«Фильм С. Самсонова и В. Капитановского «Арена», конечно, был задуман и поставлен самостоятельно, хотя в нем и можно найти несомненную общность с принципами стиля, найденного С. Параджановым. Это обнаруживается и в лаконизме сюжетной схемы, и в том, что картина лишена диалога, наконец, в том, что поставлена она в расчете на ошеломляющую зрелищную выразительность.
Вспомним содержание фильма. Арена цирка в пограничном городе. Представление. Внезапный разрыв фугасной бомбы. Это война. Обезумевшие от страха прекрасные кони уносят дрессировщицу из-под обломков здания, мчатся по городу, несутся по полям. Коней и их хозяйку захватывают фашистские солдаты и возвращают в цирк, куда оккупанты свозят артистов из всех стран Европы.
Коней отдают дрессировщице-немке, их хозяйку заставляют работать в конюшне. Готовится цирковое представление. Но лошади отказываются повиноваться новой дрессировщице, они послушны только своей хозяйке. Та показывает цирковой «номер», в конце которого разворачивает красное знамя. И ее и коней убивают фашисты.
Нетрудно обнаружить, что в этом сюжете отсутствует какой бы то ни было замысел. Правда, в разработке отдельных ситуаций возникают то тема интернациональной солидарности, то антифашистские мотивы. Но в общей сюжетной концепции нет такой мысли, которая, хорошо или плохо, вела авторов «Теней забытых предков», «Лишнего хлеба».
Наверное, поэтому сюжет фильма (который к тому же удивительно неправдоподобен) воспринимается, как пародия.
Зрительная выразительность трактуется авторами «Арены», как собрание аттракционов. Но это вовсе не те «аттракционы», которые в свое время были принципом поэтики Эйзенштейна. С. Самсонов и В. Капитановский попросту выстроили фильм, как скопление эффектных сцен. В их фильме все подчинено этим эффектам — эффектно цирковое представление, эффектны конские скачки, эффектен расстрел артистов на цирковой арене, эффектны взбунтовавшиеся кони.
Отсутствие текста в фильме мотивировано разноязычием персонажей. Цирковые актеры из разных стран вынуждены объясняться знаками. «Арене» начисто чужды аскетизм и самоограничение фильма В. Говяды, осмысленная влюбленность в красочную этнографию С. Параджанова.
Фильм эклектичен, и в нем не поставлены сколько-нибудь новые проблемы новой для кинематографа поэтики. …
Каково бы ни было отношение к неудаче С. Самсонова, картина в какой-то мере отвечает потребности утверждения нового стиля, и ее возникновение не случайно.
Кроме того, в фильме есть одно, хотя и не оправданное творческой практикой его авторов, открытие. Фильм «Арена» назван его авторами фреской. Пусть это определение кажется претенциозным и даже бессмысленным, пусть фильм нисколько не похож ни на фрески античности, ни на фрески эпохи Возрождения, ни на могущественное, расцветшее в современности искусство…, но слово «фреска» сказано авторами этого фильма. Они не осуществили своего намерения» (Блейман, 1970: 58-59).
Цит. по: Блейман М. Анархисты или новаторы? // Искусство кино. 1970. 7: 55-76.