Война противоречит стремлению российского президента обеспечить России глобальное влияние и статус великой державы.
В 2007 году Владимир Путин отправил французского президента Николя Саркози в технический нокаут, но дипломатическими средствами. На саммите G8 Сарко предъявил российскому лидеру длинный список претензий: охота на чеченских диссидентов, убийство журналистки Анны Политковской, преследование геев. В ответ он услышал холодное молчание.
Затем Путин отметил, что Россия большая и сильная, а Франция меньше и слабее. «Поэтому либо вы продолжаете говорить со мной в таком же тоне, и тогда я вас раздавлю, либо вы прямо сейчас это прекратите, а я сделаю вас королем Европы». На начавшейся после этого пресс-конференции Саркози был явно не в себе.
Я вспомнил эту историю, о которой сообщил французский журналист Николя Энен (Nicolas Hénin), на этой неделе, когда президент Путин пренебрежительно отмахнулся от Эммануэля Макрона. В понедельник было достаточно ясно, что кремлевский лидер терпимо отнесся к дипломатической беседе с Западом, так как считает, что у него есть шанс добиться желаемого — заставить украинское правительство поступать так, как он скажет. В результате Украина (да и Белоруссия, раз уж на то пошло) сойдет с западной орбиты, и при этом русские не прольют ни капли своей крови.
Мы должны дать ему основательную причину для того, чтобы он отказался от войны. Причина эта следующая: Путин должен понять, что нападение на Украину принесет огромный вред самой России и положит конец ее мечте стать великой державой глобального масштаба.
Путин унизил Саркози до того, как российские войска вошли в Грузию, до того, как российский руководитель присоединил Крым и начал бомбить Сирию. Но Путин в 2007 году был точно таким же, как и в 2022-м. Он был и остается человеком, который не только верит в великую Россию, но и хочет, чтобы его воспринимали всерьез как игрока международного масштаба.
Российские аналитики, изучая амбиции администрации Байдена, считали, что новый президент откажется от части американского багажа и сосредоточится на том, чтобы геополитическое соперничество с Китаем превратилось в нечто вроде совместного управления планетой. В Москве немало умных китаеведов, и они не без оснований сомневались в том, что когда-нибудь может возникнуть китайско-американская дуополия. Но неуклюжий уход Америки из Афганистана прошлым летом показал русским, что слабеющие США могут со временем прийти с Китаем к взаимопониманию. Путинские политические аналитики понимали, к чему это приведет: к вытеснению Москвы на обочину.
Поэтому Кремль ускорил процесс сближения с Пекином и создания с ним прочной оси, чтобы сузить области российско-китайского соперничества в Центральной Азии, исключить превращение Арктики в очаг напряженности между ними и договориться с Китаем об установлении границ для НАТО в Европе, а для США — в Тихом океане. Некоторые аналитики увидели в этом очередное предзнаменование российского военного наступления на Украину. Китай мог прикрыть Путина со спины в Совете Безопасности ООН и помочь ему обойти стороной высокую стену западных санкций в том случае, если бы заревели моторы российских танков.
Но этим дело не ограничилось. Россия и Китай договорились не мешать друг другу заполнять вакуум, который образуется с постепенным отступлением Америки. Если Китай реализует масштабную инициативу «Один пояс — один путь», то Россия со своими великодержавными устремлениями в большей степени старается не переписывать правила мировой торговли, а использовать слабые места Запада.
В Южной Америке Россия стремится следовать примеру Советского Союза, налаживая дружественные отношения с революционными и антиамериканскими по своей внутренней сути государствами, такими как Куба, Никарагуа, Венесуэла. Но Путин в своей западной политике пошел еще дальше. Недавно в Москве побывал президент Аргентины Фернандес, который похвалил Россию, назвав ее противовесом США и МВФ.
Россия возлагает надежды на победу на октябрьских выборах в Бразилии кандидата левого толка Луиса Инасиу Лулы да Силвы, который является старым знакомым Путина. Кремль рассчитывает на то, что южноамериканский субконтинент с его левыми наклонностями станет естественным плацдармом для осуществления антиамериканской подрывной деятельности.
Точно так же, некоторые страны центральной Африки, где за последние полтора года прошли перевороты, можно настроить против Европы. Когда малийская хунта выдворила недавно французского посла, улицы столицы украсили флагами Мали и России. Наемники из Группы Вагнера активно работают в этой стране, а также в Нигере, Судане, Центральноафриканской Республике и Буркина-Фасо. Страны, находящиеся на путях миграции в Европу, представляют для России особый интерес.
Именно Россия сохранила у власти в Сирии своего вассала и диктатора Башара аль-Асада. Она также активно работает в Ливии. Путин считает, что такая разнообразная активность помогает России стать той силой, с которой все будут вынуждены считаться. Она может быстро вмешаться в кризис и установить свой флаг или купить преданность. Она больше не входит в состав Группы восьми, которая стала семеркой, но у тех, кто планирует перевороты, в записной книжке непременно имеются российские номера телефонов. Это не великая держава, скорее, это великая вредительница.
Но Путин лишится даже такого влияния, если начнет масштабную операцию на Украине. Дело не только в санкциях, потере доходов от продажи газа (поставки в Китай не компенсируют в полной мере утрату «Северного потока — 2»), превращении России в страну-парию с началом войны в Европе (Украина граничит с четырьмя членами ЕС, такими как Польша, Венгрия, Словакия и Румыния), больших расходах на армию, которая месяцами будет находиться в поле, и потерях. Проблема еще и в возможном унижении, если не удастся быстро победить.
Путин может отмахиваться от настойчивых просьб европейских лидеров. Пожалуй, для него это самое приятное на предвоенном этапе. Но, если он застрянет в украинской грязи, у него не останется никакой надежды на серьезное к себе отношение. Саркози может в итоге стать тем, кто смеется последним.
Автор: Роджер Бойес (Roger Boyes)
