы другие персонажи, придуманы декорации, начинались съемки... а главный герой все не получался. По воспоминаниям Норштейна, на картинках появлялись не Ежики, а ежи.
Понимание того, каким должен быть ключевой колючий персонаж, возникло во время вечерней прогулки супругов, когда они увидели на улице женщину с живым ручным ежиком. По возвращении домой, Ярбусова нарисовала героя одной линией, и он сразу обрел «внутреннюю ясность». А для того чтобы добиться «детской выразительности» этого образа, Норштейн привязал правую руку Франчески, и Ежика она нарисовала левой.
Однако это далеко не единственная версия того, как был придуман образ ключевого персонажа мультфильма. Некоторые исследователи замечают в нарисованном Ежике внешние черты драматурга Людмилы Петрушевской, написавшей вместе с Норштейном сценарий мультфильма «Сказка сказок».
Сама Петрушевская в книге «Истории из моей собственной жизни» вспоминает, что в середине 70-х Норштейн в телефонном разговоре весьма церемонно поинтересовался, не будет ли Людмила Стефановна против использования ее профиля в образе главного героя. Петрушевская на это ответила: «Так, раз уж вы брали без спросу мой нос для цапли, то берите и для Ежика».
Тем не менее, спустя десятилетия Норштейн утверждал, что никаких специальных отсылок к внешности Петрушевской ни у него, ни у Ярбусовой не было, хотя в процессе поисков это могло проявиться «на бессознательном уровне».
Но и это еще не все. Возможно, в создании образа туманного героя не обошлось без иконописца Андрея Рублева. Не зря же мультипликатор Николай Серебряков назвал получившегося Ежика «Божьим человеком», связывая это с тем, что во время съемок мультфильма Норштейн и Ярбусова часто смотрели на икону «Спас Вседержитель».
Впрочем, и сам Норштейн рассказывал впоследствии, что силуэт рублевского «Спаса» в нем «просто живет». ««Сам этот абрис невероятный, такой силы, такой динамики...И даже когда мы делали «Ежика в тумане», я художнику Франческе Ярбусовой говорил про рублевский «Спас»», - признавался Норштейн.
Оценивая творчество Франчески Ярбусовой, искусствовед Сергей Асенин обратил внимание на способность художника наделять мультипликационных зверей человеческими качествами - эта особая «тональность антропоморфизма» позволяет по глазам, движениям, манерам животных угадывать их характеры. Художник-мультипликатор Лана Азарх также отметила, что именно Ярбусова «создала зримый мир Юриных картин».
Съемки «Ежика» требовали от режиссера нетривиальных решений: привычная анимация попросту не сработала и не раскрыла бы в полной мере исходный замысел. Поэтому Юрий Норштейн и оператор Александр Жуковский, которые до прихода в мультипликацию работал на студии учебных и научных фильмов, придумали целый ряд оригинальных технических решений.
Так, например, туман в мультфильме создавался с помощью листа тонкой кальки. Когда кальку поднимали, Ежик как будто растворялся в тумане. А для пущего эффекта Александр Жуковский применял ярусные декорации. Сама по себе эта технология не была чем-то суперновым: подобный прием использовался и ранее, в китайском марионеточном театре теней. Восемь ярусов, созданных для мультфильма, формировали разную среду - от густого тумана до легкой, едва заметной дымки.
Подобный метод придавал плоскостной анимации иллюзию объема, а возникающее пространство усиливало эмоциональный эффект. Съемки велись свободно двигающейся камерой, что позволяло кадру обретать некую «летучесть».
Не обошлось и без конфузов. Дело в том, что студия не могла предоставить Норштейну специально оборудованный для работы павильон, поэтому съемочная группа была вынуждена разместиться в обычном помещении и самостоятельно создавать там необходимые условия. На съемочном станке оператор вместе с художником в течение нескольких недель собирали специальное напыление, необходимое для создания особенного густого «тумана».
Однажды в их отсутствие в помещение пришла уборщица, которая, не зная, что пыль в данном случае является важной составляющей мультфильма, провела тщательную уборку и стерла все намеки на пыль. Работу по созданию «тумана» пришлось начинать заново...
Кстати, за «Ежика...» все трое, и Жуковский, и Ярбусова, и Норштейн в 1979 году были удостоены Государственной премии СССР в области литературы, искусства и архитектуры.
Говоря об этом мультфильме, нельзя не вспомнить о музыке Михаила Мееровича, которую композитор создавал на протяжении двух месяцев. Работа над музыкальным оформлением велась «на покадровом уровне», когда из мгновенной смены картинок складывались необходимые акустические фразы. Меерович хоть и видел предварительно созданную раскадровку будущей картины, но писал не столько по ней, сколько по движениям героя на том или ином этапе.
«Конструкция состоит из разных тем, в которые погружается ёжик, - грозной, светлой, лирической, трагической… Я обозначал фрагменты, интонацию, а композитор писал», - вспоминал Норштейн.
А еще был голос... и речь даже не о голосе Марии Виноградовой, которым говорил Ежик, и не о голосе Вячеслава Невинного, которым говорил Медвежонок.
Речь о голосе за кадром. В роли рассказчика, которого зритель воспринимал исключительно как некий таинственный образ, выступил Алексей Баталов – режиссеру понравился тембр его голоса и вкрадчивые интонации «сказочника».
Финал мультфильма, кстати, получился совсем не таким, каким видел его Норштейн. В самом конце Ежик, добравшись до Медвежонка, слушает друга и думает о Лошади, образ которой периодически возникал перед ним во время странствий: «Как она там? Туман…» По замыслу Норштейна, своеобразным ответом на размышления и воспоминания героя в заключительной «сумрачной» сцене должно было прозвучать уханье Филина в колодец.
Тогда бы финал, по его мнению, получился бы «выше, значительно выше». Однако в процессе монтажа выяснилось, что метраж и экранное время, выделенное под мультфильм, несколько превышены, поэтому концовку пришлось удалить.
«Ежик...» собрал всевозможные призы на всевозможных фестивалях, а в мае 2003-го года на Международном анимационном фестивале «Лапута» в Японии по результатам опроса 140 кинокритиков и мультипликаторов разных стран «Ежик в тумане» был признан лучшим мультфильмом всех времен. Так что, когда в очередной раз вам захочется погордиться чем-то «нашим, отечественным», не забудьте, что есть такой «Ежик в тумане».
Буду очень благодарен вашей подписке на канал и лайку под этой записью!
Обязательно подпишитесь на мой Instagram, где публикуются истории из путешествий и эксклюзивных контент со съёмок моих проектов: @snitovskii