10 февраля 1945 года советская подводная лодка С-13 под командованием Александра Маринеско потопила транспортное судно «Генерал фон Штойбен», а чуть ранее — 30 января 30 января отправила на дно немецкий суперлайнер «Вильгельм Густлофф». Вследствие этого Маринеско стал лидером среди советских подводников по тоннажу потопленных судов. Позже его назовут подводником №1 и дадут звание Героя Советского Союза. Однако, так как большинство пассажиров двух кораблей были гражданскими, эти атаки до сих пор вызывают вопросы с морально-этических позиций. В годовщину события NEWS.ru поговорил с историком флота Дмитрия Жаворонкова, который объяснил, почему выбор целей Маринеско был обоснован и его заслуги не подлежат сомнению.
— Насколько легитимны были обе цели, поражённые Маринеско?
— Они были абсолютно легитимными, ведь шла война, а это были суда с вооружением, то есть они считались военными кораблями. А это легитимная цель, даже если на борт зашёл Папа Римский. Опознавательных знаков не было, да и не в них дело. Немцы, например, уничтожили советский пароход «Армения» с тысячами людей — а ведь он был с опознавательными знаками, в отличии от кораблей, сбитых Маринеско. Но про гибель «Армении» как-то не принято вспоминать.
Так сложилось, что чужую историю и чужие трагедии мы часто знаем лучше, чем свои. Это особенность пропаганды и не только. Вот и, например, немецкие подводники более известны, также, как британские. На то есть причины – подводный флот Россия начала осваивать во время Русско-японской войны, а в 1920-е было не до этого. Поэтому к концу Второй Мировой войны советский подводный флот только-только превращался в мощную боевую силу. СССР флот пришлось практически создавать с нуля на базе задела Российской Империи и вследствие общей технической отсталости молодого советского государства. Так вот, о наших подводниках в ту войну не принято часто вспоминать, хотя у нас были и результативные, и героические подводники, и Мариненко к ним относится. На «Густлофе» шли около тысячи немецких курсантов. Это были уже получившие образование и опыт люди, которые должны были ходить на новом поколении подлодок, которые как раз достраивались. Да, к тому моменту британцы и американцы контролировали Атлантику, также под контролем союзников и, в частности, русских моряков, было Балтийское море. Эти курсанты на новых подлодках не переломили бы ход войны, но могли бы попортить много крови. Маринеско, можно сказать, одним ударом уничтожил остатки кадрового резерва немецкого подводного флота и всё его будущее. Кстати, если говорить про немецких асов-подводников, стоит помнить, что свой тоннаж они, в частности, «набивали» благодаря транспортникам, нередко расстреливая из пулемётов мирные суда.
Кстати, насчёт легитимности цели. Не забывайте, что для XX века перевозка на пассажирских лайнерах различных воинских формирований – это обычное дело. «Куин Элизабет», «Куин Мэри», потопленная ещё в Первую мировую «Лузитания» — вот лишь несколько примеров. Кстати, последний корабль тоже уничтожили без колебаний. Некоторые были специально построены так, чтобы в случае чего можно бы было на них перевозить несколько воинских соединений — как, например, «Юнайтед Стейтс». Представьте, что наш подводник видит во время войны подобные судна, что он должен делать? Не сопровождать же его, подняв орудия к небу и вставив в них цветы.
Сейчас в ряде стран словно принято менять отношение к той войне, к её героям. Мне кажется, это преступно. Особенно в России. При том, что Маринеско был не самым дисциплинированным офицером — у него были проблемы и с алкоголем, и с поведением. Однако военных преступлений он не совершал.
— Маринеско не знал точно, кто находится на борту потопляемых им судов. Если бы знал – всё равно бы потопил?
— Это вопрос, на который точного ответа мы никогда получить не сможем. Однако действия Маринеско были адекватны. Неадекватными они были бы лишь в мирное время. То, что на суднах были также мирные жители – а где их не было в то время? Есть подобные случаи, когда немецкие подлодки атаковали британские суда, перевозившие мирных жителей. Суда шли в составе конвоя, атаковать их было легитимно. В Хиросиме и Нагасаки, как мы знаем, в основном были мирные жители. Не хочу давать этому моральную оценку. Маринеско поступил так, как должен поступить русский офицер-подводник. Думаю, любой другой моряк любой страны скажет вам, что поступил бы также. Тех, кто не согласен с таким действием, кто на войне отказывается стрелять, можно отыскать, например, в виде костей на дне моря. Даже РПЦ недавно высказалось в том смысле, что война – это абсолютное зло, но, когда на нас нападают, мы можем и должны давать отпор с оружием в руках.
— Почему подбитые суда не были промаркированы должным образом? Могли ведь указать, что на них – эвакуируемые.
— Эвакуация была неожиданным и непростым делом для немцев. Заглянем на пару месяцев вперёд, в апрель: Кёнигсберг, например, был крайне серьёзно фортифицирован. По мнению специалистов того времени, должен был обороняться длительное время. Никто не ожидал, что советские солдаты его возьмут за несколько дней. У немцев в подобных условиях был шок, была паника, и в таких условиях даже немецкая скрупулёзность и любовь к порядку даёт сбой. На те суда люди бежали, бросая всё; было холодно, было страшно, а русская армия быстро двигалась вперёд.
— Были случаи, когда, наоборот, подобный наш пассажирский корабль был потоплен немецкой подлодкой?
— У нас не было, если не ошибаюсь, таких крупных кораблей тогда. Выше я приводил пример «Армении» — но её потопили с помощью авиации. Если посмотреть про того же «Густафа», там будет сказано, что на нём шли около 11 тысяч человек, тысяча курсантов, 200 человек экипажа, вспомогательный морской корпус, военнослужащие и беженцы. Грустно, что погибли обычные люди, но поставьте их на весы рядом с одним только миллионом погибших в блокадном Ленинграде. Не хочется?
— Тем не менее Маринеско не был награждён должным образом и даже позже отправлен в отставку, причём отправлен по-плохому.
— С атаками это никак не связано. И когда Девятаев вернулся на борту угнанного им немецкого бомбардировщика, им тоже занялись «компетентные органы». К тому же, если сейчас хорошо известно про ПТСР (пост-травматическое стрессовое расстройство, встречается у многих ветеранов военных действий – ред.), то тогда у нас этим почти никто не занимался, не лечил. Понятно, что Маринеско, как и многие другие, его получили. Тот же летавший над Балтикой Костылев – один из самых результативных лётчиков Балтфлота – имел проблемы с алкоголем после войны и постепенно опускался ниже и ниже в карьере. Люди были сломлены войной, и Маринеско не был исключением. Представьте, что из себя представляли подводные лодки того времени – уже только находиться в них под водой, да ещё в боевой обстановка – тут мало кто выдержит. Однако всё это никак не отменяет заслуг Маринеско. Это неоспоримо.
